Вероятно, кучер был озадачен тем, что столь благородные барышни, решившие прогуляться по вечернему Питеру, вдруг притащили с собой двух кавалеров, уселись вместе с ними в экипаж, и, кажись, хихикали там, тесно прижавшись друг к другу. Эхе-хе, молодежь... что у прислуги, что у господ, одно на уме!
Немного шумя и ликуя, четверка поднялась в тесном лифте на четвертый этаж в квартиру, где жили Софи и Кэтти. Это была небольшая квартира с анфиладой комнат, которую можно было пройти по кругу из прихожей и вернуться обратно в прихожую. Первая комната была устроена как гостиная (в семейном варианте скорее всего она отводилась под кабинет хозяина), из нее дверь вела в столовую, из столовой шла дверь в спальню. В столовую также можно было пройти прямо из кухни через небольшую дверь со стеклянной толстого непрозрачного ребристого стекла вставкой в виде окна, и рядом, в углу была еще дверь - из прихожей и в столовую можно было пройти, минуя кабинет. В столовой, таким образом было четыре двери - две большие и две небольшие. Спальня служила личной комнатой Софи (вход из столовой). Смежной с ней была комната Кэтти. Из этой комнаты (по проекту - детской), еще одна дверь выходила в узкий кридорчик (слева - дверь в ванную, вход в кухню, прямо - туалет), справа, напротив кухни стеклянная дверь в столовую, о которой мы уже сказали. Коридорчик возвращал вас в прихожую. Таким образом, если вам позволят хозяева, вы можете из прихожей войти в кабинет (приемную, гостиную), потом в столовую, оттуда в спальню, далее в детскую и оттуда по маленьклму коридорчику вернуться в прихожую, взять шляпу и раскланяться с любезными хозяевами. В кухне, за большой чугунной плитой, справа был выход на черную лестницу, слева малюсенькая комнатка для прислуги. Софи и Кетти довольствовались этой квартирой, снятой ими весьма дешево. Дом был респектабельный, жильцы почтенные, швейцар солидный. А сама парадная с витражными вставками в окнах, причудливой лепниной, роскошным камином, дивного литья перилами - вызывала восторг и удовольствие.
Евгений и Сергей вошли в уютное петербургское жилье девушек. В комнатах было тепло, прислуга поддерживала тепло в печах и каминах весь день, дворник наполнил дровами большой ящик на кухне. Хозяйки отослали девушку-прислугу спать в её мансарду, находившуюся в этом же шестиэтажном доме, туда вела лестница черного хода. Разделись-рассупонились. Сами, без прислуги, затеяли самовар. Мужчины были сыты, они ужинали в "Европейской", а вот девушки проголодались. Полезли в запасы, хранившиеся на холоде между дверями, ведущими на черную лестницу, да еще часть припасов была в небольшом леднике на кухне. Все съестное, преимущественно холодное, ибо плиту топить никто не хотел, понесли в столовую. Девушки хлопотали, накрывая на стол. Буженина, зеленый салат, сыр, творого, сметана, сливки, большой кусок пирога, сардины, паштеты, хлеб белый и ржаной, варенье, печенье. Самовар раскочегарил Сергей, внес его в столовую, установив на специальный самоварный столик, стоящий между буфетом и дверью из кухни.
Сели - четверо по четырем сторонам стола, над которым светила всеми пятью белыми тюльпанами бронзовая люстра. Свет люстры отражала кипенно белая скатерть, от света и счастья сияли глаза и лица у всех присутствующих на этом позднем ужине-чаепитии. Если бы не тяжелые плотные портьеры на окнах, весь этот свет падал бы из больших окон столовой на улицу, и в свой черед, отражаясь от белого снега, озарил бы сиянием улицу и люди подумали бы, что внезапно взошло солнце и начался день, проснулись бы и стали собираться на службу.
Софи, Евгений, Кэтти и Сергей взялись за руки, сомкнув цепь, полгода назад безжалостно разорванную неведомым Духом Перемещений. Они чувствовали в себе силу и способность восстановить эту связь. Не сразу, однако, а только теперь Евгений вдруг осознал, что Сергей нисколько не смущен, что он прекрасно знает обеих женщин, что он с особой нежностью смотрит на Кэтти, а уж когда пошли воспоминания о их скитаниях по полям, по лесам, вдоль рек и оврагов, вплоть до поля люцерны, то понял - перед ним его подлинный друг Сергей... И не то, чтобы Сергей все вспомнил... Нет - ЭТОТ ничего и не забывал. Евгений вздохнул глубоко, полной грудью и, конечно, не стал озвучивать свои мысли, тем более, что это открытие только добавило радости к факту воссоединения всех четырех. Для мужчин было главным обретение своих подруг, которые были живы, здоровы, веселы. Они рассказали обо всем, что с ними произошло с той ночи на краю желтого поля люцерны, о Рождествено и Набоковых. Они описали свою петербургскую жизнь. В свою очередь Евгений и Сергей поведали Софи и Кэтти о своих приключениях. Все четверо не могли отделаться от мысли, что являются участниками какого-то эксперимента, где их воле отводится только частная роль, в глобальном же смысле их жизнями руководит чья-то власть. Но чья? В известной степени на все воля Божья, но в их случае вмешательство провидения проявлялось так внезапно и причудливо, что только держись! Это было не по вселенским правилам, это было непривычно. Общее мнение сводилось к тому, что в этой игре есть какой-то ключ, есть что-то, от чего зависит возвращение от хаоса к порядку, к обычному ходу времени и состоянию пространства. А что это за ключ, надо было понять. И не было ли их путешествие (на два-три дня!) по французским предместьям, полям и так далее, попыткой решить этот вопрос? И к чему это привело? И те и другие рассказали о своих перемещениях уже в Петербурге. Оказалось, что у мужчин их было побольше, вплоть до последней внезапной смене лета на зиму для Евгения, а девушки жили спокойно вплоть до сегодняшней "подмены", о чем ими и было рассказано, подробно, эмоционально и красочно. Удивило и то, что Евгений и Сергей в это же время тоже выступали с лекцией, с той только разницей, что ТЕ открывали цикл лекций, а ЭТИ - прочитали последнюю лекцию цикла и завтра собирались двинуться во Францию на поиски Софи и Кэтти. Выступали там же, в Демидовом переулке, в здании Российского Географического Общества...ОДНОВРЕМЕННО!
Все помолчали. И каждый подумал, что когда все это закончится, пожалуй будет скучно... И конечно все мечтали найти выход, пресечь цепь превращений.
- Может нам обратиться к колдунам? - проговорила Кэтти - к магам, ведуньям, экстрасенсам....
На глазах у нее блеснули слезы. Конечно никто не хотел быть оторванным от остальных, это было самое неприятное, это беспокоило больше всего и этого, слава Богу, еще не происходило, но кто ж его знает, на какие выверты способно это странное невидимое идолище! В буфете нашелся ликер и бутылка хорошего портвейну. Софи достала рюмки и компания решила отметить воссоединение.
Вино и ликер действовали так, как им положено было действовать, понемногу четверо друзей совершенно забыли о своих делах, проблемах, опасениях. Девушки поведали лишь о том, что на лекции видели подобие самих себя, ТЕ ДРУГИЕ Евгений и Сергей представили публике ТЕХ ДРУГИХ Софи и Кэтти. Это было забавно наблюдать... ТЕ им не понравились.
И опять они стали хохотать - до икоты, до коликов, до слез, до всхлипываний и подвываний... Успокоились наконец. Выпили еще по чуть-чуть... Если бы посторонний зашел сейчас в столовую, то увидел бы такую картину: четверка распалась на две пары. Одна пара - Сергей и Кэтти, другая - Евгений и Софи.
Вероятно, им было о чем пошептаться... Ну что ж, дело молодое, как говорится. Еще там, во Франции, в нелегких полевых условиях зарождались взаимные чувства у них, иначе и не могло быть, без этого не решились бы на путешествие девушки и не имели бы нужного энтузиазма мужчины. И похоже, что Дух перемещений неспроста сталкивал Софи с Евгением, подключил Кэтти к этим перепетиям, как будто подтолкнув ее поближе к Сергею, а потом разлучил их, будто испытывая тех и других. Не сразу, но все же общее стремление воссоединиться, помогло, и вот - две пары шепчутся в тихой квартирке одного из домов на Фурштадской улице Санкт-Петербурга.
Была уже глубокая ночь. Евгений и Сергей, оставив своих голубок, отправились пешком по пустынным улицам заснеженного Петербурга. Тусклый свет подкрученных газовых фонарей, одно-два освещенных окна - вот и все освещение. Ах да! Конечно же холодная яркая луна, куда же без неё... Снег отражал лунный свет и было достаточно светло. Дворник, недовольно ворча, отворил ворота, за что был щедро вознагражден.
Евгений и Сергей по Фурштадской вышли на Литейный проспект, шли некоторое время молча. Обоих переполняли чувства, оба знали, что завтра они должны принять и примут очень важное для всех четверых решение, и ничто не сможет помешать их воле. Ничто. Вскоре они поравнялись с домом на углу Литейного и Бассейной. Евгений уговорил друга переночевать у него, не идти же ему до Невского, да еще и по Невскому в сторону Николаевского вокзала к себе в такую холодную зимнюю ночь. Еще долго не спали Евгений и Сергей. До рассвета не расходились по спальням Софи и Кэтти.
Утро принесло новые заботы и хлопоты, главное - новые вопросы. Ведь странно же было, что до вчерашнего дня ни девушкам, ни мужчинам не приходилось встречаться, хотя что могло быть проще - и те и другие вращались в одних и тех же научных кругах, научных обществах, учреждениях почти полгода. Одни читали лекции, другие посещали их и даже участвовали в их организации... Вчера же одним днем пред девушками предстали и истинные их друзья и псевдо-друзья, у которых были свои подруги...Как это было непонятно, как удивляло и пугало!
Однако полная, глубокая радость, чувство счастья, любви друг к другу переполняли их теперь с момента встречи - и это было настоящим, подлинным, неотменимым, ценным настолько, что таинственные игры непонятных сил выглядели мелко и искусственно по сравнению с этими чувствами. Восстановилось главное - их тесная неразрывная душевная связь. Она, эта связь, оставалась такой же сильной и неизменной на протяжении всего того времени, когда они были разлучены. Теперь она удвоилась, нет, учетверилась. Это был монолит, здание, твердо стоящее на фундаменте любви.
Утро. Зимнее пасмурное утро второй половины декабря в Петербурге. Бурное цветение мая, стрень, каштаны, цветы, быстрое, порой очень жаркое лето, в иной год хододное и дождливое, но неизменно ласковый, обманчиво теплый и солнечный сентябрь, роскошно-золотое начало октября, а затем, внезапно, будто падение с обрыва - утренний снег на еще зеленой траве; плюс один, ноль, минус...; ранние сумерки и внезапное погружение в темень, хотя день и не успел разгуляться - так несколько часов света - и перечеркнуты все воспоминания о весне и лете. Поэтому (мы уже рассуждали на эту тему) в Петербурге так прекрасно развиваются науки, искусства, литература. Конечно! В таких условиях нет ничего лучше, чем зарыться в книги, в чтение, в познание, писать романы, пьессы, именно здесь душа имеет досуг углубиться в самопознание, здесь в залах музеев, в театрах, а самое лучшее в библиотеках, в лекториях, в аудиториях взращивает человек аленький цветочек знаний и духовного своего совершенствования...
Да простит мне читатель это повторное небольшое отступление от основного повествования...
Наши герои конечно встретились на следующий день. Софи и Кэтти в полном блеске своей молодости и женственности направились в Оранжерею Таврического сада. Само собой, что среди зимы оказаться в тропиках среди пальм и цветов уже большое удовольствие, да ведь над оранжереей была милая кофейня, где порой наши барышни любили устроить себе второй завтрак где-нибудь около полудня. Сюда же направились и кавалеры. Так было условлено накануне. Как им всем четверым было тепло в это утро! Кофе, пудинг, каврижка с орехами, сливки, но сначала - манная каша, к которой подавалось клубничное варенье в маленьких специальных розетках. Посередине стола возвышалась трехярусная серебряная подставка для пирожных, на которой красовались буше, эклеры, булочки со сливками. Золотой, будто солнечный, свет, падавший с висящего над столом абажура, добавлял радости, охватившей всех четверых. За окном снег, не то утро, не то вечер, а на столе среди серебра и фарфора сервировки, вазочка с камелиями, срезанными в оранжерее для услады посетителей. Эти цветы разводили специально для кафе "Orange" в оранжерее, которой можно было любоваться с высоты небольшой галереи. Кстати и здесь повсюду в кадках росли экзотические растения. Это были зеленые тропики посреди окутанного снегопадом зимнего Петербурга. Впрочем во всех городских окнах этого города виднелись зеленеющие зимние сады - родендроны, пальмы, фикусы, азалии и другие растения, включая герань.
В глазах Софи, Кэтти, Евгения и Сергея стояло сияние счастья. Неважно, кто должен был первым сказать о любви, должны были все и каждый! Они опять держались за руки: Софи держала руки Евгения и Сергея, также и Кэтти, сидевшая между ними. Потом руки Софи и Сергея разомкнулись, разомкнулись и руки Кэтти и Евгения. Но Сергей не выпустил руки Кэтти, равно и Евгений держал руку Софи в своей. Потом Кэтти и Сергей поднялись из-за столика и направились на галерею и Сергей уже обнимал Кэтти за талию. Без слез умиления невозможно было смотреть на них.
Софи сжала руку Евгения. Он положил свою вторую руку поверх её руки. Он хотел поцеловать ее руку, но боялся, что это будет дерзостью, непозволительной вольностью и не решался. Но все же не выдержал, поднес ее руку к своей щеке, потом, нежно поцеловал в самую середину ладони. Он любил Софи. А она не могла наглядеться на него. Она даже сама не знала, не догадывалась, как она скучала, как ждала их встречи, как любила Евгения. Прошел час, другой. Решили кататься на санях по Неве. Тут каждую зиму устривались катания на русской тройке, а также приезжали соседи суоми (финны, их еще называли - самоеды) и тоже катали петрбуржцев в небольших санках - оленьих упряжках. Накатались вдоволь! Обедали в "Астории". Вечером поехали на каток в Таврический сад, там при свете разноцветных огней они до полуночи состязались в искусстве фигурного катания и нельзя было сказать, кто был наиболее искуссным конькобежцем-фигуристом. Конечно, падали, и опять хохотали. Легкий ночной ужин устроили в том же кафе "Оранж". Расставаться не хотелось. Но повторить вчерашнюю дерзость ночного бдения в квартире девушек, а тем более пригласить их в чью-либо холостяцкую обитель было совершенно невозможно. Проводив дам до их дома на Фурштадской, Евгений и Сергей отправились по своим домам. Что делать и как быть дальше никто не знал.
Евгений проснулся. Быстро встал с постели, потянулся, разминая мышцы, глубоко вздохнул. Настроение было прекрасное, сладко волновали воспоминания о вчерашних гуляниях-катаниях на санях, на коньках, и главное, тепло и нежность руки Софи, блеск её зеленых глаз... счастье.... Он подошел к занавешенному окну, не торопился отдернуть портьеру, хотел угадать ясно ли, пасмурно? Сквозь тоненькую полоску между портьерами настойчиво пробивался чистый утренний свет. Евгений подумал - снег добавляет света зимнему дню, его, поди, навалило вчера предостаточно. Он не слышал скреба деревянной большой лопаты, которой очень рано, чуть ли не в пять утра, дворник Иван чистит дорогу к подъезду, двор и даже часть тротуара. "Крепко я спал, однако" - подумал Евгений и решительно отдернул портьеру. Сердце ухнуло, дыхание остановилось на мгновение. За окном зеленело летнее утро. Не раздумывая, Евгений кинулся к календарю - так и есть - пятнадцатое июля. Год? Ай, не всё ли равно, какой год...Он понимал, что это может быть только лето, следовавшее за летом их французских путешествий и приключений, откуда, собственно он был направлен в зиму того же года, ведь в Петербурге их "поселили" в конце лета тех приключений, а тут - июль... Боже, в ТОМ июле они были во Франции и в этих числах он скитался между странной деревней и не менее странным озером... Если так, то это будет совершенно невыносимо... Он действительно не решался понять, в каком лете, при каких общих внешних обстоятельствах он находится? А что если ТЕПЕРЬ он не знает никакой Софи...Господи! Ну хотя бы в рамках константы пусть остается Сергей! По всем законам математики (пусть даже они сейчас гипертрофированные), обязатально должны быть постоянная и переменная составляющие! Что расположено на линии постоянных величин???!!! Хотелось бы знать точно. На линии переменных в системе координат, он очень хорошо это знал, даты, места, времена года... А что же, черт возьми, на линии постоянных?!
Евгений вошел в такое смятение, что и забыл про год.... Опомнившись, машинально взглянул на часы. Короткая стрелка приближалась к одиннадцати, длинная её почти догнала, секундная...., бездушная секундная скакала и ей было все равно к какому часу она скачет - показывать время не её задача - знай, скачи безостановочно!
Евгений заметил на письменном столе конверт. Он взял конверт, распечатал его, даже не взглянув, кто был отправителем. Это было письмо от Сергея. "Дорогой друг! Уведомляю тебя сим письмом, что в тот момент, когда ты будешь его читать, я буду в купе скорого поезда "С-Петербург - Париж" взирать с унылым лицом в окно на проносящиеся мимо более или менее красивые ландшафты. Жаль, что мне не удалось убедить тебя ехать со мной во Францию для поисков наших прекрасных визави, то бишь Софи и Кэтти. Я по-прежнему считаю, что надо искать их там, хотя и твои предположения о возможном нахождении их в Петербурге не оспариваю. Это даже хорошо и правильно, что мы на время разделимся, так мы будем, не теряя времени, обследовать два равных в приоритете направления.... Обязуюсь еженедельно отправлять тебе более или менее обстоятельное письмо о происходящем в Л...же и его предместьях. Конечно в первую голову я изучу всё парижское научное и светское общество. Остаюсь твой друг и соратник. Сергей."
Евгений положил письмо обратно в конверт, как бы не соглашаясь с фактом отъезда друга. Теперь он остается один на один с этим таинственным "врагом", как его не назови.... Его еще грело воспоминание вчерашнего дня. Что ни говори, это, подаренное двухдневное свидание умиротворило, наполнило его настолько, что он не способен был волноваться, тем более сокрушаться о чем бы то ни было. Он понимал, что обсудить с Сергеем произошедшее вчера, и перемещение в сегодня, в лето, он не сможет. Ему также было ясно, что автор этого письма не окрылен теми же воспоминаниями. Но, кто знает, быть может уже завтра он обретет Кэтти во Франции... Евгений будет ждать его отчетов. Теперь ему надо хотя бы сориентироваться во времени. Если верить календарю, он вернулся в прошедшее лето. Это раз. Два - он предполагал, да что там - он знал - встреча состоится (состоялась) грядущей зимой, Сергей до зимы вернется, не обнаружив во Франции следов подруг... Для него конечно было неожиданным решение Сергея уехать, насколько он помнил, они собирались ехать вместе. Возможно, в какой-то своей ипостаси и вполне разумно, Евгений медлил с отъездом и высказывал желание искать в Петербурге, таким образом Сергей мог принять решение ехать один, что тоже было вполне резонно...
"Как бы я хотел сейчас немедленно пойти на Фурштадскую, к Таврическому саду, в оранжерею, в кафе "Оранж", увидеть Софи, целовать ее руки"... Впрочем ему ничто не мешало туда отправиться. Первое, что он предпринял, это посещение Фурштадской улицы. Евгений отыскал дом, где вчера, зимой на пятом этаже жили Софи и Кэтти. Он поднялся на знакомом лифте и позвонил в дверь ИХ квартиры. Они говорили, что первоначально жили в "Англетере". Потом, списавшись со своими домочадцами во Франции, получив необходимые визы во французском консульстве, справив паспорта, они наняли эту квартиру. Жаль, что он не удосужился уточнить, когда это произошло. Вероятно и приблизительно, рассуждал он, это случилось где-нибудь к концу осени. Зиму, весну, лето, осень следующего года они точно жили в этой квартире, ну и само собой "будущую" зиму. Теперь второе лето их пребывания в Петербурге.... Он жал на кнопку электрического звонка - редкость того времени. Открыла девушка-горничная.
Евгений приподнял шляпу:
- Доброго дня, милая, скажи, дома ли хозяйки?"
Девушка вытаращила глаза:
- Никак нет, милостивый государь. Барыня ужо пять дней, как изволили на дачу уехать. На все лето, стал быть, батюшка.
- Прошу простить меня, но я правильно считаю, что здесь проживает мадемуазель Софи и мадемуазель Кэтти. Француженки.
- Ошибаетесь, барин хороший. Наша - Авдотья Савишна Игнатова, вдова статского советника Савелия Павловича Игнатова, Царствие ему Небесное....
Девушка перекрестилась.
Тут Евгений догадался спросить:
- А не собирается ли госпожа Авдотья Савишна квартиру сдать нанимателю?
Девушка хитро подмигнула и понизив голос почти до шопота поведала:
- Давеча слыхала я ненароком, будто сокрушалась барыня, что тяжело ей, вдове-сироте прожить на пенсию вдовию и думает она, пожалуй-что к осени сдать квартирку-то.... Уж не желает ли барин нанять квартиру, так она шепнет барыне... Поскольку едет она с поклажей, с вещами и с провизией на дачу дня через два, так и замолвит словечко, что мол ужо и жилец....
Евгений просил пока не торопиться, всему свое время, но ближе к осени он и сам объявится, Бог даст, сговорятся-сторгуются. Евгений, улыбнувшись, полмигнул девушке:
- Я, пожалуй, визиточку оставлю. Но если и до него найдутся желающие, то он уступит право, пусть въезжают...Да он еще и не решил, где ему удобно нанять квартиру....
Он поблагодарил горничную, дал ей рубль и поспешил откланяться...