Близнецы и их молочный брат Александр отпраздновали свой второй день рождения. Проигнорировав горячее желание Марты помочь в воспитании, отец вместе с кучей игрушек «подарил» детям двух новых нянь – на время путешествия. Мендес был чрезвычайно придирчив, устроив им серьёзную тройную проверку, прежде чем допустил в дом.
Наступил июль. «Проверенные» няни появились в доме за три недели до отъезда. Это была старушка из Лущиц, по протекции Николая Сурядкова, которая, в свою очередь, прихватила с собою в помощницы двоюродную сестру Алевтину. Мендес не мог скрыть скептической ухмылки, а, порою, и откровенного смеха, глядя на шустро семенящих старушек. Алевтина была помоложе, помягче, больше помалкивала и во всём соглашалась с сестрой. Но бабушка Феодосия оказалась старушкой продвинутой.
Несмотря на почтенный возраст, делала по утрам физзарядку, двигалась бодро и энергично, посматривала молодо и насмешливо, читала детективы и интересовалась спортивными программами. Говорила она наставительно, напористо, несколько снисходительно – вот, мол, ещё молоды, нич-че-го о детишках не знаете, воспитывать не умеете, балуете без меры и сюсюкаете!
- Мамочка, нельзя целовать девочку в носик! - неодобрительно говорила она, поджимая губы, когда Елена возилась с Элеонор. – Носик будет некрасивым, красным! Можно только в щёчку!
- Мамочка! Вы растите оранжерейное создание! Нельзя так кутать! Вы не на льдине у Северного полюса! А ну, размотайте этот шарфик, задушите бантиками! Ну и что же, что ветер и дождик собирается? Вы сами-то не в калошах и не в шубе, небось!
- Мамочка, не хочет кушать – не настаивайте! Ребёнок сам решит, что ему надо и сколько!
- Мамочка, эти игрушки уже не годятся, детям нужны познавательные, для пользы, чтобы ручки развивали! Пусть больше строят!
И это они смели говорить ей! ЕЙ! Идеальной и рьяной матери! Елена даже побаивалась бабушек, ей всё время хотелось спорить и перечить, но она только жалобно моргала. Она была уверена, что испытательная неделя зачтётся не в пользу Феодосии, и Елена с облегчением от неё избавится. Ей казалось, что дети тоже должны бояться суровой бабки, и даже могут от неё плакать. Ещё бы – физкультура, водные процедуры и закаливание оказались для бабуси на первом месте!
Но – удивительное дело! Феодосия быстро нашла с детьми общий язык. Даже непоседа Александр (весь в анонимного отца!) успокаивался и с открытым ртом слушал сказки, которые мастерски, поистине с актёрским темпераментом, рассказывала сестра Алевтина. И Елене пришлось смириться. К концу испытательного срока к чувствам Елены начала примешиваться ревность, хотя бабуси всячески поощряли её участие в их играх с детьми.
«Вот, мы вернёмся через месяц или два, а дети нас позабыли, потому что Феодосия их околдовала!» - думала Елена, заранее обижаясь.
Но потом радостные приготовления к свадьбе перебили все тревоги.
Марта была уверена, что теперь-то её помощь понадобится непременно – хотя бы в выборе свадебного наряда. Дочь, кажется, уже вошла в роль не только хозяйки дома. Марту беспокоило то, что дочка порой слишком командует окружающими – хмель богатства, похоже, начинает ударять ей в голову. Только перед Мендесом она робеет, не смеет перед ним капризничать. А он только кажется строгим. Он вполне готов выполнять её причуды и блажь. Если Елена потребует платье, которое будет стоить целое состояние, будьте уверены, он сделает так, как она пожелает. И то верно, девочка намучилась по его вине.
И всё же Марта намерена умерить её пыл: чтобы выглядеть достойно, с должным блеском, ни к чему такие излишества, в них больше убожества, чем в лохмотьях. Слава Марии, благодаря Марте девочка всегда выглядела элегантной, шикарной и стильной в любом… как они теперь выражаются, «прикиде». Увы, они не попадут в светские хроники и модные журналы, и послы со всех сторон не потянутся к ним вереницей, чтобы поздравить и вручить дары. Но Марта не позволит снизить планку.
Но Елена разочаровала мать. Она не слушала её советов. Марта даже слегка обиделась. Совсем слегка. Что ж, Елена не ребёнок. Пусть решает сама. И Елена решала.
Марта настаивала на приглашении священника – Мендес артачился, как мог. Елене было всё равно. Перед Богом они и так уже давно – муж и жена. Ей было важнее, чтобы это признало человечество в лице Главного Нотариуса Замостина, Парамона Мишулина. Чтобы это стояло в паспорте, который можно показать: Елена – законная жена Виктора Мендеса, вернее, Живаго, Принца Вселенной. Да и к тому же, самое главное сейчас – платье, причёска, туфли – что может быть важнее?
Жаль, что не соберёшь друзей: многие разъехались из Замостина. Они явно поспешили: жизнь здесь наладилась и бьёт ключом. Елена хотела бы кое-кому утереть нос, кого-то подразнить, кого-то порадовать.
Порадовать? Когда она начинала об этом думать, то понимала, что по-настоящему беззаветных подружек у неё не существовало: каждая из них, так или иначе, ей завидовала. У кого-то Елена ненароком отбила парня, который был ей вовсе не нужен, с кем-то из ребят, напротив, не захотела пойти в кино на последний ряд и выпить на стадионе, с кем-то её свела «бутылочка» на один - два поцелуя под вонючей кожаной курткой.
А Петро? Петро работает в Костяницах, вместе с отцом. Всё никак не угомонится и не остепенится. Елена послала приглашение ему и его подружке, она не держит на него зла, она будет ему рада. Ведь он столько сделал для неё и для мамы, пока судьба не зажала его в «испанский сапожок». Елена хочет его увидеть, как последнее напоминание о том, какая она была до… Петро – она твёрдо решила отстоять его кандидатуру перед Мендесом, хоть тот и действовал поперек его императивам. Дала указание разыскать, вручить приглашение, и сделать это помягче, потактичнее, чтобы не вздумал испугаться и отказать.
Елена разглядывала проспекты, но ни одно платье ей не нравилось, а подпустить к этому делу Виктора – упаси Бог! Она должна поразить его в самое сердце без помощи магии! Убить наповал, загипнотизировать, подобно вампирессе. Он забудет дышать, когда увидит её в этом единственном и неповторимом платье. Он не узнает свою невесту. Он устрашится прикоснуться к ней! От неё будут исходить электрические молнии, и пронизывать жениха током от макушки до кончика ухоженного ногтя на ноге. Вот так!
Белые платья завораживали и пугали своей нетронутой чистотой, словно снежная девственная равнина, та самая, которая когда-то расстелилась перед ней с дороги, равнина, которую Живаго преподнёс ей в подарок.
- Мама, как ты думаешь, я обязательно должна быть в белом?
- Ммм… Пожалуй. Я думаю, что тебе самой этого хочется, да и Виктор предпочтёт увидеть тебя в белом.
- А если ты ошиблась? Если я не хочу? Нет, не то, чтобы совсем не хочу… Подумай – у меня уже двое детей, и вдруг – белое.
- Но ты выходишь замуж впервые!
- Впервые – но уже мамашей со стажем! Мама, ты… ты ведь вышла замуж не девушкой. Как ты к этому относишься? Извини, я не хочу обидеть.
- Глупости, какие тут обиды. Я тебя понимаю. Я вышла замуж не девушкой, Еленка. Но была верна твоему отцу, пока он не умер. Была верна даже тогда, когда он шлялся с кем ни попадя. Терпела – и была верна. Хотя меня готовы были взять замуж богатые, влиятельные и хорошие люди. Честно говоря, мне всю жизнь так хотелось надеть белое платье со шлейфом, кружевами, цветами и стразами… Но я была довольна и тому, что у тебя появился законный отец.
- Мама, ты не будешь меня осуждать? Мне кажется, я не достойна белого платья.
- Ерунда какая. Это ещё почему?
- Знаешь, я… я пришла к Виктору уже после Лео. Я была его любовницей в лесу.
- Я догадывалась. Это нормально. Ты делала так, потому что это было нужно.
- Ты, правда, так думаешь? Только не говори никому. Я не хочу, чтобы Вик догадался.
- Я не скажу никому. Это будет наша тайна. Я рада, что Лео был хоть немного счастлив перед тем, как…
- Правда?
- Правда. Ты поступила мудро, как настоящая женщина.
- Мамочка, ты меня понимаешь. Больше никто не поймёт… - Елена обняла мать и прижалась к ней.
- Зря ты так думаешь. Вик не бесчувственный монстр. Просто он слишком сильно тебя любит. Мне даже порой становится страшно от этого.
- И мне тоже…
Последнюю неделю они с Мендесом почти не встречались. И не то, чтобы жених скрывался. Просто он тоже был загружен под завязку неотложными организационными делами. И это хорошо: они успеют соскучиться друг по дружке, забыть, и вернее сумеют удивить. Хотя Елена подспудно и ревновала жениха: кто его знает, чем он там увеселяется в последние «холостяцкие» дни? С кем тешится? Может, со стриптизёршами, выкопанными усердным Фернандесом в лучших тайных домах, или – ещё лучше! – и со стриптизёршами, и со стриптизёрами! Или – забавляется с безропотными слугами?
Впрочем, если Мендесу чего захочется, он устроит себе забаву, невзирая на статус женатого человека, она это знала.
Итак, выбор платья. Он вылился в самый волнующий процесс. Она опять, в который раз, листала каталоги. Ей не хотелось выглядеть громоздко – чопорной королевой в кринолине и шлейфах. Не хотелось выглядеть и простушкой. Она начала вырезать из каталогов отдельные понравившиеся детали и тасовать их на бумаге. Но ничего хорошего не получалось. А если сделать набросок самой?
Во-первых, никаких жёстких форм – всё должно струиться мягко, драпироваться легко и пластично. Лететь. Во-вторых, никаких вычурных деталей, но вот парочку остромодных штрихов – например, ассиметрию, - добавить можно. В-третьих, цвет. Она пришла к выводу, что лучше всего подойдёт серебристо-голубой. Вроде бы, и не совсем белый, но близок к нему, и не настолько металлический, чтобы выглядеть «железной девой», и ещё - замечательно оттеняет цвет волос.
Образцы тканей были заказаны по каталогу, и Елена выбрала шелковый тончайший трикотаж, похожий на любимый свой перламутр - с намёком на муаровые разводы. Узор искрился и переливался при движении. К нему подойдут и жемчуга разных оттенков, и бриллианты… Да что угодно!
Драпировки будут ассиметричны. Спина и одно плечо открыты, но не совсем: на плече, на тонюсенькой бретели – огромная, изысканная и виртуозно выполненная, мохнатая хризантема, усыпанная камушками… скажем, жемчугами. Цветок придётся заказывать отдельно, и Елена измучает мастеров, пока не добьётся того, что ей будет по нраву.
Длина. Ну, конечно же, длинное. Даже слишком. Пусть взвихривается и вспенивается вокруг лодыжек. Что-то этот силуэт подозрительно ей напоминает. Что? Разумеется, платье лесной колдуньи из мультика далёкого детства. Платье мечты. Платье неудавшегося новогоднего триумфа в доме Живаго. Она никогда не выйдет из детства! Ну и пусть. Она хочет именно такое платье! Фея, за которой гонится Чёрный Маг. Гонится, чтобы схватить, изнасиловать и присвоить. Схватить!
Схватить…