Я иду домой. И снова слушаю улицу.
«Почему?» - спросишь ты.
Потому что я оставила свои наушники на работе на зарядке и мне не захотелось возвращаться. Хотя возвращаться, там было хотя бы 100 метров, не знаю. Просто не захотела возвращаться. В принципе не люблю возвращаться. Но бывают исключения…
Вечер, стемнело. Люди сейчас поактивнее, несмотря на то, что выходной, достаточно народу. Хотя почему «несмотря»? В некоторых местах много народу, скажем так. А в некоторых этого народа нет, несмотря на то, что выходной.
На улице как будто стало прохладно. Но в принципе, как и было. Но хочу сказать, что вечером осень к людям стала мягче. Прохлада мягкая. Приятная прохладная мягкость, когда кто-то заходит с мороза, а ты его прохладного обнимаешь, но тебе мягко. Вот такая мягкость. Уютная. Поэтому идти домой довольно приятно.
А, кстати, ещё забыла зонтик. Этот дружочек вечно любит оставаться висеть на дверце шкафа, и даже не окликнет меня, когда я ухожу домой, и его забываю. Ему явно нравится лаборатория, в которой я работаю.
А вообще я стала довольно забывчивой.
Но…может, не забывчивой, а просто мне поскорее хочется уйти домой. Нежели проверять, всё ли взяла, и со всеми прощаться.
Главное, Наталие Александровне прочитала свои новые стихи. Наталия Александровна – это ведущий инженер на нашей кафедре. Но мне она кажется сердцем нашего факультета. Мудрая, умная, добрая женщина. А ещё она такая красивая. Но из-за усталости и привычки следить за другими, чтобы на занятиях всё было хорошо, чтобы были счастлива её семья и даже некоторые работники. Например, она очень беспокоиться обо мне и о Маше (моей подруге и коллеге по совместительству). (Я тоже переживаю о Маше, но сейчас у меня нет моральных сил её поддерживать, а очень хочется). Но она для меня она самая красивая у нас женщина, хоть и уставшая.
Так вот, Наталия Александровна говорит, что от моих стихотворений сквозит одиночеством.
Сквозит…
Хех. «Сквозит» не то слово. Там просто такие жуткие ветры дуют этого самого одиночества. Я не знаю, как это описать, про моё это одиночество. Я с детства одинокая. С того момента, когда мама оставила в Чувашии. И я почувствовала, что я ей не нужна. Вот, с того момента у меня вечное одиночество. Люди, с которыми я пыталась дружить, меня предавали и подставляли. Конечно, я с ними дружить переставала. Я не такой человек, который готов подгибаться миллион раз, подставлять поочерёдно то левую, то правую щёку. Терпеть. Я человек, который «А, ну, раз ты так поступил, то вали отсюда!». Поэтому я одинока.
Я чувствую одиночество до сих пор. Хотя мне говорят, что у меня есть муж. Да что вы знаете? Я ничего не могу сказать о мужчинах вообще. О своём муже тоже. Я до сих пор не могу понять, когда он просто задумался о работе. А когда он обиделся на меня и думает над этим. Почему я говорю именно «думает над этим», потому что не знаю, он у себя в голове решает какую-то проблему. Или просто переваривает это. Пытается пережевать, проглотить и забить на всё. И чтобы жить дальше, как ни в чём не бывало.
Я ему, по-моему, уже говорила разок, что это опасное мероприятие – обиды пережёвывать и пытаться проглотить. Обиды, они ведь колкие, могут оставлять иголки в пищеводе и в душе. А оно нам надо? Я думаю, такое никому не надо, чтобы таким образом открылось внутреннее кровотечение. Поэтому я всегда говорю, что лучше эту обиду пережевать, выплюнуть, так сказать, на блюдце с голубой каёмочкой, и подать, и сказать: «Вот, это моя обида. Посмотри на неё. Почему она такая? И вообще, откуда она у меня взялась? Из-за тебя?». Я рассмотрю иголки, рассмотрю состав под микроскопом, и тогда я могу сказать, что где-то и правда я была резка и неправа. И извинюсь за это. А вот тут уже додумал ты сам. Просто неправильно понял.
Поэтому у меня сквозит одиночеством.
От недопонимания другими людьми. От того, что много раз было такое, что я пыталась что-то объяснить, мне говорили «да забей, это неважно». Теперь понимаю, что мои объяснения не были важны этим людям. Но на тот момент мне было важно. А им нет. Понимаю, что через лет 5 это не будет иметь какого-либо значения даже для меня. Но на тот момент мне необходимо было, что меня понимают, что со мной что-то хотят обсудить. Но этого не происходило. Ни разу. Поэтому я отстранилась от всего мира.
Мне психолог тоже много раз говорила, что бы я ни рассказывала, она чувствует, как я одинока.
Ну, а что теперь поделать…
Я не люблю никому ни к кому навязываться. Я не люблю, когда меня впустую обвиняют. Это лишь увеличивает объём одиночества.
Я люблю, когда по делу сядут и устроят разбор полётов. Даже если самый жёсткий. Но всем всём понятно, понятны все «да и нет». А не вот так вот, замалчиванием. Сказать: «Всего хорошего! Пока!». Или вообще ничего не сказать. Или обвинить и сказать, что это «она дура».
Вот почему сквозит одиночество. Я открываюсь людям, отрываю настежь свою душу. А они в неё тыкают своими паршивыми иголками-обвинениями, иглами «своей правды», той, которую только они хотят слышать. Вот такими дрянными иглами они в меня тычут. Моя душа вся истыкана. Поэтому внутри бушует ветер и ураган.
Я стараюсь его прикрыть. Поэтому всего лишь слегка сквозить одиночеством.
Поэтому…