ГЛАВА 11.
А со стороны реки подошли «красные» дворяне и рота гвардейцев Бестужева, которые, оказывается, этой ночью прибыли с графом на обручение Виктории. Но поскольку их так рано не ждали, им не осталось ничего другого, как занять свои места на трибунах, и в таких «спартанских» условиях дожидаться означенного часа.
Граф смотрел, как, одно за другим, зажигаются все окна во дворце, и думал. Будучи человеком, искушенным во властных интригах сказочного континента, он понимал, что сейчас, после истеричного обвинения «красной» гвардии в убийстве цесаревны, с ним и Викторией может случиться все, что угодно.
Белая гвардия начала приводить оружие в боевое положение. Дальнейшее промедление было невозможно, и граф, наконец, принял решение. Он поднял со ступенек лежавшую отдельно корону, и с благоговением водрузил ее на голову Виктории.
В напряженной тишине дворцовой площади раздались громкие, отчетливые слова графа:
– Исполняя клятву, данную мною Красному городу, я, граф Бестужев Сергей Петрович, находясь в здравом уме и твердой памяти, передаю власть царской дочери…
Граф на секунду остановился и шепотом спросил:
– Под каким именем желаете царствовать, ваше высочество?
– А разве мне можно сейчас стать царицей? – так же, шепотом, удивленно спросила Виктория.
– Да. Уже пять минут, как вы совершеннолетняя. Решайте, ваш народ ждет! – ответил граф.
– Тогда, Ника. Да, я хочу быть царицей Никой. – Неожиданно для себя самой, произнесла Виктория, вся дрожа от волнения.
Граф опять возвысил голос, и на площади услышали:
– …. передаю всю полноту власти царской дочери, царице Нике.
– Повторяйте за мной клятву! – шепотом сказал граф, и принялся подсказывать.
Виктория как можно громче стала повторять за ним:
– Я, достойная дочь великих царей Красного города, теперь называемая царицей Никой, обещаю и торжественно клянусь отдать все силы и жизнь, без остатка, на благо своего народа. Да будет мое слово нерушимо, а правление успешно. Слава Красному!
Граф снял с шеи самый большой на континенте алмаз, издавна служивший символом царской власти в Красном. Он был отполирован, просверлен под шнурок для ношения на шее, и отгравирован еще до «войны веков».
Гравировка представляла собой вид крылатого человекоподобного существа, над головой которого имелось полукружье. Граф поцеловал изображение, и надел алмаз на шею Виктории. Затем вытащил шпагу из ножен, положил ее на каменную плитку площади, и встал на одно колено.
Вся красная гвардия повторила его движения.
– Что вы делаете? – изумилась Виктория.
Но граф, не ответив ей, принялся говорить:
– Мы, армия и выбранные представители Красного царства, от имени и по поручению народа, присягаем на верность царице Нике. Она теперь наша судьба и отечество!
– Поднимите мою шпагу, царица Ника, и верните ее мне! – шепотом сказал Сергей Петрович.
Царица Ника подняла шпагу не за рукоять, как женщина, а так, как это делали мужчины, когда становились царями: сжала лезвие двумя рукам. Из надрезов на ладонях Ники потекла кровь. Но она, не показывая боли, подала шпагу графу.
Бестужев возвышенно принял ее и поднялся. Не вкладывая в ножны, граф развернулся к царю Петру и цесаревичу Александру, чтобы приветствовать их воинским приветствием. Петр и Александр как раз вышли на главное крыльцо дворца, и с изумлением смотрели на Бестужева. И на то, как их, вслед за графом, приветствуют поднявшиеся с колен дворяне и гвардия Красного.