Люблю с восходом осязать свежую летнюю влагу.
Сырая трава щекочет нос, губы и мешает сморгнуть.
Хочется повернуться на спину и, раскинув лапы, растаять в её духмяном бархате.
Но с возрастом, пришедшим так неожиданно болями в лапах, колотьем в боках и тяжестью костяка, не выкинуть эдакое коленце.
Немощен я братцы.
С пуза на бок с трудом, а уж на спину… Видать доживаю свой век недолгий, собачий.
Помню, четверо нас было.
Бегали друг за дружкой, катались пушистыми шарами по гладкому полу, а то, уткнувшись в теплое мамкино брюхо, питались нежной влагой и, отвалившись ленно, засыпали сладко.
А как-то, оставили одних нас.
Неведомый запах и страх до сих пор помнится. Побежал я к двери, откуда голос мамкин слышался, а достичь её и не смог.
Вроде и лапами перебирал скоро, но вдруг оказался в чужих руках.
И теплые они и гладили, а дрожал я, и в мамкиной пушистости спрятаться хотелось.
Замер, глаза сомкнул до боли, а как открыл - кругом мир другой.
Терзался долго. Ароматами незнамыми голову кружило, знобило, слезы место новое разглядеть мешали, и просыпался я в кромешной тьме, и скулил пискляво, уткнувшись в холодный угол.
Нынче так желается близких почуять.
Говорят детишек у меня много, а не видел их никогда.
К девкам по молодости часто водили, да не ведал, что с того родня множится.
Вот бы меж визгливых родичей оказаться. Ощутить их влажные носы и приятную тяжесть на загривке.
Думаю мамкой моей благоухать будут, а глазенками, да статью в меня молодого. Эх-х, не сбыться эдакому чуду…
Вадик http://proza.ru/2017/05/11/844