КАРМЕН – краткое содержание
Конспект:
1. «Как океан меняет цвет…» – космические предчувствия появления Кармен;
2. «На небе – празелень, и месяца осколок…» – ночное окно рельной женщины выше закатных зорь;
3. «Есть демон утра. Дымно-светел он…» – явление утреннего демона;
4. «Бушует снежная весна…» – путаница реальностей книги, оперы, жизни, космоса;
5. «Среди поклонников Кармен…» – герой средь «лунных стен», «как тень», глядит на Кармен;
6. «Сердитый взор бесцветных глаз» – прямое столкновение реальностей жизни, оперы, космоса;
7. «Вербы – это весенняя таль…» – букет с вербами, выталкивающий героя в демоническую реальность;
8. «Ты – как отзвук забытого гимна…» – герой видит родимый край героини – синий-синий рай;
9. «О да, любовь вольна, как птица…» – неверие героя в возможность длительность связи;
10. «Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…» – весь здешний мир – лишь тусклый задник декораций твоего полета к созвездиям иным. Но «я сам такой, Кармен».
И всюду – измены, измены, измены…
Резюме:
(1) Предчувствие явления Карменсити оправдываются – вон, (2) её окно, у которого запросто можно простоять всю ночь и (3) встретиться с демоном утра. И, (4) читая лаконичные строки повести Мериме, забыв про родную реальность, (5) оказаться призрачной тенью там – у “серых стен ночной таверны Лиллас-Пастья”. В чьем “творческом сне” увидеть (7) театр, фойе и её – живую, реальную – реальную?! Женщина-звезда – это реальность?! – актрису второго состава, сейчас свободную от роли. И (6) получить от неё, нереально-реальной подарок – букет с розами. И вернуться к себе (8) туда, где венок из роз – у тебя на челе, где дом твой, сад твой – в синем-синем краю, где голос твой славит “бурю цыганских страстей”. И написать ей стихи (9), прославляющие “твой огонь… твои духи… твой неотступный лик.” Ты (10) – не отсюда, – понимает он, ты – не из занюханной испанской провинции, не из “столичного” бесноватого Питера, не из книги, не из оперы – ты:
…Сама себе закон – летишь, летишь ты мимо,
К созвездиям иным, не ведая орбит,
И этот мир тебе – лишь красный облак дыма…
Вот что так влекло в ней его. Ведь он…
…я сам такой, Кармен.
Кармен – послесловие:
Первоначально Блок хотел завершить цикл стихотворением «Что же ты потупилась в смущеньи…». Которое резко снижала уровень героини цикла – она становилась не обитательницей неземных сфер, а одной из “многих женщин”. Женщин, которых он бросил: «Незабвенная, прости меня!..» То есть пусть тебя утешит, что я тебя тоже буду помнить, но дальше я сам.
Но тогда вся космогония цикла обращается в ничто. Да и с точки зрения не цикла, а «тома III», в котором в следующей книге – «Соловьиный сад» героиня – “та, которая поет в соловьином саду”, должна иметь высокий статус.
И ещё раз скажу, что реальная Дельмас – едва ли не противоположность увиденной им Кармен. Как, впрочем, и другие его героини. Так Любовь Дмитриевна не отличалась ничем сияюще-небесным, а всю жизнь, до самой его смерти хотела только одного – много и сладко трахаться, и Волохова была не девой-кометой, а милой мещаночкой, которая даже заставила себя написать несколько страничек воспоминаний, дабы в них озвучить и подчеркнуть, что у нее с Блоком кроме “прогулок при луне” ничего и не было, а всякие “поцелуи на запрокинутом лице” – это лишь его поэтические “соусы вечности”. «Валентина, звезда, мечтанье!..» – это совершенно некрасивая В. А. Щеголева.
Вот и Дельмас… Родиной её был не выжженный андалузкий городок, а украинский Чернигов, в общении она была не роковой змеей, а насквозь солнечной легкой красоткой, в характере главное – не патологическая страсть к изменам, а верность, преданность. Причем, очевидно, не только в сексуальном плане, но и в сугубо житейском: поразившее Блока, особенно на фоне прочих героинь – никогда о себе не забывавших, умение, привычка, обычай ставить его интересы выше своих собственных.
Зато нам достались стихи о ней:
Была ты всех ярче, верней и прелестней,
Не кляни же меня, не кляни!
Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни…
Что было любимо – всё мимо, мимо,
Впереди – неизвестность пути…
Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо… прости!
31 августа 1914