Ужас, тьма, неизвестность надвинулись на планету. Не исключая и райский сад имени господина Борреля, в котором уже считай полжизни пребываю. Бессонница с прилётом жутких мыслей о прошедшей и сиюминутной действительности навещает всё чаще. "Мне некого больше любить, мне некуда больше спешить"... и "на тот большак на перекрёсток" уже поздновато. Виртуальные друзья стали предпочтительнее реальных, а в гости никто не зовёт даже на юбилеи. Стало быть, и в грёзах не встану больше на каблуки и не надену нарядное платье. Вдобавок к международному положению ещё и возраст подступает семимильными шагами, чую его тлетворное дыхание, спиной ощущаю. Убегаю от него и прозаумных прозарян на улицу. И раз уж, все разлюбили, буду любить ПРИРОДУ!
Сегодня несмотря на небо низкое, тяжёло-серое, явно не родное, начинаю поднимать себе, любимой, настроеньице, подмигнув на сложном перекрёстке красному светофору. Авось, какой водитель ответит взаимностью... Как, вдруг, на повороте – автобус вместо электрички в соседний, прекрасно сохранившийся исторический городок Хаттинген. Бегом; и мне туда надо. Не помешает успокоиться в Средневековье! Усаживаюсь. Неважно, что вместо двенадцати минут электричкой, будем ехать полчаса. Всё чаще теперь их заменяют автобусами, дико извиняясь, указывают причины: школьные каникулы, нехватка или болезнь персонала, дорожные работы; якобы кроты прорыли под всей железной дорогой нашей Рур-Вестфалии подземные ходы... Слону понятно: экономят на подорожавшей электроэнергии. Делюсь своим предположением с соседкой по сидению, отпжэкавшэй с подругой Ягусей по айфону. Она мне в ответ змеёй взвивается:
– Да, как вы смеете выносить такой приговор?
Ясно, чужд ей мой непокорный менталитет: до всего есть дело, всё обмозговать, обсудить, выдать личное мнение. Русская идентичность в настоящий момент некомфортна, но мне её не обкарнать. Иду пока в несознанку:
– Извините, мне так кажется.
– Креститесь, когда кажется!
Догадалась, кто я по вероисповеданию полька Катаржина; имечко нарочно не придумаешь. Есть у них и не менее выразительные: КрЫсия, Гражина (не путать с вражина), Жулианна, Кунегунда. Вот – Собеслава, Азия, Малина, Калина звучат покрасивее.
Что-то мне в последнее время многое кажется... Например, родной кефир "Калинка" исчез из магазинов, якобы по причине неурегулирования цен с поставщиками. Недели две спустя появился в углу на самой верхней полке, но вместо изображения куполов Собора Василия Блаженного теперь на бутылочке две вершины: то ли Эльбрусы, то ли Альпы. Ё-моё! Да это же не Чайковский и не Нетребко, а всего лишь популярная народная песенка. Мне не дотянуться к любимейшему напитку. Хорошо, есть догадливые рослые мужчины, предлагающие помощь.
За сплошными окнами просторного автобуса – ПРИРОДА: речка с лебедятами, кустики, лесопосадки, скверики. Жаль, небушко не наше – голубое, просторное, высокое, с дальними далями... Полчаса пролетают, как пять минут и я в древнючем, теснючем, словно в игрушечном царстве. Хаттинген – жемчужина фахтверка ХIV–ХVI веков, их здесь целых сто пятьдесят "пряничных" домиков. Беленьких, двух-трёхэтажных, расчерченных чёрными балками. Мой любимый – сразу у входа возле крепостной стены в форме утюжка. А впервые поселение упоминается в 999-м году. Ясно, что с течением столетий городок перекраивался, перестраивался, переходил из рук в руки. Жаль, не было в те времена ни фотографий, ни, тем более, видео. Спасибо и слава художникам!
Мне здесь намного уютнее, чем в больших городах, где в изобилии присутствует кочующий древний и не очень древний мир. Скоро буду знать арабский, подзабытый украинский восстановила посредством их свободных общений вживую и по смартфонам на всю громкость. Вчера было голосование на запрет пользования ими в общественных местах. Семьдесят пять процентов из тех, кому от семидесяти отдали голоса ЗА, а молодёжь категорически ПРОТИВ. Закон не был принят. Кстати скажу, по прибытии автобуса поинтересовалась у четверых болтушек, громко и весело обсуждающих на русском, куда потратили социальную денЮжку:
– А шо ж вы ридной украйиньской мовой нэ спилкуйетэсь?"
– Так, мы ж теперь переходим на немецкий, – засмеялся в ответ их крепкий вожак явно призывного возраста. Не осуждаю. С кем и зачем им воевать? "Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни..." – писал наш великий Лев Николаевич.
Вышагиваю по брусчатке улочек, сплошь усеянных кафе и ресторанчиками, где поперечные целомудренные переулки-щёлочки даже солнечный лучик к себе не впускают. В конце нынешнего, удивительно тёплого октября, повсюду цветущая ПРИРОДА в виде лютиков-цветочков. В напольных вазах – круглых, овальных, прямоугольных. Продолговатых – на наружных подоконниках, балкончиках, стремящихся под самые фронтоны черепичных красных крыш. Ковры из густой плетущейся зелени – по всем торцовым стенам из бутового камня. Сегодня ПРИРОДУ буду любить на пару с АРХИТЕКТУРОЙ.
Поторапливаюсь на зов нежной ненавязчивой мелодии, словно озвучивающей медленный полёт осенних листьев. Наверняка, Геннадий Пильх, уличный профи-гитарист из Крыма. По словам бургомистера, за пятнадцать лет ставший исторической достопримечательностью этого мини-города. У него с детства святая к МУЗЫКЕ любовь. Находит большое удовольствие в импровизации. А приземлюсь-ка я здесь рядышком, у итальянского кафе с датой постройки: 1485 год. Квадратные мини-столики на двоих, прямо, как в тесном семейном кругу. Закажу себе чашечку кофе и буду аплодировать таланту до покраснения ладошек. Пристраиваю сумочку на спинку плетёного кресла у стены из колючего коричневато-серого камня. Здесь не только АРХИТЕКТУРА, МУЗЫКА, ПРИРОДА, но и главное блаженство: роскошь человеческого ОБЩЕНИЯ! Ведь, для пишущей братии оно есть "производственная необходимость".
Идёт немолодая парочка; держатся за ручки. Это по-немецки. Но интуиция моя протестует назвать их парой. Хотя она довольно стройненькая, издали можно позавидовать, пионерка. Вблизи – высохшая воблочка. Пра-пра-бабушка. Столько не живут, как в шутку говорят у нас. Присаживаются, их столик впритык к моему; в тесноте – не в обиде. Обручальные кольца присутствуют. Разглядываю супруга напротив наискосок: полненький, чернявый, бородат само собой, глаза с восточной поволокою, от силы лет 50-ти. Она хорохорится, вернее, сияет от счастья, но мой зоркий глаз не проведёшь, ей – от 82-х. Пучок реденьких седых волос на макушке. Чёлка до самых глаз, под которыми по три кольца морщин, их никаким мэк,апом не зашпаклевать.
Заказали напитки и три кусочка тортиков: с клубникой, ежевикой, яблочный. Два – ему, один – ей. Он быстро опорожняет большую чашку капучино, она пьёт медленно свой молочный коктейль из антикварного стакана на блюде, усыпанном печеньями бискотто. Супруг без долгих раздумий сгребает их к себе поближе, а потом и все три тортика поглощает. Плюс мороженое со сливочной шляпкой. У меня мысль: живёт на подачки взрослой дамы. Мне так кажется...
К сожалению, предполагаемого общения не случилось, брУнет плохо владеет немецким, ей – не до меня; не сводит с него влюблённых глаз, а после тёплого молочка начала подрёмывать. Понимаю, сама по ночам применяю это средство от бессонницы. Насытившись сполна, супруг достаёт из кармана кошелёк. Она хитренно прищурив глазки, тонкими губками мило, как ребёнку, произносит: "Ихь бэцале дас" (Я это оплачу) и достаёт из кармана карту. Шармантная, моложавая официантка устанавливает мини-кассу для оплаты ей под нос. Она старательно прикрывает от любимого пинкод смартфоном. Мне, кстати, он виден. Касса пикнула – готово! После чего дама отпрашивается в туалет в здание вверх по ступенькам, стремясь быть как можно стремительней. Споткнулась всего лишь раз; полегче, чем Байден на трапе самолёта. А супруг, пользуясь моментом, зовёт: "Кармэн, комм цу мир" (знает официантку по имени?) и вручает ей зелёненькую двадцатку (нииичего себе) в качестве чаевых. Что-то шепчет ей на ушко. Та в ответ лучезарно-многообещающе улыбается.
Становлюсь невольной свидетельницей тайн супругов: её пинкода 3211 и его неверности. Потопали они по булыжной дорожке под звон соборных колоколов, заглушающих мелодию гитариста-крымчанина. Смотрю им вслед. Обнимает за тонкую талию свою бабульку в джинсовой курточке, мини-юбочке поверх леопардовых легинсов, с задорным девчачьим хвостиком и детским рюкзачком для фасона. Ха-ха-ха! Живут же люди... А в душе – страх за бабульку. Кажется, для неё это добром не закончится. Как говорила выше, мне многое теперь словно кажется. Слышала из их же прессы, что с приходом темпераментных беженцев ухоженные богатые старушки пользуются огромным успехом. В небольшом городке на северо-западе жители вышли на протестную демонстрацию. Им теперь даже в церковь ходить опасно. Пришли две подружки с намерением помолиться, а попали в страстные объятья молодых арабов. 84-хлетней бабульке 25-летний насквозь прокусил губы. Это чистая правда, не руссише пропаганда; загуглите и сами убедитесь.
Рассчиталась, двигаюсь дальше, представляя на этих улочках женственных дамочек с локонами, заманчивыми декольте, осиными талиями затянутыми в корсеты, в пышных платьях до пят идущих под ручку с мужественными кавалерами в зелёных мундирах с блестящими пуговицами, в шляпах с перьями... Как, вдруг, перед взором у фонтана на лавочке – современные крутые бабушки в потёртых джинсах с голыми коленками, в ботинках на тракторных подошвах-шинах, с татуировками на руках (у одной – Белочка, у другой – Зайчик) и наимоднейшими стрижками! У младшей – с боков под тифозницу, а сверху гребешок, мини-ирагез цвета морской волны. У старшей, которая с палочкой, как впоследствии выяснилось 86-тилетней Биргит, – слева коротко, справа – малиновая прядь до плеча на седом фоне. Сперва подумала, не все у них дома (по ихнему: не все чашки в шкафу), сбежавшими из дома без лишних архитектурных излишеств. На подобных чудаков, как потомственный представитель фотопрессы, налетаю неожиданно, решительно и смело, притом восторженно:
– Вааау! Как вам пришло в голову сделать такие очаровательнейшие и смелые стрижки?
– Ди конкуренц ист цу гроз! (Слишком большая конкуренция), – смеётся в ответ бабулька с малинкой в голове.
– Решили себя капитально подреставрировать! – добавляет, которая помоложе.
– Вот дочь, уходя на пенсию, решила блеснуть мастерством парикмахера.
Обе страсть, как довольны моим комплиментом! Охотно позируют; дочь тоже своим смартиком меня с любимой мамочкой фоткает пять раз на память. Предлагаю им спонтанное решение: втроём пообедать пиццей напротив у греков. Самое популярное на сегодня блюдо всех народов. Соглашаются с радостью!
Отвечаю на приветствие официанта по-гречески; презентируя себя, как знатока ещё одного иностранного языка. Как тут не похвастать перед новыми знакомыми... Подсушенные хрумтящие края вегетарианской "Маргаритты" бабульке не по зубам; сразу обрезает, отодвигая на большой плоской тарелке в сторону для нас с Уши. Кстати, как вам имечко в честь немецкой кинозвезды Uschi Glas, собирающейся в марте отметить своё восьмидесятилетие? Перевожу значение на русском: "Уши и Глаз". Заливаются от смеха; дочь-пенсионерка даже поперхнулась. А вот моё имя для них не звучное, бледное, трудно запоминающееся, будто конфеты "Пралинэ". Предлагаю звать Калинка. Сразу – оживление на лицах. А грек с соседнего столика, представившийся ХрИстосом, переводит значение: "ГалИни – тихое, красивое море на восходе солнца. У нас всегда в моде!" На моё счастье эти странно-модные немочки сильно продвинутые. Под бокал вина ооочень словоохотливо рассуждают о днях сегодняшних. Всё они знают про ливерную колбаску, про мадам "360 градусов" и даже, кто взорвал Северные потоки. Да и гости-греки, что сидят по соседству, уверенно это подтверждают. В конце все единогласно выражаем неудовольствие ремшайдовскими самолётами, по ночам нарушающими сон и тишину. Короче, поимела я с ними удовольствие от роскоши человеческого ОБЩЕНИЯ!