Неудобный праздник.
Прежде всего, хочу поздравить тех, кто «родом из СССР», кто еще не забыл, какую именно дату мы праздновали в ноябре. 7 Ноября, день Октябрьской Революции, день победы трудящегося народа над его угнетателями. Но это было тридцать с лишним лет назад, теперь в ноябре положено праздновать какой-то день примирения и согласия, приуроченный к дате давней битвы, что противоречит замыслу новоявленного «праздника». Людям же моего поколения понятно, что главная цель всего действа – стереть и подменить память о старом празднике, напоминавшем о том, как трудовой народ взял власть в свои руки и удержал ее в жестокой и кровопролитной войне. А затем построил общество справедливости и равных возможностей.
Ну, каким же неудобным было это постоянное напоминание для новой правящей элиты! И особенно неудобным это стало сейчас, когда слишком часто проводят аналогии между СВО и Первой Мировой войной, закончившейся для Российской Империи той самой революцией. Критики старого праздника вопиют о том, что день сей стал прологом «кровавых событий», «забывая», что и отмечаемая нынче дата обозначает начало долгой и кровопролитной войны русских и поляков. Договорились до того, что в один из недавних праздничных дней на телеканале «Россия 24» во время интервью с главой православной церкви Крыма, тот объявил события октября 1917 года «коллективным психозом народных масс, инспирированным частью российской интеллигенции, попавшей под влияние западных философских тенденций». Не дословно, но очень близко к тексту.
А затем этот господин долго распространялся о том, как было бы хорошо для страны, если бы «октябрьский переворот» не удался. «Забывая» о том, что названия «переворота» более достойны февральские события 1917 года, когда именно часть новой капиталистической элиты решила сместить царя-батюшку. И именно эти деятели привели к развалу фронтов, передав управление от царских генералов советам солдатских депутатов. А те весьма удивили своих «благодетелей» решением бросить фронт и вернуться по домам.
Современные «знатоки истории» называют это кто «психозом», кто «вражеской агитацией», а вот, моя прабабушка Агния, современница тех событий, объясняла все гораздо прозаичнее. И не в отсутствии патриотизма дело, поскольку поначалу мужчины из ее деревни охотно ответили на призыв «встать на защиту бога, царя и Отечества», в защиту православных ценностей от нечестивцев. Надо отметить, что в тот момент призывали в армию только одного мужчину из семьи, второго сына призывного возраста. Но война оказалась долгой, стали забирать еще мужчин, да так, что пахать пришлось женщинам и детям. А затем и лошадей позабирали, пахали на коровах, у кого были, а то и сами в плуг впрягались. И зерно забирали у них подчистую, включая посевной материал, так что «продразверстку», по словам бабушки Агнии, вовсе не большевики придумали. Тогда тоже приезжали подводы в сопровождении полицейских, требуя налоги еще до того, как крестьяне успевали продать урожай, и забирали зерно в обмен на мизерную плату.
А потом начали возвращаться калеки, пострадавшие от снарядов и ядовитых газов. И показывали шинели, сквозь которые «небо видно», тогда как вначале войны «толщина их была не менее пальца». А на главной улице губернской столицы гремели музыкой и сияли электричеством многочисленные рестораны, где пировали «короли жизни», наживавшиеся на военных поставках. И это воздействовало на умы людей получше любых лозунгов политических вождей. «Кому война – беда, а кому – мать родная» - еще в те годы выстраданная мудрость. И не потерявшая актуальность сегодня.
Народные массы в 1917 году вполне осознанно сделали выбор, желая изменить свою жизнь к лучшему. И хотя вышеупомянутый церковный иерарх довольно долго рассуждал на тему того, как много сделал Николай Первый для народа своей страны, сколько школ он открыл, но моя прабабушка умела только имя свое написать печатными буквами, не зная даже всего алфавита. А на все их большое село имелась одна церковноприходская трехлетняя школа, которую мой дед и окончил еще до революции. А бабушка жила в городе и обучалась в четырехлетней «общедоступной народной школе», выучила множество стихов и молитв, а вот до умножения «столбиком» и деления «уголком» дело так и не дошло... Хотя, неподалеку располагалась женская гимназия, где обучали десять лет по вполне современным стандартам, правда, за немалую плату. А уж университеты были платными априори, тогда как в СССР высшее образование было бесплатным для всех. Было за что бороться?
Когда я пошла в школу и начала изучать историю, то как-то раз спросила свою прабабушку Агнию:
- Когда тебе жилось лучше: при царе-батюшке или при советской власти?
Она посмотрела на свои морщинистые ладони со скрюченными пальцами и задумчиво промолвила:
- Сама суди. Вот, сижу я с тобой на завалинке, на солнышке старые кости грею, а мне каждый месяц от государства деньги просто так приносят. И медсестра заходит, о здоровье справляется, капли в глаза закапывает, денег не просит. А при царе я бы работала, пока не сдохла в борозде, как загнанная лошадь. Из моих семнадцати детей до взрослого возраста дожили шестеро, а внуки и правнуки все живы-здоровы, учат вас бесплатно, аж десять лет. И даже дальше, если захотите. А потом работать будешь за столом, с чистыми руками, а не такими, как мои. Как графья живете, электричество у всех, даже в деревнях, а не только на Дворянской улице! Такое мне по молодости и присниться не могло!
Крепко мне запомнились те слова старой неграмотной женщины, пережившей две мировых, одну гражданскую войну и революцию с коллективизацией. И на их фоне слова церковнослужителя о «коллективном психозе народных масс» выглядят плевком ей в душу…
И попыткой замутить восприятие наших детей и внуков, нивелировать достижения целого периода нашей страны. Очень многим хочется вытравить знания о периоде СССР из памяти народной, подменить праздник победы в народной революции праздником примирения с теми, кто отнял ее завоевания.
Но история не прощает, когда ее уроки пытаются забыть, она их повторяет. И тогда велика вероятность угодить вновь в ту же яму…