Лес. Ангелина. 18+
Моноспектакль Ангелины Засенцевой «Лес. Ангелина» (17.10.2023) — история её жизни, рассказанная на пределе искренности. Философский стендап. Гастроли Санкт-Петербургского независимого проекта «Лес» в Красноярске — бар «Дело не в тебе».
Спектакль-грибница по философским текстам Владимира Бибихина.
Автор идеи: режиссёр-постановщик Борис Павлович.
Об этом спектакле можно говорить долго, предъявить немало претензий, но дерзости у него не отнять. Спектакль реально делает больно, его искренность пробирает до дрожи и фатально склоняет к полемике. Вроде, всё плохо, всё тяжело, но — лёгкость! Её не отнять тоже. Катарсис, что не часто встречается на современной сцене. То, что должно умереть — умирает, и это парадоксально даёт облегчение. В финале полный тупик, однако зрители в курсе, что мир не для всех пахнет лишь адом. Есть в нём и пчёлы, и мёд, и цветы, мамы и новорождённые дети, и много другого хорошего.
Философский стендап? Жёсткая сатира до беспощадной инвективы на жизнь, как она есть! Самоирония героини и патронажный смех зрителей — не более, чем защитная реакция. Образ Ангелины (Ангелина Засенцева) представляется нам глубоко драматичным. Монодрама налицо. Однако не потерянной — потерявшейся жизни.
Локация — засада на попаданца; природа в воспоминаниях героини отсутствует, за исключением однажды заснеженного огорода. Зато много абсурдного, какого-то разобщённого, бестолкового и безалаберного мира одних только мрачных взрослых. Это подспудно поддаёт жути. Как следствие, неуютный дом, где переживалось неизбежное детство. Родители, объединённые не родным тёплым словом «семья», а чуждым и протокольным — «состав». Зритель-сосед по ряду, седовласый мужчина почтенных лет, аж застонал, услышав подобное кощунство.
За словом-выстрелом «состав», от которого всякий раз откровенно передёргивает, тем не менее, героине не удаётся спрятать дочернюю любовь к маме Елене (Ангелина гордится ею) и даже, не побоимся оценочного эпитета, к токсичному отцу Михаилу.
Юность на долю Ангелины выпала тоже безрадостная: с солидным пакетом всяческого опыта, от неизбежной несчастной любви (это всё, что мы о ней знаем) до сомнительного «звёздного часа» на сцене профессионального театра — наше сочувствие... Но Ангелина мужественно продирается сквозь завалы бытия, при первой возможности бежит из родного посёлка, пытается понять себя, свою миссию, с некоторого времени читает учёные книги.
Бегство (к себе? от себя? — открытый вопрос) — основной мотив спектакля, на который нанизан сюжет почти сказочный: героиня бежит без оглядки, с мечтой начать новую жизнь.
Всё складывается. Родители, «к её великому счастью», наконец, развелись. Но перед этим разозлившийся папа успел послать дочери такой ненавидящий, такой проклинающий взгляд, который она и вообразить-то не помышляла. Случилось всё это в обстоятельствах самых магических или, так и быть, суеверных, с участием мамы.
Следом папа ещё наорал «по-отцовски», кричал, что такая дочь ему не нужна, приправив разлуку кратким обсценным посланием, да так, что мало девочке не показалось — психологически она была крепко травмирована. Ведь девочка, Линочка-картиночка, у которой до шести лет был миллион восхитительных кукол с одеждой для вырезания, верила папе безоговорочно! Верила в его участие в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, участником которой он, как выяснилось, быть не мог. Верила в то, что однажды папа ножом убил на охоте медведя… Верила ему во всём.
Далее отмечена серия зловещих знаков. Маме с дочкой при разводе достаётся семейный дом, где они и поселяются. Для отопления надо колоть уголь. Этим регулярно занимается 14-летняя девочка, нарядившись в старую папину фуфайку и шапочку. Видимо, что-то в этом облачении было, если она в него именно «наряжалась» (примерялась к образу), а не пялила на себя другое старое барахло.
Потом девочка выросла, уехала и… (пуант артистический!) «стала сыном своего отца».
По старинке отправить бы Ангелину к бабке для снятия порчи или к батюшке в храм. Однако героиня на новый лад нашла ключ к своей тайне в современном журнале, в рациональной привязке к одному из мифов зловещего Нового мирового порядка (NWO) в части сокращения населения. Довольно правдоподобно, потому что по сюжету деструктивная программа проникла в голову героини с подросткового возраста, укоренилась. Только в финале случилась не радость жизни в новой личине, а вполне себе смерть.
Это был темпераментный уличный танец. Танцевал «сын своего отца». Спортивная одежда, шапочка до бровей. Шокирующее перевоплощение. Зал оторопел... В этом тревожном танце читалось какое-то до дрожи наглядное отсутствие страха смерти, полная отдача, поражение героини перед стечением жизненных обстоятельств, её капитуляция перед своим полом — исходило всё изнутри. Vivus non vestigat mori. Виртуозный танец завершился агонией — на последнем па танцующая фигура как подсечённая рухнула. По задумке тело должна была засыпать снег-машина. За неимением оной к потолку бара взлетела горстка сверкающего конфетти.
Публика оцепенела. Такой «финита ля философский стендап» никто не ожидал. Пускай девушка изначально была нарочито угловата в сценическом образе, но когда говорила о своих бумажных куклах с нарядным их гардеробом, становилась очаровательной. Не спасли пытливый характер, яркая фантазия и, судя по рассказам, крепкое здоровье. Но жизнь и не таких героев ломала.
Метафизическая драма души и тела, разыгранная на трёх квадратных метрах при минимуме сценографических средств, производит отменно сильное впечатление. Действительность или вымысел были показаны? Спектакль на самом деле настолько неожиданный от начала до последнего аккорда, что запросто вышибает из привычного состояния. Так и хочется сказать «чур меня»! Ангелина Засенцева настолько овладела чувствами зрителей, что грань между актёром и его персонажем исчезла.
Зрители околдованы её темпераментом, а некоторые и ...фантазией! В юности мечтательница Ангелина хотела обрить голову, уехать из родного посёлка в большой город прожигать жизнь. Но подвига не случилось: героиня честно призналась в боязливости характера. Однако все мы знаем, что детские желания навязчивы; даже не будучи реализованными, рано или поздно они настойчиво требуют выхода в люди. И почему бы безбашенному варианту «ухлопать жизнь» не воплотиться в творчестве, где возможно всё?! Хотя роль это или на самом деле судьба реальной женщины, не суть важно. Главное, спектакль как событие состоялся.
Накал эпизодов, их нагнетание хронически нуждаются в паузах — этому удачно служат не только замечательное исполнение песни Михаила Круга, но и цитаты из трудов философа Владимира Бибихина. Осмыслению на слух эти цитаты не поддаются, однако позволяют прийти в себя, как-то осмыслить предлагаемые обстоятельства и подготовиться к новой порции событий. Развёрнутый анализ композиции пьесы, удельного веса, места и содержания этих цитат о смысле жизни, тайне русской души и тысячелетней России наверняка дал бы другой, не менее занимательный материал для рецензии, и, скорее всего, развернул бы мысль в ином направлении. Нам же хотелось отразить первое зрительское впечатление, осмыслить проблематику спектакля и сделать какие-то выводы.
Заключительные слова героини акцентировали вызов, делали его неизбежным: «Я подумала, что моя миссия в том, чтобы не продолжаться. (Гробовое молчание, даже в баре прекратили позвякивать вилки.) И мне для этого даже делать ничего не надо. Но вы, пожалуйста, так не поступайте!»
Мы так не поступим. Мы будем прилагать усилия и продолжаться. Мы будем падать, вставать, верить, любить, всякий миг рискуя покоем, достатком, здоровьем. Рискуя всем, что имеем, потому что это и есть содержание жизни, плата за её дар, условие полноты — ощущения себя живым. Правила жёсткие: не рискнёшь — не узнаешь. Стать при этом счастливым или несчастным — каждый решает сам.