" Уважаемый Лев Николаевич,
могли ли Вы, создавая яснополянскую школу,изменить будущее?
Заканчивая субъективный анализ Вашего июньского, 1862 год, письма Ергольской, ещё раз удивился концентрации событий в одном временнОм отрезке.
Написание в юрте на берегу Каралыка программной статьи "Воспитание и образование" совпадает с Вашей поездкой к боевому другу.
"Я нашел приятеля Столыпина Атаманом в Уральске".
Думаю, вас сближает не только Крымская война, но и родовитость. Как никак, атаман в родстве с Лермонтовым. И тоже приобщен, не без Вашей помощи, к перу.
Плюс смена обстановки, с приевшейся кумысной диеты на домашнее.
Перед Вашим приездом в семье Столыпиных происходит важное событие. В Дрездене появляется на свет очередной наследник Аркадия Дмитриевича.
Сопоставляя динамику технического прогресса в России с событием в семье Столыпиных, можно предположить, Ваш друг уже знал о рождении будущего, как сейчас пишут, реформатора. Возможно, за дружеским столом вы подняли соответствующий тост.
У меня же невольно возникает вопрос о взаимном влиянии двух исторических личностей. Нет, не о Вашей более поздней просьбе сыну Вашего боевого товарища об освобождении из КПЗ членов Крестьянского союза. И не о "стыдно", "гадко", прямым обвинением его брату, прямо поддержавшему разгул смертных казней в России.
Нет, Лев Николаевич, тогда, за гостевым столом в Уральске. Могли ли Вы в тот момент повлиять на формирование личности Петра Аркадьевича Столыпина? Своей жизненной позицией, в разговоре с его отцом, Вашим боевым другом. Внушением о непротивлении злу, поднимающемуся из народных глубин, насилием Системы, всегда готовой ответить на любое, даже ничтожнейшее недовольство.
Ответ, увы, очевиден. Вы создаете иную, чем государственная, школу. Вы издаете соответствующий журнал. Вы пытаетесь впрячь в одну телегу "коня и трепетную лань". Скрестить дармоедов, привыкших паразитировать на рабском труде и природных богатствах России, с безвольным, забитыми "недочеловеками"
И Вы же не смогли внушить своему боевому другу очевидную мысль о неестественности отнятия одним жизни другого. Оставив за скобками общественное влияние на воспитание личности, Вы, ближе к концу вашего века, бессильно наблюдали за рождением нового гегемона России. Точнее, ещё более авторитарной, чем монархизм, системы насилия над личностью.
Извините, граф, за резкость. Личность, какой бы гениальной она не была, не противостоит мутному историческому потоку. Лишь подхваченные мысли о неком светлом идеале отношения между людьми дают надежду на лучшее.
Ваш ученик ЕС.
A propos! Почему наши "верхи" предпочитают иностранные родильные дома?"