Кн. 3, ч. 3, глава 17

               
Машины прибыли поздно вечером. Детские вещи – только самое необходимое и любимые игрушки в дорогу – были уже упакованы, и слуги вносили их и раскладывали по разным машинам. Одна из машин, личная машина Елены, на случай преследования будет служить отвлечением. Дети будут тщательно спрятаны среди тюков до самого аэропорта: такова игра в сыщиков, таковы законы жанра. Самое сложное – покинуть территорию. Поэтому первой, уже через три часа, отбудет отвлекающая машина, слуги проследят за безопасностью дороги. Затем – еще один отвлекающий маневр.
До отъезда оставалось время.

Георгий и Фернандес прощались на террасе за колонной, и никто их не беспокоил. В этом доме уже не впервые разбивается любовь. Теперь вот – к дополнительному шоку, отвращению и стыду Марты, так и не сумевшей понять или привыкнуть к «извращениям» грешного мира, разбивается мужская любовь. Елена уже не вспоминает, как ей было смешно в самый первый раз узнать о «порочных наклонностях и безответных чувствах» Фернандеса. И как она пыталась соблазнить и перевоспитать Георгия. Теперь она поняла, что это было бесполезно и бессмысленно – возрождение после антидота усугубило и закрепило природные наклонности. Теперь Елене не смешно, но грустно и за деликатного, романтичного Геру, и за безотказного Фернандеса. Они расстаются, едва встретившись. Георгий только-только успел узнать свою первую – в новой жизни – привязанность и любовь.

- Фе, я хочу остаться здесь, с тобой… Я не могу без тебя. Ведь я только-только тебя нашёл…

- Ты сможешь, Гера. Ты нужен детям. У тебя есть будущее. У тебя есть наставник, ты станешь великим художником. Ты не должен упустить шанс. Твоя жизнь – там, за этими границами. А я всего лишь – неудачник, вечный лаборант, и я верный пёс великого Мендеса. Здесь опасно оставаться – громоздкий и тяжёлый корабль тонет, не всем суждено выжить. Я хочу, чтобы ты спасся. Это не просьба, а приказ. И… мольба. Сделай это ради меня…

- Фе, ты был так добр. Ты научил меня любить... Не знаю, смогу ли я когда-нибудь кого-то полюбить, как тебя.

- Конечно, сможешь. Жизнь не стоит на месте. Она подбросит тебе ещё много кандидатов на выбор.

За грубоватостью Фернандес пытался скрыть растерянность и грусть.

- Ты говоришь так, словно мы больше никогда не сможем встретиться. Словно жизнь кончается!

- Вполне реально. Может, она уже показала мне задницу.

- Не надо так говорить, - тихо попросил Гера. – Лучше обними меня снова…

Их поцелуй был проникнут трогательной нежностью и трепетом. Они долго стояли, обнявшись.

- Прощай, Гера. Не поминай лихом.

- Прощай, Фе...

Последнюю ночь Мендес и Елена провели в детской спальне. Они просто сидели, обнявшись, на низком детском диванчике, смешно вытянув ноги, и смотрели на детей. Спать они не могли. Скоро они останутся совсем одни. Господи Боже, помоги детям уйти, спастись! И пусть они лучше никогда больше не увидят своих детей, если так надо – но даруй им жизнь!

… Утро настало пасмурное и моросливое. Оно зависло тяжёлым камнем. Но бешено летящие по небу перламутрово-серые облака оставляли надежду на ясный день – между ними мелькала улыбчивая просинь. Расставание превратилось в игру, весёлую и лёгкую. Детей удалось разбудить без хлопот, они уже рвались в увлекательное путешествие. А прощаться с ними с улыбкой на губах… Невыносимо! Потом она будет рыдать. Но это – потом.

- Мама, - Елена сжала мать в объятиях, всего на мгновение. - Мама, молись за нас. Как можно больше… - сказала Елена, пытаясь улыбнуться. – Чтобы нас не так сильно припекало на том свете…

- Ты с ума сошла, что ты говоришь, доченька, сама подумай! Мы встретимся, как уговорились. Я буду ждать. И буду молиться за нашу скорую встречу.

Растерянная Марта, скорбный, но деловитый Пазильо, убитый Гера, едва сдерживающие нетерпение старшие дети - Виктор, Элеонор и Александр. Не грустил лишь Боян, страстно мечтающий найти родных и привезти ребёнка в родной город – Мендес раскрыл ему необходимую информацию о самом себе, которую держал в строжайшем секрете. При условии неразглашения – как перед родными, так и здесь, перед вновь обретёнными друзьями: «потерянным душам», остающимся тут, ни к чему знать всю правду о себе.

…Малышка Мария вдруг разревелась, и Мендес, не в силах больше сдерживаться, схватил её и прижал к себе, пряча лицо в её пушистых волосиках.

- Папочка, я хочу с тобой… Я с тобой останусь…

- Милая, милая, - пыталась утешить Елена, потому что Виктор не в силах был говорить. – Ты представляешь, сколько чудес приготовил тебе Кот-сыщик! А сколько зверушек, игрушек, живых мальчиков и девочек из мультиков! У дедушки дома столько плюшевых мишек – правда, дедушка? Да вот, один уже сейчас ждёт тебя в машине!

И Пазильо, кивая головой и улыбаясь, потихоньку увёл Марию за собой…