Лес вдохновляет, на крыльях ветра принося в комнату поэтичные ароматы. А она видит сны. И его. Нет, поэтесса не влюблена в этот нереальный образ странника из собственных сновидений. Только он стал частью её жизни. Тот мир, мир снов рисует строки на шёлке тумана. А Мария погружается в стихи самозабвенно и чувствует себя в них совершенно свободно. Она очаровалась тем, что брат решил уединиться в лесном доме. И рада была вместе с сёстрами составить ему компанию. В этом месте Мария у себя в поэзии.
Рисунки на ладонях хвойных
Вздыхают и манят бродить
По лесу тихому спокойно,
Не зная, что есть впереди...
Уходят в дальнее тропинки
И оставляют нежный след
В душе твоей, как невидимки,
В неё влюбляется поэт.
***
— Может, всё бы изменилось, если бы в тебя однажды влюбился поэт, Маша? — вдруг спросил сестру Данте, когда в один из тёплых вечеров они вышли посидеть на веранду.
— Поэт?.. — задумчиво отозвалась она.
— Да.
— Почему?
— Не знаю, может, потому что вас объединили бы ещё и стихи...
— Твой вопрос только пробудил во мне сильнейшее желание написать прямо сейчас ещё больше стихов, — улыбнулась Маша, потянувшись, чтобы достать до руки брата.
Она пожала руку Данте и немного задержала её в своей...
На тонких шёлковых страницах
Я оставляю нам стихи,
Они летят, как будто птица,
И так чувствительно легки.
В полёте лентой строк изящной
Парят они над морем сна,
Ты совершенно настоящий...
Но только я не влюблена.
Маша и вправду после этого разговора с братом написала внезапно целый цикл стихов... И что-то переливалось в его строках, подобное прибою. И звучало хвойной нежностью лесного ветра. Расправляла свои крылья птица в свободном полёте над морем...
— Слушай, почему тебя так волнует вопрос о том, что я не хочу романтических отношений? Тебе ведь почти тридцать, а сам?
— Но у меня нет позиции, подобной твоей. Вот поэтому меня это волнует, я просто хочу, чтобы ты была счастлива... — нежно прижал он к губам руку сестры, глядя в её глубокие глаза.
— Я счастлива, братик, поверь...
Как раз вскоре после того разговора Данте повстречал Розу.
***
А после вечера, посвящённого презентации великолепного полотна «В зеркале», устроив дружеские посиделки дома, где центром торжества стала любимая Франческа, Роза и Данте отправились на ночную прогулку в лес...
Белые цветы бежали кружевной строчкой по нежности зелёных мхов. Где-то ухал филин. И иногда в хвойном полумраке вспыхивали золотые очи совы...
— Меня восхищает твой талант, Данте... — обратилась к художнику Роза, когда они шли рядом по лесной тропе.
— Спасибо, — отозвался он.
— В этом есть поэзия...
— Наверное, в этом есть влияние моей средней сестры, а в других оттенках живописи двух других, — улыбнулся он и, взглянув на Розу, взял её за руку.
— Наверное...
— Ты снилась мне... — продолжал художник, а в это время прямо над ними вышла из-за проплывающих над верхушками высоких елей полная луна.
— Да? Как именно? — заинтересовалась художница.
— Ты позировала мне для картины...
— Правда?! — почему-то восторженно удивилась девушка.
— Да, — улыбнулся Данте, наблюдая её реакцию.
— И как вышло?
— Не знаю... — вдруг остановился он на поляне, куда они вышли.
Роза тоже остановилась, поскольку он держал её за руку, и поглядела на художника вопросительно...
— Не знаю, поэтому хочу проверить это наяву...
Вернувшись в дом Данте взялся за работу над своей новой картиной.
***
Анна шла по городской улице. Библиотекарь бросила случайный взгляд в сторону и увидела, как ей улыбнулся парень. Она смутилась и отвела взгляд. «Наверное, показалось», — мелькнула у неё мысль, и Анна ухмыльнулась этой мимолётной ситуации. Но какое-то странное любопытство, казалось, шептало ей: «Взгляни ещё раз...». И девушка взглянула... Парень смотрел прямо на неё, а потом исчез в книжном, что находился на противоположной стороне улицы...
***
Ева появилась на репетиции, как всегда, вовремя и даже немного раньше. В оркестре на сей счёт ей может составить конкуренцию только Николай Николаевич, он-то уж точно из тех, кто будет стоять под дверями филармонии в метель, ожидая когда их откроют. Однажды Ева застала его как раз в подобной ситуации сама.
***
— Ну, и стужа сегодня! Здравствуйте, Николай Николаевич, — подошла она к дверям филармонии.
— Доброго дня, Ева. Вы правы, я почти продрог... — только успел ответить виолончелист, как рядом с музыкантами появился администратор, что и должен был выпустить их в здание.
Кажется, именно в тот заснеженный холодный день, что-то незримое возникло между скрипачкой и виолончелистом Николаем Николаевичем.
***
Пунктуальность — её конёк, и данный факт отличает, как ни странно младшую от двух других сестёр. Видимо, потому, что они ждали её в момент рождения, теперь Ева предпочитает поступать иначе, как она сама любит шутить.
Бунина взбежала по широкой парадной лестнице и остановилась на мгновение перед огромным зеркалом. В этот момент в отражении вдали она заметила Николая Николаевича...
Почему виолончелиста Грекова зовут по имени отчеству? Нет, он вовсе не пожилой, чтобы делать это из уважения к его возрасту. Николай Николаевич ровесник Буниной. Дело тут в другом. Он довольно странный молодой человек. И иначе к нему обращаться просто не получается.
— Здравствуйте, Ева... — обратился к Буниной Греков, когда она, направляясь в концертный зал, пересеклась с ним.
— Здравствуйте, Николай Николаевич, — улыбнулась та.
— Вы чудесно выглядите, — неожиданно сделал он комплемент скрипачке.
— Благодарю... — она почему-то смутилась и поспешила удалиться.
***
Анна замерла в какой-то странной задумчивости, а потом влекомая неясным стремлением почти в забытье перешла улицу и также неосознанно направилась в книжный.
Внутри царила уютная сумеречная атмосфера и веяло ароматом новеньких книг. Анна вдруг пришла в себя и обратила внимание на книги вокруг. Она тут же забыла о странном молодом человеке. И увлечённо погрузилась в многообразие бумажных шедевров.
Бунина перелистывала альбом по искусству, когда ощутила совсем близко чьё-то присутвие, пронизанное запахом можжевельника. Библиотекарь подняла глаза... Рядом с ней стоял тот самый парень, одетый в черный плащ и каким-то нервным движением поправляющий свой шёлковый шейный платок.
— Простите... — намекая на то, что незнакомец стоит слишком близко, и ей невозможно вернуть книгу на место, обратилась к нему Анна.
— Позвольте, я помогу... — предложил он ей, берясь за книгу, что она всё ещё держала в руках, и ни на шаг не двинулся с места.
Прозрачные лазурные глаза странного и таинственно прекрасного парня смотрели на Анну совершенно неописуемо...
— Ладно, — выпустила она из рук книгу.
Парень поставил издание на полку и снова обратил к Буниной своё бледное лицо:
— Не бойтесь... — снова прозвучал его голос.
И Анна расслышала в его мелодичности словно что-то знакомое.
— Я вовсе не боюсь Вас.
— Верно. Это хорошо.
На этот раз сказанное незнакомцем звучало как-то настораживающе. Так порой всякие маньяки в кинематографе выражаются.
— Вам что-то нужно от меня? Кажется, мы не знакомы...
— И это верно. Сегодня я увидел Вас впервые, там на улице...
— Простите... — возникла рядом с ними интеллегентного вида пожилая дама, которая стремилась оказаться ближе к стеллажу с классической литературой, что загораживали немного Анна и незнакомец.
— Ах, да... Пожалуйста, — спохватился незнакомец и отходя в сторону, повлёк следом за собой Анну, осторожно беря её под локоть.
— Вам не кажется, что Вы ведёте себя довольно необычным образом? — недвусмысленно указывая взглядом на то, что совершенно незнакомый парень придерживает её за руку, заметила Анна.
— Разве? — удивился он, казалось, совершенно искренне.
— По-моему, да, — утвердительно отозвалась Бунина.
— Вы любите живопись? — вдруг оживился странный молодой человек. — Какое именно направление?
— Творчество Прерафаэлитов... — сама не зная почему, продолжала поддерживать беседу библиотекарь.
— Вот! — метнулся незнакомец к соседней витрине с невероятно красивыми изданиями и тут же протянул Анне живописный том. — Взгляните... — предложил он.
Анна раскрыла книгу и перелистнула пару страниц...
— Прекрасное издание, — отозвалась девушка и непрнимающе подняла на парня глаза.
— Мне бы хотелось подарить Вам книгу...
— Подарить книгу?
— Да, идёмте! — взял за руку Анну странный парень и потянул в сторону прилавка.
Он приобрел ту самую книгу. И вручил её недоумевающей Буниной.
— Благодарю... — теперь странной выглядела уже она.
Незнакомец улыбнулся и сказал:
— Давайте пройдёмся?
— Хорошо, — согласилась девушка.
И они вышли на улицу, держась за руки и унося с собой прекрасную книгу.
Анна и незнакомец, зовут которого, кстати, Пётр, разговорились и долго бродили по городу.
— Ну, мне пора... — взглянула на писателя Анна.
— Я провожу?
— Нет... — улыбнулась девушка и быстро пошла прочь.
— Но?! — крикнул ей вслед он, только Бунина на ходу вскочила на подножду отъезжающего автобуса, и, удаляясь, глядела на Петра сквозь стекло.
Странный писатель, а он, действительно, писатель Пётр Ворон, вздохнул и обессиленно опустил руки в карманы плаща...
Неожиданно Пётр что-то обнаружил в одном из карманов и вынул оттуда клочок бумажки. Писатель развернул её и прочёл послание от Анны с её координатами... Странный парень рассмеялся и убрал записку в нагрудный карман рубашки. Снова поправил нервным движением шейный платок и зашагал по городской улицы в сторону своего дома...
P. S. следующая глава: http://proza.ru/2023/11/11/915