В самом деле, ничего особенного не произошло. В самом деле, всё было в порядке. Старый руководитель его отца пытался выйти на контакт, несколько неуклюже, явно под страхом столкнуться с конкурентами. И столкнулся. И потерпел неудачу.
Встреча с загадочной Ольгой Воронько: ради чего она всё это затеяла? Чтобы задать один-единственный сакраментальный вопрос? С какой целью? Запугать? Встретить лично и убедиться в его существовании?
У Мендеса ответов не было. Оставалось лишь гадать о причине её ненависти. Пожалуй, следует припомнить прежних знакомых, бывавших в его доме.
Он перебирал своих брошенных любовниц. Все они вылиняли из его жизни, всех их смыло талой водой той самой весны, когда он впервые увидел Елену Любомирскую. Все канули бесследно и навсегда. Все ушли одаренные, обиженные, но, по сведениям Хуана Переса, быстро утешились. А самую последнюю, Майю Перральта, маленькую, алчную хищницу, Мендес приказал уничтожить, и не жалел об этом.
Майя Перральта… Она не зря грозила местью. Смутная догадка брезжила, и она была пугающей и невероятной. Предположим, она осталась жива. И, скорее всего, благодаря Пересу – тогда понятны его отлучки, понятна его гибель. Он перегнул палку, превысил полномочия, попросту – вспомнил давнюю страсть к насилию. За что и поплатился. Майя могла изменить внешность, могла попасть в катастрофу. Могла инсценировать гибель в пожаре.
Если это так, то ясны и причины, и цель. Это – ревность и мщение. Самый худший вариант – ревность ненавидящей женщины.
Что же теперь – сидеть в номере и ждать гостей? Логичней быть на людях, рассудили Ян Пилецкий и Бет.
Поэтому маленькое путешествие на островок ХХХ, славный дивной, буйной природой, романтичным пляжем и старинной церковью с рыбацким поселением вокруг, состоялось. Хоть и прошло под знаком нетерпеливого ожидания вечернего концерта.
Синяя вода бликовала и слепила. Сегодня им предстоит – вместе с оравой прочих туристов, с виду вполне безобидных, опробовать маленькую, жаркую лагуну – сомнительное удовольствие: представьте, что стадо загнали в одну джакузи. Но не сидеть же в номере сутки! Можно попробовать найти местечко потише и побезлюдней.
Именно этим они и займутся – ведь пробыть на островке придётся целый день.
Опять солнце, опять белый пляж, с другой стороны – крутые каменистые берега, густо поросшие кудрявым кустарником. В принципе, все острова похожи один на другой. Дома они будут перебирать гору фотографий, сделанных Бет – 5 забитых до отказа флэш-карт! И это ещё не предел – хвастливо заявила Бет. Наверное, настоящую ценность будут иметь только те из них, где Елена и Виктор, красивые и счастливые, смотрят друг на друга влюблёнными глазами.
Они перекусили на теплоходе и отправились на берег. Больше никаких экскурсий! Сегодня они – натуральные «дикари»!
Туда нельзя? Частный пляж? И сюда нельзя? Тогда зачем сюда их привезли?
Ну, так что ж, Мендес – тоже землевладелец, он понимает. А вот сюда – пожалуйста, за отдельную плату!
Узкая полоса белой гальки, заброшенные, а может, и не заброшенные, лодки, маленький лодочный причал – о доски мерными шлепками ударяла вода, полоща космы водорослей. Тихое, подветренное место, довольно пологий склон, вверх карабкалась тропинка. Что ж, раз тут можно расположиться – почему бы ни исследовать этот уголок острова? Так, подъём закончился быстро. Невысокая, чисто номинальная ограда, за ней – какие-то строения, просто несколько неброских домиков, а вокруг – великолепная широколиственная роща.
Прелестное оказалось местечко – только, к сожалению, занято. Компания молодых греков – две девушки и один юноша – сидели у складного столика подле ограды, о чём-то оживлённо, но негромко переговаривались, пили вино. Кроме маслин и сухариков, на столике больше ничего не было. Мендес насторожился и готов был повернуть назад, но Елена вдруг воскликнула: - Смотри, как красиво! Бетти, давай сфотографируемся тут!
Бет никогда не заставляла себя долго ждать – она мгновенно вскинула «мыльницу». В кадре оказались не только радостная Елена, Виктор, наморщивший лоб, не только синее, переливчатое покрывало, расписанное вручную изящными, замысловатыми букетами маленьких и больших островков, но и показавшаяся сзади, на подъёме, тихая Отилия, вбирающая напряжённым взглядом всё окружающее Елену пространство.
- Давно бы уж приобрёл кинокамеру, господин Пилецкий! - который раз проворчала Бет.
- Ещё успеется! – отмахнулся Мендес.
- Да, успеется! – недовольно буркнула Елена. – Поездка уже закончилась, спешить некуда! – Она надула губы.
- Ну ладно, Алёнка, не сердись, - он обнял её за плечи. – Согласен с присутствующими дамами – я оказался жмотом и крайне непредусмотрительным, легкомысленным типом. Каюсь.
- Простим, что ли? – Бет, не переставала щёлкать «мыльницей» налево и направо.
- Ни за что на свете! Впрочем… Янек, целуй меня! Немедленно! Со всей ответственностью и без легкомыслия! Тогда прощу!
Виктор расхохотался: – Раз общественный обвинитель требует наказания в виде принудительных работ, придётся подчиниться. Скрепя сердце, имейте в виду!
- Что? Принудительных работ? – Елена затопала ногами и набросилась на мужа – тот не преминул воспользоваться обстоятельствами, схватил в охапку и закружился на самом краю площадки. Тили вздохнула и подобралась поближе. Греки, наблюдавшие за странной компанией, тихонько загоготали.
- Ой, Янек, тихо, не жми! – заволновалась вдруг Елена ему в ухо. – Знаешь, я писать хочу. Где бы тут найти местечко?
- Может, прямо в роще?
- Ну да, при этих? Вдруг там ещё кто-то выпивает? Вон сколько дорожек. И вообще, это бунгало, знаешь ли, выглядит обитаемым.
- Тогда пусть Бет спросит у этих. Поговори с ней. – И он подчёркнуто аккуратно поставил её на землю.
Елена, пританцовывая от нетерпения, поспешила к подружке: - Бетти, лапочка, я жутко писать хочу! Спроси у этих – где тут туалет? Пожалуйста! Нет, я не добегу до каюты!
- А кто за завтраком литр шоколада с молоком выдул? И съел моё пирожное?
- Ну, не литр. Да не издевайся, ладно, я больше не буду.
- Пирожное вернёшь?
- Верну, верну! Ведь вкусно было!
- Хорошо, так и быть! – Бет неспешно прошествовала к грекам и произнесла по-гречески несколько фраз. Её поняли не сразу, но поняли, опять почему-то загоготали, потом затараторили, указывая на открытую калитку и тропинку за оградой, ведущую к бунгало.
Виктор сделал попытку сопроводить жену, но наткнулся на решительное: «Подожди здесь!»
Елена, стараясь выглядеть непринуждённо, уже шла по тропинке, оставив мужа тосковать и тревожиться, а Бет ещё вежливо выслушивала словоохотливых и общительных студентов. Отилия беспокойно заметалась по площадке, и, получив указание Мендеса, бесшумной тенью метнулась следом.
- Это рабочие, а бунгало – какой-то Рыбацкий Клуб, сейчас якобы на ремонте, что не слишком похоже, – сказала Бет, наконец-то распрощавшись с греками. – Ты её отпустил? Я, пожалуй, пойду туда. Тили на месте?
- Разумеется.
Он почувствовал себя неуютно. Сложно путешествовать с командой таких разношёрстных дам. Одна Тили слушается его беспрекословно и ни в чём не перечит. Он пойдёт следом, чёрт с ними, с приличиями.
Греки, не переставая разговаривать и жестикулировать, свернули столик, собрали сумки и, приветливо улыбаясь и кивая, отбыли в неизвестном, но противоположном бунгало направлении, вглубь рощи. Частное владение есть частное владение, вдруг у девушек появятся сложности? Которые потом придавят мнимого Пилецкого к земле непосильным грузом.
Мендес поспешно, с колотящимся сердцем, пустился следом за исчезнувшими девушками. Он бежал по тропинке между рядами колючего кустарника, слишком примитивного, чтобы считаться настоящей розой.
Вот из-за дерева вынырнул угол белокаменной веранды. Уродливый дом смотрел фасадом на море, одним торцом выходил на площадку, где был навален строительный мусор – щебёнка, щепки, какие-то обломки. Второй торец уходил куда-то вниз. Одноэтажный, длинный, с верандой, подпираемой короткими, толстыми, оббитыми колоннами, удлинявшимися по мере того, как поверхность шла на понижение. Дом окружала ярко-зелёная поляна, как ни странно, аккуратно подстриженная. Ему навстречу шла взволнованная Бет, и Мендес кинулся к ней.
- Бет, куда вы все пропали?
- Вик! – Бет прямо-таки бросилась к нему на грудь, её глаза были широко раскрыты, в них металась паника, губы дрожали.
- В чём дело, Бет? – у Мендеса тоже задрожали губы.
- Вик, Елены там нет! И Отилии тоже.
- Что? Что такое? – Мендес тряхнул её за плечи так, что зубы её клацнули. – Что ты несёшь? Как это нет?
- Вик, я сама видела, как Елена вошла, как захлопнулась дверца…
- Ты видела Елену в туалете?
- Ну, не совсем так. Я видела, как за ней захлопнулась дверца…
- Ну, и…
- Ну, и её там нет.
- Где нет? Где? Ты можешь нормально говорить?
- Елены нет в туалете, нет за туалетом, я осмотрела всё вокруг. И мне это не нравится, – Бет наконец-то овладела собой.
- Где этот чёртов туалет?
- Не кричи. Вот он, перед тобою.
- Эта каменная конура?
- Да, да. Она длинная, там сбоку какая-то открытая пристройка.
- А Тили ты видела?
- Нет. Она, наверное, вошла первая. Куда она могла деться? Пошла прогуляться к морю? Чушь!– рассуждала Бет. – Тили, конечно, при ней. Позови её! Пусть даст о себе знать!
Мендес напрягся. Прошло пять изматывающих минут. Стояла гнетущая тишина. Только насмешливые птицы вспорхнули с ближайших кустов.
- Бесполезно. Пустая трата времени. Надо искать! Елена! – холодея, крикнул Мендес. Если она гуляет, то откликнется. Хотя после карнавала вряд ли ей захочется удаляться от него…
- Прикажи Тили активизироваться! Я обойду дом, а ты попробуй попасть внутрь. Надеюсь, Тили удастся предотвратить… неприятности.
Мендес поднялся на веранду. Дом был тих, хотя забытым не казался. Большой стол, накрытый пыльной клеёнкой, пуст, на нём пепельница со старыми окурками, заскорузлая пивная кружка. Рядом – баллон из-под краски, но ничего свежевыкрашенного вокруг Мендес не обнаружил. Острова отсюда не было видно – только море, море и курчавая шапка зелёного склона внизу. И – никого! Словно эта часть острова вымерла.
Мендес яростно застучал в дверь меж двумя плотно занавешенными окнами. Ну конечно, дом закрыт, никого нет. А даже если бы и был – то мог бы не открыть, мог бы выстрелить из укромного уголка, наброситься, спустить собак…
Бет, запыхавшись, поднялась следом за Мендесом.
- Дверь надо взломать, Вик! Вокруг дома ни единой души. Крутой обрыв с трёх сторон, а лестница – только с одной. Мимо нас, в рощу, они не проходили. Надо искать в доме. Внизу, в фундаменте, похоже, есть подвальное помещение.
- Бет, это абсурд! За считанные минуты схватить без звука и спрятать…
- За несколько минут можно украсть президента США, если всё время следить и знать входы-выходы. Вик, высаживай окно!
Это оказалось несложно – они вместе раскачали и вырвали раму, и влезли вовнутрь. Тёмная, душная комната с драными обоями в цветочек, кажется, бывшая спальня. Пустая и безжизненная. Они выскочили из неё в коридор, прижимаясь к стенке, стали продвигаться в темноте к тому торцу, где коридор сворачивал почти под прямым углом, и откуда проникала слабая полоса света.
Из дома не так давно вывезли часть мебели и утварь – он был гулок и пылен, под ногами шуршала бумага, хрустели пакетики, звякали и катались пивные банки. Избежать лишних звуков не удавалось, и после каждого хруста, звяка и шороха они выжидали, вжимаясь в оштукатуренную стенку.
Они услышали похожий шорох, явно принадлежащий человеку, и застыли. В сумрачном просвете мелькнула тень. Покатилась бутылка.
- Там кто-то есть, - шепнула Бет, хотя это и было излишнее примечание. – Я проверю, следи за тылом.
Она успела сделать лишь несколько мелких шажков. Незнакомец вынырнул из-за угла и налетел на них чёрной тенью, решив, что настало время для нападения. Возможно, их не приказывали расстреливать в упор. Иначе они могли стать отличными мишенями.
Нападающий наткнулся на кулаки и ногу Бет и отлетел в сторону. Мендес скорее угадал, чем увидел, что тот выхватил оружие. Щёлкнул затвор. Но Бет и здесь поразила оперативностью. Второй взмах ноги вышиб пистолет. И посыпались тяжёлые, гулкие удары, сопровождаемые хриплыми ругательствами, тяжёлым дыханием, сопением и прочими омерзительными звуками, мало похожими на человеческие. Схватка в узком коридорчике длилась недолго. Незнакомец с грохотом врезался в стенку и затих. Бет ощупала тело – его шея оказалась сломана. С ним было покончено.
- Готов. Быстрей, Вик. Куда же теперь?
После поворота коридор переходил в лестницу, ведущую вниз. Здесь и впрямь имелся подвал – лестница упёрлась в распахнутую дверь. Они крались медленно и осторожно – насколько это было возможно, но всё равно каждый шаг и движение отдавались гулким скрежетом. Пристрелить их здесь или устроить ловушку было тоже несложно, только в доме, похоже, уже не осталось никого, способного это сделать. Нападение лишь подтвердило, что похищение произошло здесь, в этом пустующем доме, и что за ними следили с самого начала поездки.
Чёрная труба прохода вела не в ад, а в белый день. Они уткнулись в дверь. Дверь была не заперта, но чем-то забаррикадирована снаружи. Они отодвинули её с натугой, и обнаружили, что путь преграждает труп молодого парня в рабочем комбинезоне, чья рука застряла в щели, и что солнце над морем сияет по-прежнему ослепительно ярко.
- Вик, я первая, жди, - скомандовала Бет, и осторожно протиснулась в щель наружу, а через минуту, отодвинув труп, распахнула дверь: - Выходи, здесь никого нет.
Лишь одна узкая галечная полоска отделяла крутой каменный склон от моря. Из воды неподалёку выглядывали острые макушки небольших скал. Чуть правее, где море было гладким, как кристалл и, видимо, достаточно глубоким, находился довольно крепкий причал с пришвартованной моторкой. А около причала на гальке…
Мендес похолодел от ужаса. Спотыкаясь о камни, и едва сдерживая стон, он в два прыжка преодолел несколько метров, отделяющих его от лежащих тел. Это был незнакомый, коренастый, смуглый грек лет 50-ти, мёртвый, с вывернутой шеей, и тонкая, светловолосая Отилия, завалившаяся на него. Но Елены рядом не было.
Тили лежала, неловко подломив под себя руку, ногами в направлении моря, головой на плече грека, и с простреленной грудью. Складывалась картина, что Тили сначала нанесла-таки свой коронный удар ногой, а потом её подстрелили в полёте. Тили совершила чудо – и за это чудо дорого заплатила. Но где же Елена? Снова обыскивать дом? Или её успели увезти на катере, или спрятать в кустах? Лодка здесь качалась неспроста. Она была готова к отходу. Мендес и Бет заглянули в неё одновременно. На дне моторки лежал свёрнутый рулон брезента, и им всё стало понятно. Слава Тили! Благодаря ей, Елену не успели увезти.
Елена лежала в моторке, закутанная с ног до головы в брезентовую накидку, не шевелилась и едва дышала. Она не просто спала – она была погружена в сон посредством инъекции какого-то транквилизатора – Мендесу легко удалось установить это после осмотра. Да, на сгибе руки виднелся след укола, спрятавшийся в глубокой царапине – Елена сопротивлялась, и игла пропорола кожу. Оставалось определить, что именно ей вкололи. Если ею собирались шантажировать, то серьёзного вреда не должны были причинить. Впрочем, она-то им как раз без надобности.
На Мендеса было страшно смотреть.
- Бет, твоя аптечка при тебе? – почти прорычал он, пиная причал от бешенства и бессилия.
- Нет, то есть, да, на теплоходе. Вик, Вик, не сходи с ума, её надо в больницу…
- Какая больница? Бет, ты соображаешь, что говоришь? От больницы недалеко до полиции, и мы – в лучшем случае – застряли тут надолго, а в худшем… Надо уходить от трупов. Нас тут засекут. Нас могут подставить. Ты сможешь опознать, что ей вкололи? О, дьявол! Дьявол, дьявол…
Едва сдерживаясь, чтобы не накричать, Мендес вынес Елену на берег, положил на гальку. Елена с трудом разлепила веки, её губы дрогнули, словно она хотела что-то сказать.
- Пульс – сорок… Скорее всего, группа аминазина, - проговорила Бет. – Вик, трупы надо убрать.
- Куда?
- Да хоть бы и в лодку. Помоги мне.
Противников – дюжего мужчину и хрупкую девушку – решили разделить. Грека спрятали в доме, в одной из пустых комнат, Отилию затащили в лодку и тщательно упаковали в брезент.
- Прости, Тили, - прошептал Мендес, встав на колени – прощаясь с бывшей рабыней-помощницей, он впервые плакал.
Потом он взял Елену на руки – обмякшую куклу, едва шевелящую губами. Когда-то он уже нёс её, потерявшую сознание, на руках – нёс как свою законную добычу, свою находку, уверенный в победе и довольный собой.
Сейчас в его горле клокотали проклятия в адрес неведомой Ольги Воронько, и жгучее чувство вины и стыда за своё бессилие.
Бет поняла его состояние.
- Вик, - шепнула она. – Не грызи себя, не трать на это силы. Нам предстоит сложный путь назад. Слушай меня. Я пойду впереди, и буду подавать знаки, если всё чисто. Если нет… ты сам это услышишь.
Когда из-за ближайшей скалы послышался стрёкот моторки, Мендес с Еленой на руках уже исчез в чёрном зеве подвала. Они выбрались наружу, не встретив никого, прошли к роще, спустились по лестнице к морю и зашагали к пристани, стараясь делать вид, что они не слишком-то и спешат… Что путь не представляет для них ни малейшего труда, что они беззаботны, веселы, беспечны и праздны.
Мендес держал Елену на руках так бережно и крепко, что она с трудом фокусировала на нём глаза, пытаясь не уснуть – Бет хлопала её по щекам и твердила одно: - Еленка, Еленка, не засыпай, нельзя! Держись, только не смей спать!
«Сволочи!» - думала она в гневе. – «Они следят за нами! Всё время следят! Они ведь и сейчас следят за нами! Нельзя расслабиться. Нельзя! Нельзя…» Без Тили ей чудились враждебные, агрессивные, безжалостные взгляды за каждым углом, деревом, в каждой кучке туристов.
Бет продолжала время от времени щёлкать фотоаппаратом, и пальцы её не дрожали.
Мендес беспрерывно целовал Елену в губы, покусывал, чтобы она время от времени вздрагивала, да ещё ухитрялся бросать по сторонам ироничные взгляды и улыбаться. Да ещё разговаривал с женой, делая вид, что она отвечает ему едва слышно.
Вот такой странной компанией они взошли на теплоход – «целующаяся парочка» была в «своём репертуаре».
На теплоходе им опять повезло – народу практически не было, все разбежались по побережью, купались, загорали либо сидели в башне ресторана с круговым обзором. Персонал тоже скучал, прячась от солнца, и Мендесу с Еленой на руках удалось почти незамеченными проскочить в свою каюту, то есть, привлечь минимум внимания своей экстравагантной выходкой. Проскочить, конечно, громко сказано – ему пришлось ужаться, вытянуться в струнку, чтобы Елена не задела косяк.
До отплытия теплохода оставалось чуть больше часа. Надо было продержаться.
…Бет оказалась права – миниатюрный «медицинский центр» (ММЦ) показал, что давление у Елены резко упало, сердечная деятельность ослаблена. На это наслоилось хроническое недосыпание. Пока Мендес бегал в бар за термосом с чёрным кофе, Бет быстро сделала Елене микроинъекцию из своей чудо-аптечки.
- Надо бы её положить в горячую ванну, Вик, - сказала Бет. – Жаль, что придётся дожидаться отъезда. И… короче, я сделала всё. Если что-то вдруг… в общем, зови; думаю, мне лучше походить вокруг да около и послушать – не пронесётся ли слух о трупах. Думаю, слух не заставит себя долго ждать. В их интересах нас не выпустить, они могут задержать весь катер для липовой проверки. Увы…
- Вик, ты ещё любишь меня? – прошептала Елена, приходя в себя. Щёки её порозовели. – Мне очень жаль, что я тебя никогда не слушалась…
Судьба пощадила их на этот раз. Не в интересах противников оказалось афишировать свои приключения. Топить Мендеса и Бет тоже никто не собирался – на них имелись другие виды. Слухи неслись следом, но не успевали коснуться – Мендесы оказывались на два шага впереди.
До своего домика Елена уже дошла своими ногами, хоть и с поддержкой друзей. И там Мендес наконец-то уложил её в горячую джакузи. Несмотря на сопротивление и уверения в отличном самочувствии.
Пока Елена лежала в джакузи и нежилась в горячей воде и в ласковых руках мужа, а Бет занималась уничтожением документов Отилии Спэтару, в домик Рыбацкого Клуба вернулись рабочие. Когда заказчик, заждавшись, прислал проверяющих, те обнаружили в лодке мёртвую Тили, а на территории рыбаков – рабочих, и им ничего не оставалось делать, как попросту ретироваться.
На трупы в доме рабочие наткнулись не сразу. Они неспешно готовили раствор для подмазки колонн, лениво убирались во дворе, потягивая пиво, а когда Димиона и Зота уединились в доме с вполне определённой и приятной целью, то обнаружили там сразу три трупа – один вывалился из ниши для очага, буйные кудри другого свисали с антресолей, а третий просто валялся в углу коридора… Услышав истошный вопль влюблённых, сбежались остальные.
Внимательно разглядев убиенных, они пришли к выводу, что это не те самые туристы, которые случайно забрели сюда и интересовались наличием туалета. А два незнакомых грека и один незнакомый европеец. Возможно, их поджидали здесь, а потом убили те самые туристы. А, возможно, туристы тут и ни при чём. Разразился долгий, горячий, страстный и не менее безрезультатный спор о том, стоит ли вызывать полицию немедленно, и стоит ли вообще её вызывать, и что именно рассказывать полиции, и кто именно будет говорить, и… о многих других интересных и полезных вещах. Этот спор и некоторая нерадивость даровали господам Пилецким возможность относительно спокойно дожить до утра.
Когда Мендес и Елена паковали вещи, а Бет, как буря, носилась по близлежащим магазинам в поисках единственного и неповторимого сувенира, Дюк Патриций, местный полицейский чин, уже мчался на всех парах на островок с криминалистом, а территория рыбацкого общества с галечной полоской была оцеплена.
Когда Пилецкие и Спенсер, сдав вещи в багаж, тревожно и нетерпеливо мерили шагами раскалённый зал ожидания, трупы и всё, что их окружало, уже было изучено вдоль и поперёк.
Греки были весьма известными личностями. И, несомненно, их рано или поздно достала бы пуля или полиция. Европеец и девушка нуждались в опознании. Их фотографии были отправлены в соответствующие органы. Ответ по поводу молодого человека не заставил себя ждать. Он оказался венгром, ранее принадлежал молодёжной группировке «Кроты», потом исчез из Венгрии на неопределённый срок, затих, объявился в «Летучих мышах», был замечен в нескольких драках и налётах. Снова затих. И – вынырнул на греческом островке, усладе туристов, чтобы ввязаться в непонятную аферу и оказаться застреленным в заброшенном доме. Кто его сюда прислал, с какой целью, кто убил, кто за ним охотился и за кем охотился он – венгр уже не мог бы выложить ни при каких обстоятельствах.
Самой большой загадкой оставалась девушка. Сведения о бандах тщательно изучались. Эта девушка не принадлежала ни одной, ни другой, ни третьей. Что же свело её с прочими членами группы? Откуда она прибыла?
Ян и Алёна Пилецкие со спутницей подлетали к Цепичу, когда Отилию Спэтару опознали служащие отеля. Но искать её связи в Гростии оказалось делом весьма неблагодарным.