Resilience
3 ноября, 2023г
draft
Я не уверена, что все, что я здесь пишу, правильно. Сказать по правде, у нас очень нездоровое отношение к смерти. Мы рассказываем постоянно истории о нашей победе над смертью, о нашей вечной жизни на другой стороне, после разложения тела. (чтобы это ни значило.) Мы выдумываем всякую чепуху чтобы обмануть ее существование. Или по крайней мере, отрицаем факт умирания людей как и все живое. Мы строим паутину отрицания нашего конца, наших изменений, самого времени. Мы убеждаем себя в том, что не подвластны времени, что сингулярность во вселенной нас не касается.
Но я не уверена, что мы боимся смерти. Трудно бояться того, во что мы не верим. Я думаю скорее, что мы ее не достаточно боимся. Мы не уважаем конец. Мы не признаем, что все вещи заканчиваются. Мы не живем с учетом нашей временности, мы верим, что у нас вечность в запасе и поэтому тратим наши жизни. Мы тратим время. Мы тратим себя.
Я думаю, что корни этого лежат не столько в отрицании смерти, сколько в отрицании единственной жизни. Мы не живем. Мы выживаем. Большинство с трудом. И не потому, как предполагает Торо, что мы выбрали “тихое отчаяние”. Нам вручили отчаяние. Не спрашивая нашего выбора. Мы не живем, потому что у нас нет шанса жить. Мы отчаянно нуждаемся в этом выборе, в выборе нечто лучшего, в необъятном горизонте возможностей. Нам нужно убежать от самих себя. Мы перестали уважать свои жизни. Мы больше уважаем смерть. По крайней мере, мы не хотим ее ускорять. Мы не замечаем беспорядочные дни, годы, декады, проживаемые на отбросах нашей экономической системы.
Но мы один из очень немногих видов, который кончают жизнь из-за отчаяния.
Как и наша одомашненная — управляемая— природа, у животных она такая же. Они тоже не живут жизнью, которую хотели бы выбрать. Кажется, что овцы в особенности хотят поскорее умереть. Мы забили дикое, игривое существо и сделали из него мумию, шерстяной мячик из страха и отчаяния. Овца может умереть от одного расстройства. Как и мы, они проживают в отчаянии, день за днем. Есть много уловок, чтобы закончить это несчастье, о чем знает любой фермер. Они конечно не боятся смерти так, как боятся жизни в неволе. И насколько мы знаем, у них нет историй о жизни на небесах. Они не пытаются убежать в лучшее место. Они просто спешат прекратить свою жизнь и водоворот несчастий, который мы им создаем.
Вот почему я думаю, что животные не боятся смерти. Они не пытаются просто продлить свое сущетвование, как это делают люди. Кроме того, большинство других животных, вероятно, сознают, что «afterlife» населена такими же существами, что и жизнь… Одна из причин, по которой я поставила под сомнение всю пустую монотеистическую веру, была антипатия к тому, чтобы проводить вечность с теми же людьми, сделавшие наш мир таким несчастным. Небеса. населенные таким и же изуверами, кажутся уже не такими небесами… Соедините это с бесконечностью и у вас будет достаточно оснований бояться земной смерти.
Но большинство животных не любят смерти. Возможно существа вообще не любят, когда что-то заканчивается. Ни одно существо, кроме тех, кто ассоциирует себя с людьми, не хочет покинуть этот мир. Слишком много происходит в жизни, слишком много связей, красоты. Существа любят жизнь. Никто не хочет чтобы кончались удовольствия. Но они уважают смерть. Так же, как они уважают жизнь.
Смерть – существенна для жизни, как и рождение. Не может быть существования там, где какая-либо его часть существует вечно. Для бесконечного существования нужен бесконечный набор ресурсов… и нет такой бесконечности, ни для материалов, ни для места, которая удерживало бы их. Нет никакого указания во вселенной, которое указывало бы на возможность вечности. Вселенная сама знает начало; и физически, логически, математически должен быть конец. Это не предположение; это единственный способ, подтверждающий реальность и истинность реальности. Конечно, мы можем ошибаться…в наших теориях все еще слишком много неизвестных… Но если вселенная умрет, тогда можно предположить, что все в ней также умрет. И я думаю, что это логичное предположение, учитывая наш опыт существования в мире. До сих пор ни одно существо не существовало вечно.
В любом случае, смерть – это сохранение жизни. Это переработка и переустановка, необходимые для появления новых существ в конечной системе. И поэтому мы должны уважать смерть.. Каждая смерть – это жертва для продолжения новой жизни. Если мы живем, воображая, что избегаем переработки, наша смерть теряет священный аспект. Мы не возвращаем свои материальные тела, свое пространство и свое время для оживления будущего. Мы воруем будущее у самих себя. Мы воруем потенциал развития и возможности. Мы воруем жизнь. Нельзя уважать жизнь или смерть если не признавать время.
Мы не способны даже горевать.
Я думаю даже, что есть свидетельство того, что многие существа понимают важность смерти. Большинство видов – животые, растения – не вмещающиеся в наши представления – в самом деле почитают умерших. Они не возводят мавзолеи и склепы — странные человеческие пережитки прошлых дней, когда наши предки, в самом деле, уважали, а не отрицали смерть. Они горевали. Они справлялись с утерями, продолжая отношения в памяти с умершими, насколько это возможно. Некоторые никогда не могли прекратить эти отношения вплоть до своей собственной смерти.
Слоны собираются на свои кладбища, лаская кости давно умерших. Деревья любят своих матерей так сильно, что будут питать и сохранять мертвые пни десятилетиями, возможно столетиями. Многие млекопитающие несут своих умерших неделями, с видимой тоской. И фермер раскажет вам, что самый тяжелый день для него, когда теленка отрывают от матери. Многие фермеры решают не трогать вымя – предназначенного для кормления теленка, уверяю вас, не нас! – чем слушать отчаянный плач несчастной коровы.
И у коров не так много в жизни радости, ради чего стоит жить…
Наше отрицание смерти и неуважение к жизни ведет к тому, что далеко выходит за философию и социальную теорию. Мы не горюем. Мы не верим в вечное разделение и поэтому не оплакиваем потерю. Я даже слышала, что нам не следует грустить, т.к. это указывает на недостаток веры. Я не уверена насколько этот сантимент распространен, но определенно в нашей культуре не принято уделять время, чтобы раны затянулись от потерь или для тех, кто давно не с нами. Мы не чтим смерть и заодно тех, кто умер. И это отзывается на всех наших отношениях с живыми.
Млекопитающие отдают свои ресурсы молодняку. Они не производят большое число потомства, предоставляя своему виду вероятность продолжение рода. Млекопитающие уделяют много времени и усилий своему небольшому потомству. Они не рассчитывают на удачу. Они полагаются на кормление и заботу чтобы продолжить свой род.
Это приводит к разным гендерным отношениям к будущему поколению. Женский род строго приверженен кормлению. Он не выигрывают от числа. Чем больше детей, тем большая вероятность, что женщины не успеют привести детей к взрослению. Однако мужские особи, которые хотят увековечить свои гены, могут опираться на количество потомства. Их тела не ограничиваются производством детей. Они выигрывают от отцовства. И чем больше, тем лучше. (Во многих отношениях… ) Однако индивидуально они не выигрывают от отцовства над потомством другой крови. Дети других отцов представляют собой конкурентов за ограниченные ресурсы — и время — необходимые своим собственным детям для достижения зрелости.Поэтому мужские особи многих млекопитающих убивают потомство, не относящееся к их собственным детям.
Я не думаю, что это приятное качество, но оно рационально. Однако, люди сделали из него нечто ужасное. Когда люди отрицают смерть, тогда нет необходимости продолжать людской род. Дети представляют конкуренцию не генам, но самому человеку. Он убивает свое потомство с такой же готовностью, как и все остальное. Действительно, статистически, люди убивают своих детей чаще, чем кто-либо другой. И люди изобрели целые индустрии для уничтожения конкуренции со стороны молодых. Что такое война, как не набор инструментов для утилизации молодых так, чтобы старики могли спокойно доживать свои жизни? *
Это одно из следствий вечности. Если мы верим в наше вечное существование, в этом ли мире или в каком-то другом, тогда нет больше жизни за нами. Нет будущих поколений. Или по крайней мере нет нужды в них. Будущее поколение представляет собой всего лишь конкуренцию для тех, кто ищет вечности. Если мы отрицаем нашу собствнную смерть, мы также отрицаем жизнь других. Я думаю, что это лучше всего видно по нашей культуре невнимания к детям — и во всех отношениях к другим.
Отрицание смерти – это увековечивание не столько генетической линии или вообще рода человеческого, сколько отдельного индивидуума. Дети страдают от чувства бесконечности больше всего, но мы также теряем нашу способность понимать зависимость от детей. Или вообще от каких-либо перемен. Индивидуум увековечивается в своем взрослении, не ребенок и не кормящая мать. Ребенок не существует, если время игнорируется. Мать ребенка также не существует. Такие отношения и перемены не входят в намерения вечного человека.
Вы видите, как эта вера губит все отношения? Будущее не существует. Настоящее это конкуренция. Прошлое нерелевантно. Пропадает интерес ко всему кроме самого себя. И единственно, чего мы боимся, это окончание себя.
Природа животного не такая. Это человек. Точнее, это природа очень небольшой части извращенного человечества, которая верит в свою вечность, в победу над смертью, в обуздание времени. То есть в застой…
Люди изобрели свои сложные, самореферентные петли свой логики для объяснения вечности. Но они не смогли показать, что вечный индивидуум, это вечная жизнь. Жизнь это перемены и отношения. Это цикличность. Это время, организованное в материю. Это не сохранение замерзшей статики. Это даже не смерть. Это просто… ничто.
Но возвратимся к сегодняшнему дню… В древних культурах — тех, которые более продвинуты, чем наше инфантильное западное общество — в это время года мы чествуем умерших. Мы в Северном полушарии видим окочание всего, что нас окружает. Ежегодную смерть видов. Спячку видов, которые не желают использовать в холодные месяцы недостаток ресурсов. Листья падают с деревьев. Насекомые и млекопитающие строят себе норы. Сердца лягушек замедляют ритм почти до нуля… почти. Мы отбраковываем стада одомашненных животных, чтобы никто не голодал з имой. Мы сами становимся жертвами болезней и голода по мере прихода холодов, Приходят дни, когда Смерть забирает свое. И здоровые культуры уважают это.
Я не верю в загробную жизнь, хотя и не буду ее активно отрицать. Я остаюсь твердым агностиком, если у меня нет экспериметальных данных. Есть нечто, что требует запоминания, по крайней мере на некоторое время. Есть прошлое и мое отношение тем, что было до меня. Я чту прошлое. Все мои предки — человеческие и нечеловеческие, генетические и географические, ментальные и материальные — все создали меня. Они закончились чтобы я мог продолжить. Это требует уважения.
Я не произвожу возлияний или не предлагаю еду нематериальным сущностям. Я помню их. Я воссоздаю их в своей памяти и они становятся реальными. Я глубоко размышляю о линии зависимости,которая привела меня к сегодняшнему дню и ведет в будущее. У меня большая обязанность уважать прошлые жизни и продолжать делать все живущих в будущем. Освящать смерть путем поддержания жизни. Я - маленькая частичка в круговороте времени и моя привилегия и обязанность продолжить этот круговорот.
Именно так я поступаю со своим временем здесь, в ежегодном круговороте времени.
Сегодня День Мертвых. Конец сезона роста и начало сезона увядания. Спираль времени идет дальше… Время отдавать долги. Без страха…
___________________________
* Это чудовищная, но я думаю, справедливая мысль. Если бы молодые люди, осознали ее, они могли бы выставить счет взрослым за свою гибель на войнах. При внимательном рассмотрении оказывается, что войны действительно зачинают пожилые правители. Напрашивается мысль о внутривидовой конкуренции за ресурсы и власть. И просто зависть к молодым: "После нас - хоть потоп". - ВП