ГЛАВА 12.
То, чего так боялся царь, свершилось. Перед Петром стояла равнозначная ему царица в окружении должной свиты. По идее, он теперь должен был спуститься на площадь, поздравить, и выказать подобающие знаки уважения. Или объявить царицу Нику самозванкой. Служанкой, которая захватила власть вместо трагически погибшей цесаревны.
Однако с того места, где стоял Петр, он не мог видеть признаки нарочитости «несчастного случая». И ему не приходило в голову, что за его спиной во дворце был исполнен заговор (царь приказа убить Викторию не давал). И что цесаревна и граф сделали то, что сделали, вынужденно.
Царь заскрипел зубами и подумал, что Виктория оказалась хуже ядовитой змеи. И, что обидней всего, он не разглядел в ней коварства. Неужели Виктория так отблагодарила его? За все те благодеяния, что он оказывал ей, пока воспитывал, как родную дочь?
Но если немедленно объявить Бестужева бунтовщиком, который присягнул служанке вместо госпожи, то на дворцовой площади вспыхнет ожесточенный бой. И не факт, что победит охрана Белого дворца. Бестужев и его гвардейцы обладали храбростью, уже вошедшей в пословицы.
Петр с сомнением посмотрел на своего главнокомандующего, чья покрытая потом (видимо, от страха) лысина блестела среди гвардейцев, выстроившихся «белой» шеренгой перед царем. Их было мало. Основные силы находились в городе, но его от дворца отделяла река.
Пока протрубят «тревогу», пока солдаты покинут казармы! А граф-то, ждать не будет, он многое успеет! Петр посмотрел на Александра. Сын не подозревал, о чем думает отец. Это был хороший, неиспорченный мальчик. Но сейчас он сердцем чувствовал неладное, и переводил взгляд с невесты на отца и обратно, надеясь, что все образуется к лучшему.
Любовь к Петру и Виктории читалась в каждом движении, выражении глаз и вздохах цесаревича. Сын мог получить в этой ситуации сильнейшую душевную травму, и навсегда настроится против отца. Как только Петр понял это, он решил не предпринимать необдуманных действий. «Заморозить» ситуацию хотя бы на несколько часов. Царь неопределенно кивнул головой, опустил взгляд, и сделал знак цесаревичу, чтобы тот следовал за ним. Затем повернулся спиной и направился по ступенькам во дворец.
На третьем этаже царь буквально втолкнул ничего не понимающего сына в его покои, где тот был в безопасности, после чего поднялся к себе. Петр стал расхаживать из комнаты в комнату, своим видом пугая престарелого камердинера. В приступах гнева царю все время хотелось поднять казармы «в ружье». Но всякий раз, когда Петр думал об этом, он, поразмыслив, усилием воли останавливал себя.
Виктория был важной фигурой на политической карте континента, пусть и не знала это. У нее имелись крайне неудобные Петру родственники в других царских семействах, которые могли в любой момент предъявить обоснованные права на Красный престол. И таким образом устроить Петру настолько «сладкую» жизнь, что возникшая этой ночью проблема покажется ему сущей мелочью.
Царь отчаянно жалел, что у него нет еще одного наследника. Ведь теперь договор объединения должны были подписать не второстепенные Виктория и Александр, а «сама» царица Ника и… какой-то там цесаревич. При таком «раскладе», в случае смерти Петра, вся полнота власти моментально переходила к новоявленной царице Нике. А цесаревича, Александра она могла привести к присяге когда-нибудь «потом». Или, вообще никогда. Зачем это делать, если армия и полиция прекрасно будут себя чувствовать и под ее управлением?
Таким образом, сегодня в полночь жизнь Петра неожиданно оказалась в полной зависимости от его будущей невестки. Царь попал в положение цугцванга, и, поскольку уже был в летах, надежда изменить ситуацию с престолонаследником у него не просматривалась.
Петр вышел на лоджию и увидел, что красные гвардейцы заняли оборонительные позиции перед входом в покои Ники. Царь взял подзорную трубу и направил ее выше, на окна царицы.
Ника и граф Бестужев стояли посреди ее гостиной, возле подаренного Еленой платья, и о чем-то оживленно говорили. Было похоже на то, что Ника рассказывает графу все подробности вечера, и они пытаются понять, что привело к смерти кормилицу и ее дочь.
Считая себя человеком, умеющим читать по губам, (очень полезное качество для царя) Петр направлял свою трубу то на Нику, то на Бестужева. Но как только царь понял, что речь идет об участии в случившемся служанок Елены, окна Ники неожиданно закрыла красная материя.
Царь перестал смотреть в трубу и увидел, что гвардейцы Бестужева спустили с крыши огромный флаг с гербом Красного города. И теперь он красуется на фасаде дворца, на виду у всего Белого. Словно намекая на то, что Петр уже не тот, что прежде, и у него есть «достойная» замена.
«А может быть, Виктория все-таки погибла, а власть «нечаянно» перешла к ее фрейлине? И мне стоит поднять казармы, чтобы восстановить справедливость?» – вновь «вспыхнул» царь, и сжал кулаки.
В этот момент к Петру без приглашения вошла царевна Елена. Женщина нравилась царю, при виде нее он испытывал страстные помыслы. И хотя Елена не отвергала ухаживания Петра, теперь появилась у него якобы не «за этим». Царевну взволновала весть в случившейся трагедии, и она, не в силах ждать утра, пришла, чтобы опровергнуть возможную клевету и инсинуации в свой адрес.
От Елены исходил терпкий дурманящий запах. Она трогала руку Петра, при этом почти прокалывая его кожу длинными острыми ногтями. Царь, слушая Елену, неожиданно забыл обо всем, и обнял женщину за талию.
Елена рассмеялась и томным голосом спросила, почему они стоят. Не будет ли лучше обсудить важные вопросы в спальне, на «большом» диване, открыв бутылочку вина. Царь, глядя на Елену расширившимися зрачками и с трудом ворочая языком, будто уже пьян, согласился. Елена, воркуя и лаская царя прикосновениями бедер, увлекла его за собой.