Холодным пасмурным осенним утром,
(Хотя, возможно, ясным днём весенним)
Тебя на тачке вывезут из морга,
С тем, чтобы знавшие тебя, кивнули соглашаясь,
Что это – ты,
Вернее - то, что от тебя осталось.
Затем тебя положат в гроб сосновый,
Который запахом напомнит летний лес,
И этой свежею струёю немного оттенит ту вонь,
Что будет издавать твой труп.
Нет, не гниения этот будет запах,
А формалина и других добавок,
Без буквы Е, но хорошо хранящих мясо.
Твой мозг тебе засунут в брюхо,
Он, впрочем, постоянно в нём и пребывал.
А в голову тебе насыпят стружек,
Хотя, они всегда, по сути, были в ней.
И вот, одетый в погребальные покровы,
С цветами, что тебе к лицу,
Отправишься ты в путь последний свой,
Размеров средних провожаемый толпой.
На кладбище тебя, возможно, отпоют,
А может это сделают заочно,
Чтоб это действо не смущало иноверцев,
И атеистов, из которых ты, в четвёртом поколении.
Потом к прощанию призыв раздастся,
И, морщась, будут целовать тебя, кто в лоб, кто в руку.
А кто пошлёт воздушный поцелуй,
Для вида губы бантиком сложивши.
Могильщики прибьют гвоздями крышку,
И закопают гроб красивый в землю.
Здесь надо, чтобы каждый кинул горсть земли,
Себя замазав в общем деле с трупом.
(Хотя, возможны тут нюансы,
И, может быть, тебя сожгут,
Как книгу, с надоевшим содержанием,
В помятой порванной суперобложке)
Затем наложат сверху кучу,
Из венков. А после, все поедут есть и пить,
И с каждой рюмкою, веселье и тепло вернуться к людям,
Ещё живым.
Потом, те вещи, что считал своими,
По разным людям разойдутся.
Шмотьё – бомжам. Часы и кольца – близким.
Печальна нынче участь книг - их просто выкинут на свалку.
Как и идеи, что ты в них черпал.
Вся движимость - недвижимость твоя,
Что ты скопил, покуда сам был движим,
Все эти новые просторные амбары,
С, в них собранном, рекордным урожаем,
В одно мгновение станет не твоей.
О! Я совсем забыл про деньги!
Они ведь были смыслом твоей жизни.
Ты их считал своей опорой,
И, вообще, всегда с умом считал.
Так вот, все карточки твои и вся наличность,
К наследникам твоим перетекут.
Они распоряжаться будут ими,
Не спрашивая твоего совета.
Возможно, они умные ребята.
Хотя никто не отменял закона,
О том, что если что легко пришло,
То с этим расстаются также:
легко и весело, без сожаления.
Со временем, не очень долгим, тебя забудут.
Нет, поначалу будут вспоминать по датам,
Что на твоей табличке котировок застыли навсегда.
А после, те кто вспоминал, в воспоминания сами обратятся.
И на твоей заброшенной могиле,
Со ржавой покосившейся оградой,
Согласно классике, произрастёт огромный,
Тебя напоминающий лопух!
И, видя это всё, захочешь закричать ты!
Но голоса уже иметь не будешь.
Твой голос отдан раз и навсегда,
На выборах, что предлагались жизнью.
И выборы все состоялись.
И ты голосовал без принужденья.
По совести, своей и по уму,
Что наблюдатели, согласно, подтвердят.
Я про тебя пишу!
И про себя.
Вернее, написал когда-то,
Когда мне дан был чистый звонкий голос.