В мои нечастые наезды в столицу транспортом общественным, конечно, пользуюсь. Понятное дело, - автобусом, ибо другого в Тбилиси, почитай, более двух десятков лет уже не имеется. А так любил травмай, - слабую иллюзию железнодорожного путешествия, с малых лет мной крепко предпочитаемого всем прочим.
Поднялся, значит, недавно я ближе к вечеру в автобус столичный, пассажирами не так чтобы под завязку набитый, но и свободными местами не располагающий. Чинно, благородно в госбюджет страны рупь отправил за проезд, к окну приник - видами интересуюсь пролетающими снаружи. Вдруг за спиной слышу:
- Садитесь, пожалуйста, батоно!
Поворачиваюсь: щупленький, не первой, и даже никакой молодости мужчина сидение мне заместо себя предлагает.
"Ну, - думаю, - полный п издец тебе, Ватуся, пришёл, если дедки такие место уступают. - Спасибо, не извольте беспокоиться"! - только, взаимно разлюбезничавшись, и брякнул в ответ на галантность эту.
Дедок назад уместился. А я к нему приглядываюсь, приглядываюсь, приглядываюсь - и узнаю в нём знакомца по университету, с коим не общался, но фамилию с именем помню: Лёва Самосский. Учился на журналиста двумя курсами моего курса ранее. А известен на всём филфаке был тем, что в свои двадцать лет обликом, хрупкой плотью и "близорукими" окулярами походил, максимум, на четырнадцатилетнего восьмиклассника, прилежного еврейского мальчика высокой успеваемости. Сокурсник его, будущий неизвестный журналист Кучеренко не раз говорил: "Мы все состаримся, а Лёва Самосский будет вечно молодым!".
Ну вот мы и состарились. И Лёва Самосский состарился, но с комсомолом в душе своей порядочной не расстался, потому, видно, и место в автобусе людям уступает. В частности мне, не зная, конечно, что я, хоть с комсомолом расстался давно-предавно, в автобусе, однако, никогда не сажусь, - стою у окна и картинками заоконными любуюсь.
Подошёл я к Самосскому, спросил: "Лёва, как дела"?..
Челюсть у Лёвы Самосского отвисла. Удивился больно, что его кто-то помнит не только по работе в еврейских благотворительных организациях типа "Сохнута". Так мы и доехали до конечной остановки. Он сидя, я - стоя. Оба - уже никакой молодости. Но я на год моложе. В общем, если когда-нибудь встретимся вновь в подобных же обстоятельствах, и я, будучи уже не в силах в предоконной стойке заоконной явью интересоваться, завидев поднявшегося в автобус Лёву Самосского, место ему уступлю незамедлительно......................................
токо шо позвонили из такой жопы, как дальнее Дидубе.... Идёт помаленьку
книжечка моя, идёт... На прибыток мне на рать... Сам факт приятен!..