Евгений проснулся. Не откравая глаз, он пытался вспомнить сон: какое-то нагромождение событий, залы с огромными зеркалами в золоченых рамах, канделябры, свечи, бархатные портьеры, много людей, женщин и мужчин, какие-то разговоры, и главное - сон оставил ощущение недоумения, царящего среди присутствующих, что-то такое обсуждалось, о чем-то все судили-рядили, не понимая, не принимая, удивляясь, недоумевая. Сам он кого-то искал среди присутствующих, хотел уйти, но должен был кого-то найти, о чем-то предупредить... Нет, толком не вспомнил..... Да бог с ним, со сном! Евгений открыл глаза. Яркий свет, пробившийся сквозь узкую щелку неплотно задернутых занавесок, лезвием резанул по глазам. Евгений зажмурился, встал и задернул гардину плотнее. Теперь можно открыть глаза.
Секунды две глаза привыкали ко мраку в комнате. Постепенно он начал различать предметы. Надо было все-таки отодвинуть портьеры. Евгений, подойдя к окну, опять закрыл глаза. Одним движением он раздвинул портьеры в разные стороны. Комната озарилась ярким утренним солнцем. Теперь, когда не стало разницы между темнотой, царившей до этого в комнате и светом улицы, он мог спокойно смотреть не щурясь. Сначала Евгений не придал значения тому, что вид из окна не совсем соответствовал ожидаемому. Вернее не соответствовал вовсе. Во первых, за окном лежал снег, более того, он падал разнокалиберными хлопьями и притом очень густо. Сквозь густую пелену различались очертания дома на противоположной стороне улицы. В некоторых окнах горел свет, судя по желтоватым пятнам за светло-серой снежной завесой. Евгений уже давно привык так жить. По воле неизвестной силы он перемещался в пространстве, смещались и путались дни недели, часы суток, теперь вот еще и время года...Можно сказать, что это был полный хаос, от которого можно было сойти с ума, но рассудок Евгения был крепок, он принимал все как есть, тем более, что его внешнему благополучию это ни разу не помешало. Он занимался исследованием быта людей, у него получалось систематизировать знания, делая весьма интересные выводы о культуре народов, стран, городов. Получалась цельная картина мира. Он ввел в научный оборот множество новых научных понятий, терминов. Благодаря ему структурно преобразовались такие науки, как этнография, лингвистика, антропология, филология, не говоря о том, что им были колоссально обогащены предметные этнографические коллекции музеев многих стран. Можно сказать, что он научился оборачивать в свою пользу странные новые условия бытия (они по сути воспринимались им теперь почти обыденно), считал эти перемещения командировками, смещения - уточнениями, исправлениями, корректировками событий, опережения - черновиками. В целом ему был почти понятен алгоритм и даже логика этого подхода к жизни. При том, что он никогда не знал, что будет изменено, куда его направят, и где оставят. Самое главное он помнил что с ним происходило за исключением момента смещения, который наступал как правило во сне.
Все было почти так, к чему он был готов всегда, кроме того, что произошло сегодня - еще ни разу не менялось время года. Еще вчера было в разгаре лето. Сегодня за окном хозяйничала зима. С тех пор, когда они с Сергеем сначала потеряли Софи и Кэтти, там, между лесом и желтым полем люцерны, потом, когда им ничего не оставалось делать, как заночевать у кромки этого злополучного поля, с тех пор, когда утром они обнаружили себя в России, в Петербурге, в гостинице "Англетер", почти ничего не менялось в их жизни, кроме того, что они периодически оказывались в Москве, потом вновь в Петербурге. Часто этот злой дух путал им все планы. Они привыкали, как уже было сказано, научились жить в этих странных правилах. Сергей с тех пор тоже включен в эту игру. Порой их разлучали, внезапно сталкивали нос к носу, однако, кое-как им удавалось согласовывать действия. Бывало, что все будто-бы вставало на свои места, шло, как обычно, как было в прошлом, и они даже забывали об аномалии, вошедшей в их жизнь, пока внезапно, как рецидив хронической болезни, не происходило, путавшее карты, новое смещение. Слава богу или неизвестному закону, повторимся, изменения происходили в основном в границах Петербурга, лишь иногда, будто в командировку, их отправляли в Москву. По-пержнему перепутывались дни недели, их последовательность, иногда повторялись дни, чаще всего им приходилось проживать, например две пятницы, или действие, в котором они участвовали проходило параллельно и одновременно в двух местах и тому подобное. Так прошел уже почти год. Им оставалось только надеяться, что и Софи и Кэтти, претерпев, как и они перемещение, вернулись в свой родной Л...еж. Как раз вчера они начали более тщательную разработку плана действий, для того, чтобы узнать все обстоятельства, в которых пребывали девушки теперь. Действительно, надо было действовать, несмотря на препоны, чинимые им Духом перемещения, так они чаще всего называли это явление, не пытась подвести какое-либо научное объяснение этому, хоть и задумываясь над этой необходимостью. По крайней мере, с момента внезапного возвращения в Россию они стали вести дневник перемещений, фиксируя даты, часы, обстоятельства, адреса и прочее, планируя выявить какую-нибудь закономерность, на которую они могли бы опираться и планировать свои действия, учитывая предстоящие выверты Духа перемещения. Научившись если не управлять им, то хотя бы предвидеть его планы, они готовились к новой экспедиции, чтобы узнать о судьбе Софи и Кэтти.
Теперь Евгений смотрел в окно, своей квартиры, в которой он жил еще до путешествия, в которую и вернулся. Вчера лето, сегодня зима. Невесело. Зама-то сама по себе не пугала и не расстраивала... но.... . Он вздохнул. Хорошо еще, что он у себя дома. В этом смысле ничего не изменилось. Он повернул голову, чуть развернулся в сторону комнаты. "Надо посмотреть в календарь" - подумал он, но не спешил это сделать. "Будет весело, если на календаре будет пятнадцатое июля, вчерашняя дата...Он обычно переворачивал страницу календаря утром. Сегодня его смутило то, что в комнате было холодно, собстаенно это его и разбудило. Наверное поэтому он сразу же подошел к окну и отодвинул портьеры. Все это он проделал машинально. Дата...Интересно, конечно, какое сегодня число? А как верить календарю, если даже компас тогда, в лесах-полях, после оврага обманывал их? И все же. Евгений подошел к календарю. Не успев перевернуть страничку, он увидел, что на календаре декабрь. Четырнадцатое. Вчерашняя это дата или уже сегодняшняя? Решил перевернуть, тем самым своей волей установив сегодняшнюю дату - пятнадцатое декабря. "Год?! Какой на календаре год?! Куда он скакнул? Вперед на полгода или назад?" - Евгений медлил, - Лучше бы вперед, иначе придется переживать те же события, что уже произошли, в каких-нибудь новых вариациях". Евгению не хотелось топтаться на месте, да еще и в таком длительном временном отрезке. Таких скачков еще не бывало, амплитуда этого дьявольского маятника обычно колебалась в пределах суток. С этим можно было как-то существовать. Но полгода! Это было впервые. Он посмотрел на год, указанный в календаре - так и есть, его отбросили назад, в зиму заканчивающегося прошлого года. Зачем? И где сейчас Сергей?
Евгению не приходило в голову хоть раз опечалиться по поводу такой путаной жизни, ведь вероятно, он упускал какие-то возможности, планы его нарушались, надежды не оправдывались, хотя общая линия, основная задача в целом не менялась - он продолжал свою научно-исследовательскую деятельность, которую последний период он посвящал, находясь в Петербурге, теоретическим исследованиям. Но из-за этих скачков во времени и пространстве он то будто плыл по течению, то греб против течения, оставаясь на месте. От него давно ничего не зависело. И вот только теперь, пожалуй впервые, он, не впадая однако в уныние, глубоко задумался о том, что так жить нельзя, что нечто важное крадется из его жизни, что....хотя...., хотя менялись внешние обстоятельства, но он был здоров душой и телом, и в принципе ему ничего не мешало продолжать работать, думать, действовать. Самое главное, сейчас он должен увидеться с Сергеем и они должны начать поиски Софи и Кетти. И совсем не важно, зима или лето за окнами.
Невеселые думы Евгения прервал резкий звук механического звонка с парадной лестницы. Горничная пошла отворять. Послышался голос Сергея. Он, отдав верхнее платье Аннушке, сняв, повидимому, калоши, уже шел по анфиладе комнат и вот, миновав столовую, уже стучался в кабинет Евгения, смежный с его спальней. Евгений, успевший уже одеть домашнее платье - фланелевые брюки и рубашку, в домашней флисовой куртке встретил Сергея, стоя посреди своего кабинета. Сергей вошел румяный, принес с собой свежий запах снежного зимнего утра, весело протянул обе свои руки для дружеского пожатия.
- Собирайся, тюлень ты этакий! Сегодня в Географическом обществе соберется весь столичный научный бомонд! Надеюсь, ты готов? Твоих рассказов о пешем путешествии по Европе ждет просвещенный мир в лице петербургских академиков! Студенческая галерка добавит соли и перцу в этот суп, который, я уверен, ты сварил на славу... - Сергей похлопывал друга по спине. Евгений все пытался заглянуть в глаза Сергею, разглядеть, не таится ли в них хоть толика тревоги? Не мог же он до такой степени смириться с положением вещей, что ему уже и нравится - вчера июль, сегодня декабрь....И о какой лекции идет речь? Все лекции о их путешествии давно прочитаны. Они, как только оказались в Петербурге, договорились, что не будут посвящать столичную публику в перепетии перемещений, сдвигов плит времени и пространства. Довольно того, что о некоторых странных обстоятельствах своих приключений Евгений рассказывал в Л...же, во Франции. В России же решили действовать по пословице - не буди лихо, пока оно тихо. Сергей потирая руки, оглядывался по сторонам, ища, повидимиму самовар. Тут Анна, как по заказу, внесла самовар и ушла за чашками, хлебом и прочим-всяким что приготовила к завтраку. Сергей запросто расположился на диване, предвкушая утреннее чаепитие в кабинете друга. Евгений сел напротив в венское кресло у своего письменного стола. Он был крайне озадачен. Но привыкнув собирать волю в кулак всякий раз, привел себя в более или менее спокойное состояние. Ему было ясно, как день (этот внезапно зимний день), что перед ним Сергей, который не испытал скачка из лета (для него, по видимому, только еще будущего лета), и они действительно сегодня в шесть часов по полудни будут в Географическом обществе представлять устами Евгения отчет об европейской экспедиции, стратегом которой был Сергей, а тактиком Евгений.
- Ты что молчишь, друг Евгений? Не проснулся еще? Ты как-будто бледен. Здоров ли ты?
Евгений дейстивительно не мог говорить, он находился в оцепенении. С чего начать? Не примет ли его Сергей за сумасшедшего? Сейчас, здесь, в этих обстоятельствах. Хотя ведь понял же он его тогда, во Франции, обнаружив в провинциальной гостинице раньше времени... Неужели придется начать все сначала?
- Понимаешь, Сергей... - Евгений медлил..
- Ну говори, что ты в самом деле? Что случилось?
- Слушай меня, Сергей, и постарайся понять все, о чем я тебе буду сейчас говорить...Но сначала я задам тебе несколько возможно очень странных для тебя вопросов...
- Я слушаю тебя, и будь уверен, пойму и приму все, о чем услышу.
- Сергей, какой у нас год на дворе?
Сергей спокойно назвал дату, именно ту, которая была на календаре.
- А скажи мне, только не принимай меня за сумасшедшего, с нами не происходило ничего странного во Франции?
- Ничего, кроме разных приключений во время пешего путешествия и нескольких курьезов в Л...же...
- А мы знакомы были ближе, чем с остальными, с двумя молодыми дамами в Л...же?
- Что ты имеешь в виду, Евгений?
- Ответь, пожалуйста, точно на вопрос, знакомы ли мы были с Софи и Кэтти?
- Точно не могу назвать имен, но близко, кажется мы не сходились....Хотя...Да что происходит? Я ничего не могу понять. У нас столько материала с экспедиции, нам надо обработать и систематизировать эти сведения, наших лекций ждет все просвещенное общество: экономика, этнография, география, история, политика, искусство...Эрмитаж гудит от наших исследований..
Самовар остывал на специальном столике, куда был поставлен Аннушкой, она уже давно принесла съестное...
- Давай выпьем чаю и я расскажу тебе всё, о чем ты должен знать, но почему-то не знаешь... Евгений почти овладел собой. Он понимал, что ему предстоит ошарашить Сергея во второй раз за последние полтора года. Он надеялся, что Сергей поймет, им придется восстановить пережитое, и опять скоординировать действия. Тяжело было осознавать, что друг находился в неведении о прошлых превращениях. Сергей представлял собой чистый лист, куда Евгению придется вписать все препетии пережитых вместе испытаний. И самое грустное, что это будет повторяться...вновь и вновь. В каких вариациях? Когда? С какой периодичностью? Становилось страшно. Он посмотрел на друга внимательно и начал рассказывать.
Пару раз заходила Аннушка, забрала посуду, спросила не принести ли ещё чего. Они просили ещё чаю, самовар остыл и Аннушка унесла его на кухню, принесла вновь горячий...
Евгений завершил свой рассказ, с грустью посмотрев на окно, за которым брезжил серый зимний день. Снег перестал идти. Совсем скоро стемнеет, хотя до настоящего вечера будет еще далеко. Часы показывали без четверти два часа по полудни. В Петербурге зимой сумерки начинаются около трех часов пополудни, а уж совсем темнеет к четырем, остаток дня и естественно вечер петербуржцы проводят при свете уличных фонарей, звезд и луны, а дома и в казенных заведениях при свечах, а кое-где при электрическом освещении, которое обеспечивало горожанам появившееся "Общество электрического освещения 1886 года" и его электрические релейные подстанции.
Версия Сергея, конечно, отличалась. Общая канва была той-же, за исключением абсолютно всех несоответствий, каких-либо перемещений, совмещений, замещений. Они встретились в провинциальном городке, дилижансом поехали в Л...еж, разместились в хорошей гостинице, разбирали материалы экспедиции, готовили лекции и Евгений успешно все лето выступал перед Л...жской публикой в Дворянском собрании, где лекции организовывало местное общество географов, этнографов лингвистов, биологов и других смежников, включая историков. Иногда он посещал частные вечера в домах местной знати, где также с успехом делал небольшие сообщения. И, да, там, среди публики была некая Софи, красивая умная молодая дама. На импровизированной галерке, на стульях за креслами дам и господ, располагалась веселая местная
молодежь из дворянских семей, среди них было несколько прелестных барышень, возможно одной из которых была Кэтти. Состоялась пара выступлений в гимназии и Коммерческом училище, а также в Народном доме, где зал собрал огромную аудиторию из горожан - мещан, банковских служащих, торговых людей, и еще всякой публики разнообразных занятий. Везде выступления Евгения вызывали интерес, получали высокую оценку городских жителей и прессы.
Оба и Евгений и Сергей сошлись на том, что в Петербург они вернулись в конце лета. Только для Сергея это было лето этого года, который подходил к концу, а Евгений, получается, еще вчера пребывал в лете нового года, который еще не наступил. Оба вздохнули. Сергей, надо отдать ему должное, хоть и был крайне удивлен и озадачен тем, что не участвовал в приключениях, рассказанных Евгением, но доверяя другу, принял его рассказ за истину и был расстроен лишь, что для Евгения новая правда, новая версия была ударом. Евгений был рад, что просвещенный ум его друга способствовал уже во второй раз тому, что он воспринял ситуацию серьезно, поверил Евгению и, как в прошлый раз, включился в безусловное сотрудничество, опираясь на привычку проявлять и применять научный интерес ко всем обстоятельствам и явлениям жизни.
Условились, не унывая, готовиться к вечерней лекции, которая, конечно была написана (и даже прочитана Евгением, оба посмеялись над этим фактом), а там они решат, как быть. Тут Евгений кое-что вспомнил:
- Сергей! Я же купил дом в предместье Л...жа!
Сергей (этот Сергей), конечно, об этом не знал. Одно он понял очень быстро и четко - надо вновь пытаться выбраться из этой цепи перемещений. В прошлый раз, по словам Евгения, им не удалось прорвать эту цепь, не удалось создать систему действий, исключающую возможность для этой силы играть ими, как пешками.
- Я вел записи. Где они? Надо посмотреть в них и выявить алгоритм. - вспомнил Евгений. Это как раз то, что они и собирались сделать вместе, летом! А твои, Сергей, записи? Ах, черт! Ты же их не вёл! Вернее вёл, но не ты..
Драма заключалась в том, что перед ним сидел Сергей, память которого представляла собой чистый лист и в его жизни действительно до сих пор шло всё гладко.
Евгений подошел к письменному столу, чтобы взять свой дневник. Но не нашел его - блокнот с записями исчез. Сергей видел, как побледнел Евгений.
- Знаешь, бог с ними, с записями, какой в них теперь толк. Начнем с сегодняшнего дня. - ободряюще, как ему казалось, произнес он. И тут Евгению пришла мысль о том, что больше нет смысла вести дневники, нет смысла искать закономерности, по крайней мере применять какие-то математические расчеты. Здесь нужно что-то другое, что-то не рациональное. Но что?
- Знаешь, что хорошо в нашей
истории? - Евгений улыбнулся другу. - Хорошо то, что неизменными остаются наши исходные данные - прежде всего то, что мы друзья, мы вместе, мы, в конце концов узнаем (тьфу-тьфу-тьфу) друг друга! Мы не превращаемся вдруг в стариков или младенцев. Я - у себя дома, ты, надеюсь, тоже. Нас не разлучают!
- Слава богу, мы не оказались в древнем Риме. Или в будущем...В древнем Риме мы еще как-нибудь бы
сориентировались, зная историю, а вот в будущем, боюсь, нам бы пришлось туго.
- Согласен, Сергей. Хотя в будущем, я думаю, не так уж много изменится, по крайней мере в людях, их нравах, суждениях, чувствах...Думаю в человеческой, гуманитарной сфере, не именится ничего и через сто и через двести лет! Возможно, технические новшества отупят обывателя, дезориентируют его в социальном плане, введут в заблуждение по поводу его мнения о себе самом, о человеке...., если он вообще будет задумываться о таких пустяках, как честь, совесть, порядочность, достоинство и тому подобное...Не знаю почему, но предвижу, что технический прогресс умалит живую силу человеческого духа, живую душу его...
- Нам ли сейчас думать об этом. - резюмировал Сергей. А Евгений подумал, как же ему повезло с товарищем, вот так, взял и поверил ему, и даже вник в суть проблемы и готов разделять с ним тяготы сего явления...уже не впервый раз, хоть и не знает об этом. Вернее знает по его, Евгения, рассказу.
Слава богу, лекции были на месте, лежали в папках ровной высокой стопкой, пронумированные, прошитые, датированные. Прочитанные в зеленых папках, непрочитанные в папках темно-вишневого цвета.
После лекции Евгений и Сергей запланировали ужин в ресторане гостиницы "Европейская", там была замечательная модная тогда греческая кухня. За ужином им предстояло решить, наконец, когда они отправятся
во Францию, чтобы уяснить себе судьбу Софи и Кэтти, чем бы эта поездка не обернулась. Теперь было неважно, лето ли, зима ли на дворе. Сергей проникся тревогой друга, хотя ему ничего не говорили эти женские имена. Его безмятежность подверглась удару только сегодня утром. Азарт исследователя зажегся в Сергее с силой, которую Евгений в нем доселе даже не подозревал. У Евгения вырастали крылья, он забыл о невероятном неприятном сюрпризе, преподнесенном ему судьбой сегодня утром. Они решили ехать немедленно, завтра же утром купить билеты на нужный поезд, паковать багаж и ехать сначала в Париж, где их встретит французское Географическое общество, и где Евгений прочтет несколько лекций и потом сразу в Л...еж.