Елена опустила глаза, и прежде чем Мендес успел среагировать, быстро наклонилась и схватила ампулу, крепко зажала в кулаке. Мендес сделал шаг вперёд – Елена отшатнулась: - Не подходи!
- Девочка, моя любимая, не волнуйся так, это недоразумение!
- Не трогай меня! Это – тоже твой метод осуществления власти? Путём недоразумения?
- Ты не знаешь всего! И отдай ампулу – это не игрушка!
- Не знаю всего, зато много видела. Слишком много.
- Почему ты не хочешь верить Бет? Бет сама сказала тебе, что это была просто ссора. Спор по делу…
- С порванной, наполовину содранной блузкой? Ха-ха! Просто ссора между любовниками!
- Не хочешь верить мне – спроси Бет ещё раз. Допроси! И отдай мне ампулу… - Мендес почувствовал неимоверную усталость, как в тот день, когда напрасно пытался доказать свою невиновность в лесном пожаре.
- Ты так любишь допросы! – Елена рассмеялась, ещё крепче сжимая ампулу. – Да, я верю Бет, но почему я должна верить тебе? Ты клялся, что не трогал Нису. А может, ты перетрахал всех в доме – и Бет, и Нису, и кухарок, и Алесю… Тебе мало меня? Ты так ненасытен? Поэтому мечтаешь поработить мир и перетрахать всех рабынь? Ты просто маньяк!
- Ты опять не хочешь услышать меня! Да замолчи хоть на минуту, дай вставить слово!
- Ты уже всё вставил. Ты любишь только себя. И больше никого! В своей работе – ты весь! И этот препарат – ты сам! Вы оба – моё проклятие! Так и пей его сам! Пей! – Елена подняла шприц высоко над головой, её руки тряслись.
- Ты этого хочешь? – с ужасом спросил Мендес. – Елена, это слишком серьёзно, чтобы быть игрой. Отдай мне ампулу, пока я не вызвал слуг.
Он сделал вперёд ещё несколько медленных, осторожных шагов, протягивая руку – и вдруг острое жало куснуло его в запястье.
Яд мгновенно полоснул по глазам, свёл мышцы. Мендес ещё успел выдернуть полупустую ампулу – потом упал. Глядя на жену безумными глазами, попытался подползти к ней – она испуганно отодвинулась.
«Это тебе за Лео!», - думала она с каждой его новой судорогой. – «Это тебе за маму. А это… за меня!»
- Елена, дай мне антидот… быстрее – он в спальне на столе, я сегодня забыл его там… Пожалуйста, принеси антидот… - его шёпот слабел, переходя в хрип. Елена заплакала, но не шевельнулась. Её мышцы окаменели и перестали слушаться, а ноги подкашивались. Где-то глубоко бился крик, но она не могла вытолкнуть его наружу, как не могла заставить себя сдвинуться с места. Зрелище и пугало, и завораживало её. Она знала, что сейчас десятки слуг, сотни других зомби по всему свету застыли в ступоре или скрючились в корчах, и кто-то умирает, не выдержав напряжения.
- Елена, спаси... – Мендес закрыл глаза и заплакал. Новая резкая конвульсия свела мышцы, и он сжался в комок, словно младенец в утробе матери.
Елена смотрела, как спазмы всё чаще и чаще бьют его наотмашь, как от боли он теряет способность видеть и слышать. Что же он говорил ей? Что не хочет испытать это ещё раз? Но почему его не рвёт, почему организм не борется? Почему он так быстро сдался? Он говорил, что испытывал самый первый вариант, он – пил… от этого – рвало… Какая она дура! Это же укол… сразу в кровь… розовая ампула – да это ведь синтетик! Его организм сам не справится. А почему он не вызвал слуг? Щадил её? Почему её не остановили? Почему никто не приносит антидот?
Мендес потерял сознание. Медленно, невыносимо медленно, как в страшном сне, она вышла из комнаты. Теперь она может уйти. Может стать свободной. Так просто. Конец империи Мендеса. Конец? Так просто?
Ей хотелось выть, от радости или разочарования – ей было не понять самой. Она беременна от него. Куда ей идти? Слишком поздно. Слишком.
«Поздно…» - повторила она вслух. Они давали друг другу клятвы. Перед Богом. Она принадлежит ему. Он принадлежит ей. «Впусти в себя ад!», - снова всплыло в памяти.
«Мой Мендес. Мой ад. Я была в ним в раю. Я буду с ним в аду».
Она заставила себя проснуться. Двадцать шагов до спальни. Двадцать обратно. Время застыло. Зачем она приехала сюда? Она не хочет никого убивать!
Мендес был ещё жив, он дышал и слабо стонал. «Мой Мендес!» Надо найти вену. Она лихорадочно засучила рукав синей рубашки и дрожащими руками затянула жгут. Мышцы всё ещё были напряжены, кое-где проступили синяки и красные точки от кровоизлияний.
Вот они, его вены, проводники страшной энергии – что сейчас творится там?
Сосредоточься, не думай о том, что это его вена. Это – просто трубка. Резиновый шланг. Такая весёлая игра – попадёт она туда или нет? Он хотел, чтобы она научилась делать внутривенные. Вот, Мендес, смотри, я уже научилась! Бесцветная жидкость выстрелила – большая эксклюзивная ампула с распылителем приросла к руке, и, преодолевая сопротивление крови, потихоньку пустела. Когда инъекция закончится, она сама замкнётся и выдавится наружу.
Елена снова выбежала из кабинета, чтобы найти Бет. Слуги, словно выключенные механизмы, застыли или попадали там, где их застал шок. Их мучили страшные видения, но они никогда и никому об этом не расскажут.
Елена бежала по заколдованному замку спящего Принца. Она забарабанила в комнату Спенсер, потом влетела в столовую, в холл – никого. Побежала по коридору, истошно крича: «Бет!»
Бет выскочила из тренажёрного зала, полуголая, испуганная, и сразу всё поняла. Из-за плеча Бет выглядывала побледневшая физиономия темнокожего великана Челси.
- Бет, помоги! – задыхаясь и заикаясь, выговорила Елена.
Бет не задавала лишних вопросов. Она неслась следом за Еленой, сзади гигантскими шагами следовал Челси, наскоро накинувший махровый халат и похожий на борца-тяжеловеса после боя на ринге.
Они подняли обмякшего Мендеса и перенесли в гостиную на диван.
«Кажется, у меня появился ещё один ребёнок!» - с горечью подумала Елена.
Бет только качала головой… Казалось бы, сейчас у неё больше, чем когда бы то ни было, появилось возможностей сделать множество мелких «поправочек», иначе - гадостей, чтобы навсегда прикрыть лабораторию, прекратить эксперименты. Эксель не станет препятствовать, напротив, с его помощью она могла добиться великолепного результата! И – конец проблемам! И – она возвращается к Альгису, помогать ему и спасать его. Но… у неё не поднималась больше рука сделать что-то исподтишка, подобно зловредному пацанёнку-пакостнику. Этакому чертенку, гадящему втихую.
Ей хотелось, чтобы Виктор понял сам свои ошибки, и сам их исправил. Напрасные, смешные надежды. Всё равно, что ждать, когда у беса отвалятся рога, хвост и копыта, и отрастут ангельские крылышки, а над головой засияет ореол.
К тому же, она не могла бросить эту сумасшедшую семью на произвол судьбы: провал Мендеса как учёного-одиночки уже не спасёт его от охотников.
Мендес приходил в себя долго и мучительно, но зато в здравом уме и ясной памяти. Боли не отпускали его несколько дней – но он отказался от обезболивающих. Елена оставила детей на нянек и не отходила от него ни на шаг. Он чувствовал слабость от анемии, тело было в синяках и кровоподтёках, словно его долго и старательно избивали. Доктор Штоф после тщательного обследования не нашёл никаких повреждений или отклонений от нормы во внутренних органах. К счастью…
Елена проявила непреклонность и кормила его, чуть ли не насильно, с ложечки, сама ставила капельницу – хотя по-прежнему с содроганием подходила к его венам: после той, самой первой, инъекции на сгибе его правой руки до сих пор лиловело безобразное пятно.
Она сама собиралась подносить судно, но Мендес протестовал с такой яростью, что она испугалась за его здоровье и препоручила это слугам.
Он горел нетерпением скорее избавиться от постыдной, непереносимой слабости, и забыть обо всём. И больше, чем когда-либо, он горел нетерпением вновь приняться за работу – Челси уже начал разбираться в программах, к Новому Году он, возможно, отыщет ошибку в процессе и восстановит цепочку. И тогда Мендес продолжит завоевание мира. А пока что ему надо заново начинать завоевание собственной жены.
А Елена порою просто сидела рядом и смотрела на него, и он не мог понять выражение её глаз. Он и обожал её, и боялся.
Когда он говорил, она открывала рот и шевелила губами, когда моргал – она тоже хлопала ресницами, когда поворачивался - она поводила плечами.
- Почему ты так на меня смотришь? – спросил он.
- Тебе не нравится, как я на тебя смотрю? Тебе неприятно?
- Нет, напротив, мне хорошо! Просто…
Она улыбалась: - Непонятно? Тогда смотри на меня! Смотри в мои глаза! Вот так! Что ты видишь? Ты видишь, как я счастлива рядом с тобой? Я улыбаюсь, и всё во мне улыбается, потому что мне так хорошо, когда я смотрю на тебя, а ты поправляешься. Ты скоро будешь совсем здоров, и мне тепло и спокойно – поэтому я счастлива. Я ощущаю твоё тепло каждой клеточкой, кончиками ресниц и кончиками пальцев, которыми я не касаюсь тебя… Вот так… - она подняла руку с растопыренными пальцами и закрыла глаза. – Мне так хорошо ощущать тебя где-то поблизости даже с закрытыми глазами.
- А может быть, ты разбила моё счастье? Мою жизнь, когда встретилась на пути? – он покачал головой.
- Ну и что? – Елена тихо засмеялась. – Каким кошмаром было бы это счастье, и эта жизнь, если ты произносишь эти слова таким тоном! Нет, мы не будем существовать друг без друга, наверное, это было так изначально задумано… потому что нас не берет ничто. Да. Ничто! Мы неубиваемы!
- Может, ты ещё и надеешься, что я женюсь на тебе? – фыркнул он, пытаясь по привычке отшутиться.
- Конечно, куда же ты денешься! Тем более что ты, кажется, уже женился на мне! – Ответила она беззаботно.
- Да ну! И вправду, кажется, женился… Когда же это я успел? А может, не всё потеряно, и нам это лишь приснилось?
Она открыла глаза, снова пытливо заглянула в его – они больше не казались ей ужасными и гипнотическими. Он не Бог и не Дьявол. Он всего лишь человек. Её Мендес!
- Нет, милый, мы не спим. Смотри на меня… Почему мне так хорошо с тобой? Смотреть в твои глаза… Тепло и спокойно… «Потому что я больше не боюсь тебя, я знаю твои слабости, я знаю твои болячки, и я обещала тебе быть рядом и в раю, и в аду, даже если они регулярно чередуются».
- Елена, почему ты так странно говоришь? С тобой всё нормально? – Мендес забеспокоился, заёрзал, отбросил махровую простыню с груди – душно.
- Со мною всё в порядке. Я просто поняла…
- Что ты поняла? Не говори загадками.
- Что ты – мой. От и до. Навечно. И я никому никогда не позволю тобою пользоваться!
- Понятно. Ну, а сама?
- Что – сама? – Елена вдруг словно очнулась от забытья, почувствовав подвох.
- Сама ты не хочешь мной воспользоваться?
- Что? Сейчас? – удивилась она.
- Почему бы и нет! – Мендес рассмеялся.
– У тебя ещё температура, - объяснила она терпеливо. – И гемоглобин…
- Чёрт с ними. Я в полном порядке. Хочешь проверить? – он взял её руку, притянул к себе, и проник с нею под простыню, чтобы она убедилась, что он в порядке.
Елена вздрогнула. Да, живое и горячее естество билось и рвалось в её ладони. Она увидела капельки пота на его груди. Нет, ему пока нельзя, он и так много сил потерял. И кровь не восстановилась. Она не имеет права. Но желание попробовать было неодолимым. И она склонилась и слизнула языком росинку с гладкой горячей кожи. Потом ещё и ещё. Жгучую, с привкусом горчицы и смолы. Как вкусно!
Потом обхватила ладонями его затылок, потянула к себе – наверное, об его рот можно обжечься. Мой Мендес!
И он тяжко вздохнул.
Их губы, словно маленькие, дикие зверьки, увлечённые игрой, терзали и ласкали друг друга, убеждая и убеждаясь в том, что больше ничего вокруг не существует.
И Елена вобрала вновь его ад.