ОСТРОВ ДЛЯ КАЖДОГО
На острове она жила, наверное, лет сто. Во всяком случае, так ей казалось. Жила одиноко и однообразно, но ничего другого не знала, сравнить было не с чем.
Жилищем ей служила хижина из прочно сплетенных веток деревьев. Внутри всегда было прохладно, листья на ветках никогда не желтели, пахли лесом и свежестью. Она любила в жаркий полдень забираться в хижину и наслаждаться прохладой, лежа на топчане.
Издали это незатейливое жилище невозможно было разглядеть, оно сливалось с зарослями кустов можжевельника и еще какого-то кустарника с приятным запахом, ночью этот аромат улавливался особенно четко.
Остров был небольшой. Облетая его каждый день по несколько раз, она не находила в нем никаких изменений. Все как будто остановилось, замерло на время, а время, как оказалось, было бесконечным.
Трава и деревья всегда были зеленые, вода в океане прохладная. Солнце яркое, даже очень. Каждый день в одно и то же время шел дождь. Шел несколько минут, может, десять или чуть дольше. Откуда-то вдруг набегали тучи, потом так же неожиданно растворялись в небе, и лишь мокрый песок свидетельствовал о том, что прошел дождь. И еще была радуга. Она про себя называла ее мостом между островом и тем, другим миром – по другую сторону моста.
Радуга была очень яркая, контрастная и цветная. Это время она любила: выбегая из хижины, кричала и махала руками, надеясь на то, что кто-то должен знать о ее существовании и жизни на острове.
Темнело здесь быстро. Солнце долго не прощалось и скрывалось за горизонтом сразу. После заката пели цикады.
Она ложилась в постель, закрывала глаза и вслушивалась в звуки, оживавшие снаружи хижины: щебетанье птиц, тихий шелест листьев, стрекотание цикад. Особенно отчетливо слышался океан, своим пением он убаюкивал и успокаивал. Она лежала в темноте, размышляла, искала в своей памяти хоть какие-то обрывки воспоминаний о своей прошлой жизни и… не находя, проваливалась в сон. Так было каждый день.
Что сильнее всего ее волновало? Имя.
Она забыла, как ее зовут. Перебирая тысячи имен в голове, не могла вспомнить своего и от этого, наверное, злилась на себя. Придумала сама себе: если вспомнит, как ее зовут, тогда, может, и все остальное вспомнится.
Смотрела на себя в отражение на воде – и не узнавала. На вид ей лет двадцать пять, может, чуть больше. Волосы до плеч и такими остаются всегда. Глаза карие, брови широкие, слегка срастаются на переносице. На щеке родинка.
Вот, пожалуй, родинка о чем-то напоминает, что-то всплывает в голове. Но как только начинает копаться в памяти, ее почему-то сразу клонит в сон.
Она ловила рыбу всегда в одном и том же месте, ловила чуть ли не руками: заходя в воду, опускала найденную в хижине сеть, рыба тихо в нее заплывала и как будто замирала на месте, оставалось только поднять сеть с уловом и вынести на берег.
Когда она выходила из воды, на берегу уже всегда горел костер. Увидев его в первый раз, она стала бегать и искать тех, кто мог о ней так позаботиться. Никого не найдя, ела рыбу в одиночестве.
Так повторялось изо дня в день: рыбалка – костер на берегу – одиночество. Ничего не менялось. Она словно застряла во времени, словно что-то в ее жизни пошло неправильно – в той, в другой жизни, которая, конечно же, у нее была, но она ее не помнила. В этом-то и была главная загадка для нее.
Неожиданность.
Она прежде не знала, что умеет летать. Когда это случилось в первый раз, очень испугалась.
Она плавала в океане, ей было очень хорошо. Когда стала выходить из воды, подумала: вот бы взлететь и взглянуть на остров с высоты, может, где-нибудь есть люди. Чуть прогнула спину, отжимая волосы, и вдруг неведомая сила начала приподнимать ее. Подняла невысоко от воды, может, на метр. Мысли от испуга перепутались, и она упала в воду. После чего побежала прятаться в хижину, оглядываясь по сторонам. Бежала по мелководью, спотыкаясь и падая. Ей было странно и страшно, тело не слушалось, руки и ноги тряслись от напряжения и волнения.
Она долго сидела в хижине, прислушивалась к своему телу, трогала руки, шевелила пальцами. В голове вихрем крутился ворох вопросов, только задать их было некому. Долго дрожала. Потом затихла и уснула.
Проснувшись, она немного успокоилась и даже обрадовалась приобретению своих новых неожиданных способностей. Подумала, что сейчас нужно научиться управлять своим телом и мыслями, чтобы взлететь теперь уже осознанно, чтобы полет стал управляемым. А главное – ей захотелось улететь отсюда навсегда.
Только бы вспомнить… Она молилась каждый день, как могла, просила у бога помощи. Только бы вспомнить…
Взлет.
Утром она вышла на берег, решила попробовать взлететь. Сконцентрировалась, встала, широко расставив ноги, выпрямила спину, руки расправила вдоль тела, даже закрыла глаза. Потом глубоко вздохнула, но… ничего не произошло, она даже не сдвинулась с места. Стала ходить по берегу, размышлять…
Может, ей вчера это все приснилось, и не было никакого полета? Вернее сказать, отрыва от воды.
Прошли два дня с попытками взлететь. Она пробовала это утром и вечером, а днем уставала и уходила в хижину отдыхать. На второй день ей приснился сон. Вот она плавает в океане и вдруг замечает в небе белую чайку, да такую крупную и смышленую… Та медленно парит над водой, высматривает рыбу, подлетает еще ниже к воде, выхватывает рыбину и улетает. Какое-то время ее нет, потом чайка опять появляется и вновь продолжает охоту за рыбой. Пролетая мимо, задевает ее своим большим крылом, как бы приглашая с собой в небо – и в этот момент некая сила начинает поднимать ее из воды, она уже чувствует восторг, дыхание ветра… Но сон обрывается и, просыпаясь, она кричит…
Вода... Вода… Конечно, нужно войти в воду и повторить все, как было в тот день!
Она кинулась в воду, стала плавать, нырнула глубоко, широко разводя руками и ногами, словно имитируя полет, и почему-то представила себя птицей. Она так сильно прогнула спину, что почувствовала легкую боль в пояснице. Тело из толщи воды начало медленно всплывать, и она стала подниматься над водой, продолжая разводить руками.
Она воспарила над океаном, любуясь и разглядывая сверху прозрачную, чистую воду, которая с высоты казалось бирюзовой. Кое-где она успела заметить крупные раковины, кучерявые водоросли. И рыбы, разные по размеру и цвету, так хорошо были видны с высоты – все как на ладони. Потом она направила свои мысли в сторону ручья, который протекал вверху, у подножия небольшого холма, не так далеко от хижины.
Восхищаясь ощущением полета, пьянея от этого необыкновенного чувства, она пролетала полдня.
Остров был небольшой. В основном он состоял из зарослей кустарников и деревьев. На другой его стороне она обнаружила деревья с плодами бананов и фиников, чему, конечно же, обрадовалась. Однако пешком добраться туда было невозможно: мешала довольно высокая гора с резким подъемом и таким же спуском.
Она полетала над океаном, ветер трепал ее волосы и даже попытался руководить ее полетом. В какой-то момент она почувствовала, что стоит на месте, испугалась и мысленно направила свой полет обратно к берегу.
Она начала летать каждый день. Весь остров знала уже наизусть. Полеты над океаном ее пока пугали, не хватало сил бороться с сильным ветром, который, как правило, всегда присутствовал над водой, как старший брат. И пока она не могла с ним договориться, наблюдала за чайками и бакланами, училась у них умению летать и парить в воздухе.
У нее не было крыльев, но неведомая сила поднимала ее в воздух, направляла ее мысли в небо, к облакам. Сейчас у нее было две стихии – небо и вода. Каждый раз, взлетая, она выныривала из воды и представляла себя птицей с густым оперением и мощными крыльями, поднималась на ту высоту, на которой могла дышать. Продолжая летать, тренировалась в умении управлять телом, все больше совершенствовала свой полет, наслаждаясь свободой в небесах. Летала до полного изнеможения. Оказавшись на берегу, тут же засыпала.
…Она лежит на песке с закрытыми глазами, слушает, как поет и шумит океан. Он направляет свои могучие волны к берегу и тут же с легким шуршанием гальки и шипением убегающей воды возвращает их обратно. Солнце уже движется к закату, оно не жжет, а только ласкает и чуть пригревает, скользит по телу, не оставляя следов, окутывая приятным вечерним теплом. Еще минута – и она проваливается в сон.
Устала от полета. Все ее тело наполняется золотым светом, тепло пронизывает каждую ее клеточку, она как будто покачивается на волнах. Морской бриз приносит с океана мелодию гармоники, чуть уловимую, как будто знакомую…
Сон.
Она идет по узкой улочке небольшого города. Вокруг старые, в два и три этажа, дома с потрескавшимися стенами, чуть почерневшими от влажности и времени. От них веет историей и событиями прошлого.
Улочки настолько узки, что можно вытянуть руки и дотянуться до противоположного дома. Она идет медленно, разглядывает сувениры и разную утварь, которую предлагают местные продавцы. Здесь много всего: картины, камешки, ракушки, какие-то фигурки, значки. Можно встретить колечки, куклы, гребешки, тапочки, светильники, панамы и шляпки.
Все яркое, цветное, необычное, требующее внимания и любования одновременно. Она останавливается, что-то примеряет, спрашивает о цене и идет дальше.
Людей вокруг немного, все прячутся от жары и солнца. Только туристы лениво передвигаются от одного магазина к другому, прячась под навесами и шатрами. Вот и она ходит среди них и приглядывается: любит наблюдать за людьми, за их разговорами и эмоциями, а еще интересней, когда они говорят на другом языке, которого она не знает.
Здесь нужно быть предельно внимательной, чтобы уловить смысл их разговора, важна каждая секунда происходящего, чтобы угадать и понять... о чем они говорят. В такую игру она любит играть.
Не торопясь, она доходит до фонтана – того, что на площади в старом городе, где вокруг много кафе и ресторанов, сюда в вечерние часы стекаются все туристы.
С разных сторон звучит музыка, один мотив перебивается другим. Люди сидят за столиками, пьют вино, угощаются рыбой с овощами и фруктами. Площадь превращается в большой улей – жужжащий, посвистывающий, смеющийся, и всем в нем уютно.
Солнце совсем уходит до завтра и прячется где-то за башней с городскими часами. Темнеет быстро. Загораются фонари и лампы в кафе. Старый город приглашает всех к себе на вечер, а кого-то, может, и на ночь.
Она находит столик в одном уютном ресторанчике, увитом цветами, где на столах зажгли свечи, устраивается поудобнее и начинает свою игру – наблюдение.
Уже не так жарко, люди расходятся кто куда. Кто-то сидит возле фонтана, опустив ноги в воду, чаще это делают подростки. Кому-то хочется вкусно поужинать и насладиться беседой, музыкой, атмосферой старого городка.
Напротив нее сидит пожилая пара: крепкий седой старик что-то выговаривает своей супруге, чуть размахивает руками, показывая на городские часы, он недоволен своей спутницей, и, скорее всего, они куда-то опоздали. Вокруг очень шумно, она не слышит слов, может только следить за их лицами и догадываться о происходящем.
Что же касается супруги старика, она красавица: стройная, длинные ноги, руки лежат на столике, чуть постукивают пальцами, взгляд задумчивый. Видно, что вниманием она никогда не была обделена. Своего супруга женщина не слышит, думает о своем. У нее на голове маленькая соломенная шляпка с голубыми цветами и зеленой лентой. Похоже, она ее купила в магазинчике старого города. По выражению ее лица сразу видно, что она невероятно счастлива и довольна своей покупкой, тем более, эта шляпка идеально сочетается с ее голубым платьем.
Им приносят вино и сыр. Женщина встает со своего стула, подходит к старику и целует его... Тот улыбается, потом смеется, грозит пальцем, и вот они уже оба смеются, и воздух наполняется любовью…
Она достает свой альбом и начинает рисовать пожилую пару, стараясь передать все увиденное в своем пока еще наброске. Возможно, у нее и получится написать картину, пока об этом трудно говорить.
Она делает несколько набросков. Вот старик смотрит на свою супругу, рука у него приподнята, пальцы чуть приоткрыты, голова повернута влево, взгляд устремлен на нее, рот приоткрыт – еще секунда, и слова польются сами по себе…
Набросок явно удался, получился очень хорошим, живым и эмоциональным.
Она рисует быстро, боится потерять найденное содержание и чувства, которые в этот момент владеют ею.
Женщину рисует не так стремительно, долго приглядывается к ней. Вот очертания головы, конечно, шляпка, длинная шея, прямая спина, таких женщин называют статными. Рука покоится на столе, взгляд романтичный и умиротворенный… сквозь пространство.
У нее все складывается хорошо, сегодня она рисует легко. Бывает, работа идет очень долго, тяжело и непросто, это зависит от тех людей, кого рисуешь. Наверное, славные люди – эта пожилая пара, раз так легко и быстро получается.
Вдруг она чувствует на себе чей-то взгляд. Крутит головой, но не может найти человека, который смотрит на нее, в ресторанчике его точно нет. Задумалась, опять смотрит по сторонам… Надо закончить набросок, потом предложить его супругам.
Сквозь шум ресторана она все сильнее и ярче улавливает звук гармоники, все люди, сидящие за столами, в один момент закружились в ее голове, все окутал туман, волна окатила ее всю целиком… и она проснулась.
Остров.
Это был первый сон за долгое время ее жизни на острове, весь следующий день она будет вспоминать его, он будет будоражить ее память.
Наверное, в своей прошлой жизни она рисовала и рисовала много. Это ей нравилось. Скорей всего, этим она и зарабатывала на жизнь. Она изо всех сил пыталась вспомнить кого-то, кого она хорошо знала и доверяла этому человеку. Но кто он?..
Дни опять стали похожи друг на друга, все повторяется.
Она продолжала летать каждый день и помногу. То поднималась высоко в небо, так что становилось тяжело дышать, то опускалась низко над водой, летела, задевая волосами воду, замедляла полет, парила над водой, а потом ныряла в воду и вновь взмывала к облакам.
Она играет полетом, наслаждаясь каждой частицей своего тела, а душа порхает, как птица и кричит, что свободна именно здесь, на острове и, может, ей ничего другого и не нужно – с ней только свобода полета, только небо и океан.
Другой сон.
Она нашла его – человека, который на нее смотрел тогда и следил за ней. Но он не знает о том, что она его вычислила.
Это молодой парень, не очень высокий, загорелый, русоволосый, с большими глазами. Он добрый, она знает. Продает рыбу в рестораны и именно в те, в которых она обычно рисует.
Он проходит мимо нее, опустив голову, стесняется, а, пройдя дальше по улице, незаметно оглядывается, когда она работает. Он ею любуется, она чувствует его повсюду, он везде…
Однажды, проходя мимо лавки с украшениями, она взяла в руки зеркало, стала смотреть на себя, а потом изменила угол так, чтобы увидеть, что происходит позади ее. И вдруг увидела его… Он стоит, облокотившись о стену дома, в тени большого каштана. Его трудно заметить, но взгляд направлен на нее. Сердце застучало, дыхание заметно участилось.
Она купила это зеркало и везде стала носить его с собой, оно стало ее третьим глазом.
Где бы она ни находилась, в какой части города ни была, везде видела его: он следил за ней, но старался не обнаруживать себя. Они вели невидимую игру, но у нее было преимущество – она знала, что он в нее влюблен, очень-очень, но при этом он не ведал того, что она его видит и тоже за ним наблюдает.
Это ее интриговало и забавляло.
Работала она чаще по вечерам, когда спадала дневная жара. Утром купалась, бродила по городу и отдыхала. Могла почитать, порисовать для себя. А он, наверное, в это время ходил в море за уловом. Об этом она могла только догадываться и когда вдруг не находила его на улице взглядом, начинала волноваться: она привыкала к незнакомцу и тоже тихо влюблялась в него, таинственного и нераскрытого для нее.
В воздухе между ними витало их чувство, оно крепло и росло, как младенец. Она, задумчивая и вдохновленная, баюкала и лелеяла это чувство, и невидимые крылья появлялись у нее за спиной…
Как художник она росла с каждым днем, наброски ее становились все живее и профессиональнее, они продавались стремительно и даже дорого. Про нее многие стали узнавать и приглашать ее в свои рестораны поработать. И везде она видела его.
Скромного, незаметного, с сияющими глазами и тут же уходящего в тень. Она стала думать о том, как познакомиться с ним. Скорее всего, он боялся сделать первый шаг. Конечно, он был очень нерешительным и скромным… ее тайный поклонник.
Однажды вечером она шла со своими альбомами по улице города, наверняка зная, что он где-то рядом. Прямо на нее ехал человек на скутере, и она решила сделать вид, что запнулась. Падая под колеса скутера, боковым зрением она заметила его: он буквально летел к ней через преграды магазинов и людей. Подбежав, подхватил ее на руки, как нечто самое дорогое и бесценное, поднял альбомы – и их глаза встретились.
Они смотрели друг на друга долго, как будто говорили взглядами, не произнося ни единого слова, за них говорили их чувства.
Никого не замечая вокруг, они встали, взялись за руки и пошли гулять по вечернему старому городу, как будто были совершенно одни в целом мире.
Долго бродили разными узкими закоулками, ведь это был его родной городок, он знал его как свои пять пальцев.
Шли, глядя друг на друга, только улыбались и «разговаривали» молча, не произнося не единого слова… Наконец, она заговорила первой.
Сказала, что заметила его давно, что почувствовала его взгляд и стала искать его… Нашла… Он долго смеялся над собой, ему казалось, что он незаметный, и она никогда не обратит на него внимания, и таким он и останется навсегда.
Она спросила, почему он не подходил к ней. Он смущенно улыбнулся и начал свой рассказ.
Он.
– Я ведь простой рыбак, мои руки бывают стертыми в кровь, когда я вытаскиваю улов из моря. И ничего другого я не умею, только ловить рыбу, ну, и еще нырять за жемчугом. Правда, его уже давно нет в наших краях, выловили весь.
Я давно тебя заметил. Первый раз увидел на берегу, когда вытаскивал лодку на берег. Ты сидела на камне и рисовала. Взгляд твой был устремлен на море. Небо тогда затянуло тучами, надвигался шторм, и по твоим глазам я понял, что ты в восхищении от этой красоты цвета и надвигающейся стихии шторма. Ты жадно и торопливо рисовала и не видела никого вокруг себя, палитра стихии овладевала тобой. Я тогда крикнул тебе: «Идите домой, сейчас начнется самое страшное, будет стремительный шторм!» Но, похоже, ты не услышала и продолжала сидеть. Тогда я подбежал к тебе и схватил за руку и показал на город, а ты сказала: «Буквально один миг, мне нужно запомнить цвет, иначе мой набросок будет не настоящий!»
Я остановился и стал наблюдать за тобой. Как изящно и быстро двигались твои руки и глаза, какая незримая связь была между ними – поглощающая, стремительная, внезапная. Ты не видела никого вокруг себя. То хмурила брови, то слегка приподнимала их вверх, и родинка на твоей щеке тоже рисовала вместе с тобой.
В мире существовали только ты и надвигающаяся стихия шторма, поэтому меня ты и не запомнила, я мог казаться только препятствием для достижения твоей цели или незримым голосом, пытающимся остановить тебя.
В тот же вечер, позже, я пришел в ресторан для того, чтобы отдать свой улов с рыбой. Хозяин подозвал меня к стойке бара поговорить.
Когда я подошел к нему, то обернулся на шум, исходящий от столиков с туристами с противоположной стороны: те что-то обсуждали шумно, эмоционально, размахивали руками, смеялись и говорили на другом языке, и только потом я заметил тебя, рисующую кого-то из гостей.
Спросил хозяина про тебя. Он рассказал, что ты дальняя родственница его жены, будущий художник, что приехала практиковаться, что любишь море и людей, наблюдаешь за ними и рисуешь каждый вечер. Еще он сказал, что с твоим появлением поток туристов в ресторан увеличился. Как-то раз один посетитель заметил, что его рисуют, подошел посмотреть и оказался в полном восторге от ее рисунка. Попросил продать его, она согласилась, и тут же другой человек из этой же компании попросил ее сделать набросок на память об этом городке.
Еще хозяин сказал, что сейчас ты каждый день приходишь к нему в ресторан и рисуешь, что, в общем-то, для него это прекрасно и прибыльно: много людей и много заказов, ресторан стал пользоваться большой популярностью.
Поведал, что ты очень странная: порой никого не замечаешь, бываешь задумчивой, можешь исчезнуть на целый день, но к вечеру всегда возвращаешься немного уставшей и загорелой и со своими альбомами никогда не расстаешься.
Хозяин попросил меня увеличить улов, рыбу всегда хорошо заказывают, а в этом году особенно.
Утром я ходил в море, к вечеру возвращался в город с уловом, тщательно мылся, надевал синего цвета рубашку, чтобы быть не сильно заметным в вечернем свете фонарей, шел в ресторан и с волнением ждал твоего прихода. А иногда ты уже была там, как всегда тихая, задумчивая, сидела за самым дальним столиком и рисовала.
Волосы твои струились по плечам, иногда ты их убирала, закручивая на голове изящный тюрбан из прозрачного шарфа, просторные одежды из тонкого батиста окутывали твое тело, на ногах я замечал причудливые сандалии.
Пальцы твоих рук длинные и изящные, ты быстро двигала ими, как музыкант, мне казалось тогда, что я слышу музыку, когда смотрю на тебя.
Я разглядывал тебя каждый вечер, любовался и порой стыдился самого себя, хотя ничего непозволительного я не делал, незаметно переходил по ресторану от столика к столику, чтобы увидеть работы, созданные тобой, восхищался ими.
Когда штормило, оставался в городе, в море не ходил. Гулял по улицам, находил тебя всегда – то на пляже, но чаще в городе. Ты наблюдала за людьми, я, конечно, это не сразу понял. Ты бродила по узким закоулкам, делая наброски всего того, на чем останавливался твой взгляд. Обычный человек этого бы не заметил, а ты всегда находила что-то свое, тонкое, трепетное, хрупкое.
Ты рисовала старую дверную ручку, горшок с цветами, стоящий на старом пианино, хозяйку хлебной лавки в фартуке, обветшалый домик на берегу моря, где рыбаки хранили свою снасть и весла. Окна, голубей на площади, арку в цветах, чумазых смеющихся детей, рыбаков, старые крыши. И во всем этом были солнце и ветер, была жизнь.
Вечером, оставаясь дома с самим собой, я беседовал мысленно с тобой, задавал вопросы и сам же отвечал на них.
Как мне хотелось потрогать твою родинку на щеке, это маленькое коричневое пятнышко, без него ты была бы другая….
Я уже не мог существовать без тебя, ты стала для меня всем: воздухом, водой, моим миром. Засыпая, я мечтал о встрече с тобой и просыпался с мыслью только о тебе…..
Потом они долго купались в ночном море, и все говорили и говорили, пока солнце не показалось на горизонте…
Остров.
Она вынырнула из этого сна очень быстро и внезапно, как будто ее окатили водой. Сердце билось и волновалось, она не могла вздохнуть. Ее разбудила волна: она опять уснула на берегу после полетов, от усталости не смогла дойти до хижины… Хотелось обратно в ту, прошлую жизнь, в сон – или это был не сон, она уже не могла разобраться. Хотелось увидеть его, говорить с ним снова и снова, с этим простым и милым человеком.
Расстроенная и одурманенная, побрела в хижину. Была еще ночь. Быть может, она увидит продолжение этого необычного сна. Легла, долго вертелась, тело болело, особенно спина и руки. Легла на живот, стала вслушиваться в легкий шепот океана, закрыла глаза и попыталась представить его лицо. Ей казалось, что она его хорошо запомнила, но это был обман: она не могла сосредоточиться на этом, не могла вспомнить все, обволакивал туман, память рассеивалась, океан убаюкал, усыпил, успокоил на остаток ночи.
Утро выдалось пасмурным, небо затянуто серыми тучами, похожими на пузыри, чуть накрапывал дождь.
Она подумала, что это впервые – тучи и дождь не по расписанию за все время, сколько она себя помнит на острове.
Она вышла из хижины и пошла по берегу океана, наблюдая небесные перемещения. Тучи медленно и тяжело ползли, отталкивая друг друга, казалось, что они все стремятся попасть на остров, заполнить каждый метр неба своими серыми, пузырчатыми телами.
Пока она продолжала идти, тучи все ниже и ниже спускались над островом. Она оглянулась и увидела позади себя шлейф серого, туго набитого неба, он стремился за ней.
С разбега она нырнула в океан, сделала несколько гребков под водой, сконцентрировалась и стремительно вылетела из воды, направляясь в небо. Стала подниматься все выше и выше, разрывая тучи руками, и движения ее становились все увереннее и сильнее. Она забывала свой сон. А вот и лучи солнца стали прорываться сквозь серую преграду неба.
Она уже летела параллельно с чистыми, легкими облаками, казавшимися ей невесомыми подушками и перинами, зовущими и приглашающими в свои иллюзорные просторы неги.
Полет вновь поглотил ее всю целиком. Она летела сквозь облака, ныряла и буквально купалась в них, задевая их руками и ощущая прохладу и легкое покалывание во всем теле.
Время как будто остановилось. В какой-то момент она заметила, что исчезли птицы – значит, поднялась очень высоко, залюбовавшись причудливыми облаками, исполняющими вечный узорчатый танец.
Стала спускаться с высоты, и вот облака уже оказались наверху, поверхность океана становилась все ближе. Она начала искать глазами свой остров, но не находила. Заволновалась и затрепетала как чайка, пролетела в одну сторону несколько метров… одна вода… затем в другую… опять вода.
Подумала: «Как я могла так увлечься полетом и улететь далеко от острова, я ведь никогда себе такого не позволяла?»
Над океаном всегда хозяйничает и гуляет быстрый, внезапный ветер, который готов любую птицу запутать и запугать. Как только она об этом подумала, облака стали превращаться в тучи и надвигаться на нее с разных сторон. Одни шли угрюмыми кораблями с башнями и парусами, другие надвигались мощной уродливой стеной. Подул ветер, океан проснулся и зашумел своими волнами, как холодными щупальцами и языками, стал тянуться к ней и хлестать водой.
Надвигался большой шторм, в небе среди полчища туч засверкали молнии, пошел сильный дождь.
Она тонкой былинкой заметалась в огромном пространстве, стихия овладела ею. Она не могла сопротивляться, силы покидали ее, разум затуманился. Она падала, летела вниз, и лишь какие-то обрывки возникали в памяти: она видела много картин, знакомых и не очень, наброски, эскизы – и вдруг отчетливо увидела его, улыбающегося и протягивающего к ней руки… И тут в голове возникла отчетливая мысль: я знаю, как его звали… Николас!!!
Я.
С тех пор, как я устроила падение под скутер, организовав знакомство с человеком, который ходил за мной повсюду, жизнь моя круто изменилась.
Мы не расставались с ним в тот вечер, бродили по городу, ночью купались в море. Мы говорили и говорили, спешили поведать друг другу о том, как жили все эти годы до встречи.
Я рассказала ему, что жила и училась в большом городе, но почему-то всегда знала, что это не мое место в жизни, что я должна жить в другом городе, климате и с другими людьми.
Я хотела жить в маленьком городке, там, где есть море, чтобы люди никуда не спешили, и чтобы я могла много наблюдать и писать картины.
Моя мать смеялась и говорила, что такого места на земле уже давно нет, она говорила, что я хочу жить в захолустье. Наверно, именно туда я и хотела сбежать из огромного города. Потом мама вспомнила про свою дальнюю родственницу, которая живет именно в таком городке на острове. Нашла ее телефон и позвонила.
Они долго разговаривали, вспоминали свою молодость. Потом мама рассказала про меня, про мои желания, а та в ответ пригласила меня к себе на остров.
Я была готова начать новую, другую жизнь, вдали от родителей и своих друзей, которых у меня было не так уж и много. С этого все и началось.
Когда я ступила на остров, то сразу поняла, что это именно то место, где я и хотела оказаться, для меня это был рай.
НИКОЛАС – так звали моего любимого.
Я медленно по несколько раз в день нараспев повторяла его имя… Николас… Я пробовала его на вкус, шептала одними губами ему в ухо… Николас… В ответ он только смеялся. Я рисовала его имя акварелью, лазурным цветом, но больше доминировал синий, отливая бирюзой, и уходил в изумрудный. Он повсюду был со мной, он чувствовал меня и слышал, мой Николас.
Я провожала его в море и могла сидеть на берегу до тех пор, пока он не возвратится. Сидела на берегу, рисовала, ходила вдоль берега, собирала красивые ракушки и камни.
Вечером я, как обычно, работала в ресторанчиках, и порой на площади города. Мне нравилось его присутствие, когда я работала. Он старался не отвлекать меня, я сама оглядывалась на него, встречалась с ним взглядом.
В городе у него был маленький домик, который остался ему от матери. Отца, к сожалению, он не запомнил: тот ушел в море и не вернулся, когда Николас был еще совсем ребенком. Несколько лет назад умерла мать, и Николас остался жить один в этом маленьком доме на краю утеса.
Домик и в самом деле был небольшой, но уютный, по всему было видно, что мать Николаса была хорошей хозяйкой. Я полюбила этот дом с самого первого посещения.
Мне все в нем нравилось: маленькие комнаты с цветными занавесками, железная узорчатая кровать, простые деревянные стулья и тумбочки, беленые стены, горшки с цветами, старинная посуда и много всего такого, что я могла рассматривать и рисовать.
Я смотрела на себя в старинное зеркало, висящее в этом домике, и думала… что же он мог найти такого красивого в моей родинке, которую так восхваляет, этот мой Николас. Гримасничала самой себе в зеркало и радовалась тому, что у меня имеется такое вот, может, божье пятнышко.
Но больше всего я любила его… Николаса…
Я любила его всем сердцем и душой, мы дышали одним воздухом, мы купались в своей любви, наслаждались друг другом. Мы могли сидеть, подолгу молчать и смотреть друг на друга. Я учила его смешивать краски, а он в ответ рассказывал мне, где и как нужно ловить рыбу. Мы не могли существовать друг без друга, мы становились одним целым.
Каждую ночь мы обнимали друг друга, нас охватывало желание быть вместе. Его волосы и тело пахли солнцем и морем, и тело было сильное и ласковое. Мы не могли насытиться нашей любовью. Я просыпалась со словом Николас и засыпала, произнося… Николас.
В предпоследний день, который я помню, он подарил мне жемчужину, за которой нырял в море, и сказал:
– Уже давно никто не находил жемчуга, это хороший знак. Мы должны быть вместе всегда.
Следующий день не отличался от любого другого, прожитого в этом доме и в этом городке. Николас вместе с другими рыбаками ушел в море. Я ждала его, как обычно, и никакого волнения не испытывала, все шло своим чередом.
Прошли сутки. Погода резко изменилась, начался шторм с сильным дождем и ветром. Я молилась, не переставая, как могла. Уговаривала себя и внушала, что они пережидают шторм в море, что так спокойнее и безопаснее, что они очень опытные рыбаки, что это не в первый раз…
Прошло три дня… Никто не вернулся.
Николаса поглотило море.
Я не могла спать, не могла есть и жить, я не могла ничего с собой поделать, мне хотелось исчезнуть из этого мира и попасть в тот мир, где сейчас был мой Николас, хоть куда, только туда, где он.
Я не помню, как вышла из дома. Было раннее утро, солнце только готовилось показаться на горизонте моря. Брела, не зная куда, мои ноги еле передвигались, тело дрожало, оно как будто отказывалось мне служить, я не чувствовала ничего, внутри меня оказалась пустота.
Мои ноги сами вывели меня на утес. Сначала я не поняла, где нахожусь, потом сознание и уверенность вернулись ко мне.
И вот я стою на краю утеса, передо мной черная морская бездна, мне ничего не остается в этой жизни, лишь распахнуть руки и сделать шаг вперед. Голова вдруг стала ясной, и решение пришло само собой: нужно сделать только шаг. Что я и сделала – широко шагнула и полетела, не ведая куда, моя жизнь в этом мире подходила к концу.
Встреча.
Наверно, ветер и впрямь стал моим братом, он не бросил меня в пучину волн, а мягко опустил на мелководье, бездыханную, слабую, измученную и уставшую бороться в одиночку с миром и с самой собой.
Прохладная волна привела меня в чувства. Открыв глаза, я увидела чистое небо, утреннее солнце и подумала, что пролежала здесь целую ночь. Стала оглядываться вокруг и неожиданно поняла, что это не мой остров, здесь все выглядело по-другому.
Я поднялась на ноги, забыв про усталость и боль во всем теле, пошла по берегу и вдруг увидела человека, бегущего ко мне. И тоже побежала навстречу; что-то мне подсказывало, что нужно бежать, что я знаю, кто это…
С каждым шагом я становилась увереннее, видела уже его синюю одежду и русые волосы, слезы стали застилать мне глаза, я плакала, потому что я уже знала, кто бежит ко мне так стремительно и быстро.
Он протянул ко мне свои сильные, загорелые руки и я, падая к нему в объятия, слабо произнесла: «Николас…»
Мы сидели на берегу, он баюкал меня как ребенка, а я не могла поверить в то, что мы опять вместе. И совсем не имело значения, в каком мире мы находимся. Главное, что мы рядом друг с другом, и стоило Николасу произнести только одно слово для того, чтобы я вспомнила все… все… все…
Он сказал… Берта!!!!!
30 июня 2022 года