Прошло несколько дней. Наша поездка в Москву и по России оказалась на грани срыва. Цесаревич срочно укатил в Европу по вызову предполагаемой невесты и ее родителей. Сестра Ольга накануне слегла с воспалением лёгких. Отец хотел было вообще отменить моё путешествие, но на мою сторону стал лейб-медик Егоров. Он решительно заявил, что мне для восстановления после болезни обязательно нужна такая поездка. Кроме того, я заявила, что вместо Александра и Ольги со мной может поехать мой младший брат Константин со своим наставником-адмиралом.
Теперь ежедневно меня с самого утра сопровождали как минимум две дамы: воспитательница Юлия Браун и фрейлина Елизавета Карамзина. Лиза считалась теперь не фрейлиной императрицы, а фрейлиной великой княжны, поэтому ее платье было расшито уже не золотыми, а серебрянными нитками. Это, конечно, понижение – из фрейлин императрицы в фрейлины великой княжны, но Лиза и я были рады. Карамзина теперь исполняла при мне обязанности личного секретаря:
- Ваше Императорское Высочество! К Вам сегодня записались на аудиенцию две персоны!
- Прекрасно! И кто же они?
- Комендант императорского поезда полковник Маркозов и Ваш новый личный камер-паж князь Корякин. Я назначила им соответственно на 9 и на 11 часов. Комендант хочет уточнить всё по завтрашней поездке, а камер-паж – представиться Вам и тоже получить указания по завтрашней поездке.
- Хорошо, я приму их в назначенное время.
Комендант поезда полковник Маркозов Иван Степанович удивил меня прежде всего тем, что принес несколько буклетов с золотым тиснением, отпечатанных на лощеной бумаге типографским способом. Книжечка называлась «Путешествие Их Императорских Высочеств великой княжны Александры Николаевны и великого князя Константина Николаевича по Российской империи в мае 1840 года».
В буклете был расписан маршрут путешествия, посещения различных достопримечательностей, встречи с интересными людьми. А главное – расписано, кто в каком вагоне каком купе будет проживать во время путешествия. Правда, нумерация вагонов была какой-то странной, не цифрами, а литерами.
Литера К (дамский): купе 5, 6, 7, 8 предназначались Е. И. В. в. к. Александре Николаевне, то есть мне. Купе 4 – воспитательница m-lle Броун. Купе 3 – фрейлина Елизавета Николаевна Карамзина. Далее шли купе для других дам, а также для горничных и прочей прислуги.
Литера С (великого князя): купе 3 и 4 отводилось моему младшему брату Константину, купе 5 – воспитателю адмиралу Литке, купе 10-12 – пажи великого князя, купе 13-15 – пажи мои.
Литера М (министерский): купе 1-5 - министр путей сообщения граф Клейнмихель Петр Андреевич с походной канцелярией, купе 6-9 - генерал-адъютант Владимир Федорович Адлерберг (как главный начальник всей нашей экспедиции), купе 15 – лейб медик Мандт.
Литера О (свитский): купе 1 – комендант поезда полковник Маркозов, купе 2 – инспектор императорских поездов инженер Дроздовский, купе 3 – инженер-электрик, купе 4 – инженер путей сообщения, купе 5-8 – служебные купе, купе 9-11 – купе администраций железных дорог путей следования.
Далее мне было уже не так интересно читать о всяких вспомогательных вагонах: вагон-салон, вагон-столовая, вагон-кухня и так далее.
Комендант спросил меня, согласна ли я с таким размещением людей и какие будут с моей стороны пожелания. Я ещё долго беседовала с ним о мелочах вагонного быта, узнала много интересного. Например, что в составе есть вагон-электростанция и напряжение в сети, как и в городах, а именно 220 Вольт. Рояля в вагоне-салоне нет, но имеется пианино, как менее громоздкое. Сначала подумала, что можно перевезти туда и вновь приобретенный набор электроинструментов, но потом отвергла такую мысль: дорога, тряска, возможные колебания напряжения, а набор один-единственный, вдруг что-нибудь сломается. Нет, пусть лучше постоит до моего возвращения.
Симпатичный юноша Костя, одно название князь, в мундире пажеского корпуса, сначала очень нервничал и смущался: шутка ли, впервые попал в покои великой княжны. Однако, позже вполне освоился. Он спросил, сколько выбрать пажей для поездки и какие будут особые пожелания для отбора.
Тут я вспомнила, что хотела начать формирование своего музыкального коллектива, поэтому попросила, если сможет, найти среди ребят хороших гитаристов. А ещё тех, кто хорошо поёт и может играть на других инструментах.
- Я и сам неплохо играю на гитаре, ответил Костя, - меня учил испанский музыкант, хороший профессионал. И ребята наши могут на гитаре…
- Меня интересуют не те кто могут, а те, кто очень хорошо могут! Я хочу создать собственный музыкально-вокальный коллектив. Думаю, что во время пути у нас будет время попытаться это сделать. А есть ли среди вас хорошие барабанщики? А может есть такие, кто хорошо играют на виолончели?
- Я выясню и доложу по телефону!
- Если не будет таковых, то не расстраивайтесь, будем искать в другом месте. А по количеству – для пажей выделено три двухместных купе. – я показала буклет. – Смотрите: вагон литера С, купе под номерами 13, 14, 15. Это ваши!
Прогуливаясь с Лизой по дворцу, я увидела в одном из коридоров двух беседующих мужчин. Лицо одного из них показалось мне очень знакомым.
- А что Пушкин… Александр Сергеевич жив? – обрадованно-удивлённо спросила Елизавету.
- Как видишь, жив, здоров и даже довольно-таки хорошо упитан! – процитировала фрейлина героиню фильма “Москва слезам не верит”, - Разве мы могли бы допустить его гибель на дуэли?!
- Как я рада!
- А ты сильно не обольщайся! Характер Пушкина противным стал! А Наташке он ещё двух пацанёнков заделал! Правда, поговаривают, что один из младенцев – плод вдохновения твоего папеньки!
- Как интересно! И насколько эти слухи обоснованы?
- Слухи есть слухи! Но на каждом придворном балу император обязательно танцует один-два танца с Натальей Николаевной. Я над ними не стояла, свечку не держала!
- А как бы мне организовать встречу с Пушкиным?
- Зачем её организовывать, если вы и так встречаетесь три раза в неделю! Жуковский назначил камергера Пушкина учителем русской словесности великим княжнам Ольге и Александре.
- Камергер уже? Не камер-юнкер?
- Да, продвинулся по службе!
- Хочу пригласить его к себе прямо сейчас.
Кричу:
- Александр Сергеевич! Как наговоритесь, зайдите, пожалуйста, к нам!
- Непременно, Александра Николаевна!
Тут вспомнила предупреждение доктора, что великие князья и княжны с учителями и воспитателями должны обращаться только по имени-отчеству, без титулов и чинов. Вот почему Пушкин не назвал меня “ Ваше Императорское Высочество”. А Елизавете я сказала:
- Пойдём в нашу гостиную! Хочу удивить его кое-чем!
- Чем?
- Песнями, коих он не слышал.
Пошли в гостиную. Я сняла гитару, немного побренькала на ней, пока Пушкин изволил явиться.
- Александр Сергеевич, присаживайтесь! Хочу, чтобы вы послушали сочиненный мною вирш, точнее переделку, пародию на стихи одного известного поэта. А потом дать им непредвзятую оценку!
- Что ж, послушаю, Александра Николаевна!
- Только я переложила эти стихи на музыку. Получились весёлая песенка под гитару.
И я запела:
Как ныне сбирается вещий Олег
Щита прибивать на ворота…
Короче, пропела песню-пародию Владимира Семеновича Высоцкого на на пушкинскую «Песнь о вещем Олеге». Александр Сергеевич, который поначалу только делал вид, будто ему интересна моя писанина, с первых же строк напрягся и даже слегка покраснел, потом несколько раз улыбнулся, а в конце серьёзно задумался. Когда я закончила петь, он похвалил меня:
- Умница, Александра Николаевна! Это же надо так спародировать поэта! А самое главное, в отличие от моего стихотворения, вы сформулировали совершенно неожиданную идею о предсказателях и пренебрежительному отношению к ним со стороны общества! Я бы так не смог! Признаться, мне даже немножко обидно, что вы пишите лучше меня!
- Александр Сергеевич! Не прибедняйтесь! Лучше вас не напишет никто! Вы – гений русской литературы!
- Спасибо за комплимент, Александра Николаевна! Но мне кажется, что вы слишком преувеличиваете мое значение. Тем более, что у меня творческий кризис, я почти не пишу стихов последние года три, выдохся что ли. Перешел на прозу и научные исследования. Увы!
- Александр Сергеевич! А вы смогли бы завтра поехать с нами в путешествие по стране? Глядишь, и музу опять свою поймаете! Или хотя бы дайте мне рекомендательное письмо в салон Павловой в Москве, очень хочется познакомиться с местным тамошним бомондом.
- К сожалению, я на службе! Надо просить высочайшего разрешения!
- Я попрошу, - и подошла к телефонному аппарату.
Император великодушно разрешил камергеру Пушкину ехать с нами! Я ещё позвонила коменданту поезда, попросила найти для Александра Сергеевича приличное купе. А Пушкин позвонил жене и «обрадовал» срочной командировкой. На том и порешили.
Заглянула в спальню к сестре Ольге, немного посидела возле неё. Как жаль, что Ольга не едет с нами! Она в основном бредила или спала. Возле неё постоянно находилась сиделка из горничных. Я обеспокоилась состоянием сестры, но сиделка сказала, что лейб-медик Егоров уверял в благоприятном течении болезни и скором выздоровлении. Но меня всё равно немножко мучила совесть: Оля чуть ли не умирает, а я еду! Хотя мне никак нельзя отменять поездку!
Позже проконтролировала, как идет упаковка и отправка моих вещей. Собирали, выносили, размещали в грузовиках и везли к поезду сундуки, баулы, прочие вещи. Затем я Елизавету, Юлию Броун, горничных и всех причастных отправила по домам и пристанищам, чтобы они тоже собирали свои вещи, готовились к поездке.
А сама пошла, уединилась в своей спальне, стала просматривать «Месяцеслов и Общий штат Российской империи на 1840 год» Два новеньких тома, лежали у меня на тумбочке ещё не разрезанными, поэтому мне пришлось поработать ножичком, заразом выборочно просматривая текст. Какое шикарное издание: список всех придворных, министерских и прочих чинов с указанием фамилий, имен и отчеств, званий, титулов, рангов и даже награждений орденами! А во втором томе то же самое расписано по губерниям, городам, даже заштатным. Надо обязательно взять эти книги с собой в дорогу. Так хорошо, подъезжая к станции, уже можно прочитать всё о местном чиновничестве.
Позвонил камер-паж князь Корякин. Он уже отобрал пятерых пажей, они готовятся сейчас к поездке. Начальство поставлено в известность. Все пятеро – хорошие музыканты, двое из них могут неплохо стучать на барабанах, один играет на трубе, а один даже немного знаком с виолончелью. Я же пожелала, чтобы мальчики по возможности захватили инструменты с собой.
На следующее утро нас торжественно проводили в дорогу. Было много придворных и гвардейцев. Играл духовой оркестр. Прибыли даже император и императрица со своими свитами. Они осмотрели наши купе, а потом прошлись и по всем вагонам, остались, я думаю, довольны.
Наконец-то поезд тронулся, провожающие остались на перроне, а мне предстояло ближайшие недели жить в новом жилище на колёсах, приспосабливаться к новым реалиям. Я сидела в одном своём купе вместе с Елизаветой и Юлей Броун, советовалась с ними, как лучше организовать время в пути. Отвергла сразу же предложения Юлии об игре в карты и прочие игры. Сказала, что у всех будет очень напряженный рабочий график. И тут же набросала распорядок дня на ближайшее время. А чтобы всё согласовать со всеми, объявила на 12 часов общий сбор руководящего состава и всех дворян в вагоне-салоне.
Поезд двигался очень медленно. Особенно по сравнению с теми поездами, на которых мне приходилось передвигаться в той, предыдущей жизни. Я спросила у Клейнмихеля, почему нельзя ехать быстрее, на что министр путей сообщения ответил: таково было распоряжение Его Императорского Величества. Прежде всего в интересах нашей безопасности. Поэтому до Москвы будем ехать почти двое суток!
Я запланировала для себя занятия немецким языком, занятия по русской словесности и стихотворчеству с А.С. Пушкиным, самостоятельные занятия по игре на гитаре и пианино, аранжировке песен и мелодий, репетиции с музыкантами и создание вокально-инструментального ансамбля.
У меня сложились очень хорошие отношения с мальчиками-пажами, с двумя моими горничными Машей и Глашей. Все указанные вместе с Лизой организовали тесный кружок моих единомышленников, с которыми я договорилась разговаривать в узком кругу, без присутствия посторонних упрощенно, без чинов и званий. Даже горничные (неслыханно!), я это подчеркнула особо, были у нас на равных. Я составила небольшую клятву или присягу и заставила всех этих своих людей присягнуть верно служить лично мне. Радовало то, что воспитательнице Броун было абсолютно не до меня: с самого начала поездки она крутила бурный роман с воспитателем Константина адмиралом Литке. Чтобы братик был под присмотром и вниманием, я попросила заниматься с ним Александра Сергеевича.
А мы, наша «банда» творили поистине черные дела. Я решила по приезде в Москву побывать в обычной московской дворянской семье. Спросила своих соратников, как это можно осуществить, чтобы было инкогнито, меня никто не узнал и не раскрыл. Один из пажей, Андрюша Ростоцкий, предложил побывать в семье его невесты, Ксении:
- Ксюша учится в Московском Екатерининском институте благородных девиц, живет с родителями и братом. В Москве такое возможно: не все воспитанницы института благородных девиц живут в пансионе, местные приходят на занятия из дому. А что вы скажете, если вас представить моей кузиной из провинции, например из Малороссии? Я позвоню Ксюше и скажу, что задерживаюсь по службе, не могу встретить кузину, попрошу её встретить и дать возможность переночевать, а на следующий день я приеду и переправлю девушку к своим родителям в Подмосковье.
- Интересное предложение! Давайте все думать, обдумывать мелкие детали. – сказала я. – Например, проработать мою вымышленную биографию. Или как мне одеться попроще, как-то старомоднее и победнее.
- И собрать дорожный чемоданчик, ридикюльчик, - добавила Лиза.
- У меня есть! – ответила горничная Глаша, которая обрадовалась возможности чем-то помочь. – Есть и поношенный саквояж, и платья есть, подаренные мне барыней. В, самый раз для небогатой провинциалки. Надо померять, подойдут ли. И подшить при необходимости.
- Неси, посмотрим! А вас, парни, я попрошу на время удалиться. Но продолжайте, продолжайте усиленно думать, как обеспечить вашей шпионке полноценную легенду.
Встретилась с доктором Мандтом. Попросила его сказать Адлербергу и остальным, что приболела, не буду выходить из купе и ко мне чтобы никто не заходил, кроме горничных и фрейлины. Своим же приближенным сказала готовить мой тайный побег и обеспечить видимость, будто я, лежу и болею в своем купе.
А с Александром Сергеевичем Пушкиным договорились, что позже поедем с ним в салон Павловой, но я буду тоже инкогнито, под вымышленным псевдонимом, как начинающая поэтесса, его протеже.