***
Я обнаружила, что стала горбатой собакой. Понятное дело, сразу позвонила на работу.
Начальница у нас дотошная, накинулась с расспросами, какие симптомы. Болеющими у нас считаются, когда высокая температура. И то через два дня нужно перестать болеть и выйти на работу, вопреки запретам врачей. Я сказала, что температура выше тридцати восьми градусов, для правдоподобности даже голос изменила, говорила тихо, с хрипотцой, будто осипла.
С мамой пришлось проделать тот же финт. Вот так с ходу не скажешь ведь: «Я теперь горбатая собака».
Потом попыталась уснуть. Нельзя было исключать, что это сон. У меня бывало такое, что сновидения являлись как бы отголоском, извращённым продолжением дневных событий.
Я долго прислушивалась к звукам, приспосабливалась к новым непривычным позам. Через какое-то время обнаружила себя идущей вдоль кирпичной стены. Слышу только свои шаги. Потом и шагов не слышу. Может, это были звуки и не от моих шагов. Тишина. Угнетающая, парализующая. За мной наблюдают тысячи глаз, чувствую это всем своим нутром. Можно спрятаться, затаиться, но что-то толкает меня идти дальше.
Какие-то люди суетятся, как на рынке. Почему-то меня не волнует, откуда они взялись, куда направляются. Потом поднимаю голову вверх, замечаю ненароком лицо одного, второго… Там, где должны быть носы и рты – сплошная кожа.
Я кричу. Обычно после собственного крика я просыпалась или продолжала кричать вновь и вновь, чтобы окончательно стряхнуть с себя наваждение. Но в этот раз мой крик заглушается, будто у меня самой вместо носа и рта – сплошная кожа. Всё-таки своим криком бужу мужа, рассказываю, какой странный сон мне приснился. Он что-то отвечает. Вроде, соглашается, что сон странный. И вроде даже возмущается, что разбудила его среди ночи. Я хочу попросить его, чтобы обнял меня, хочу сказать, что мне страшно, но понимаю, что опять не могу ничего сказать, не могу пошевелиться. Мне всё это приснилось, даже разговор с ним приснился. Я будто застряла в каком-то ином мире, измерении, слишком ощутимом, нежели сновидение.
Будущее кажется чем-то эфемерным. Настоящее тоже не понятное, то ли это ещё происходит, то ли уже произошло.
Ничего не видно, но вдруг где-то дверь. Иду вдоль стены, поворачивая то вправо, то влево. Пытаюсь вспомнить, как входила, но в памяти мелькает лишь цепочка моих шагов. Вправо, влево, вправо, влево.
Где-то вычитала, что нужно представлять будущее в виде чёткой картинки. Заставляю себя представить, что проснулась. Представляю, что захожу в комнату. Представляю, как укачиваю дочку. У неё светлые волосы. А у меня почему-то чёрные…
Подхожу к зеркалу, чтобы посмотреть на свои волосы. В отражении - горбатая собака. Надо как-то смириться и сосредоточиться на решении проблем, таких, например, как открыть дверь и выйти на улицу. Я могу двигаться, но не чувствую своего тела, будто одеревенела. Представьте, что заблудились и долго пробираетесь по лесу, и вот деревья редеют, уже виден край леса, ещё немного и выйдите к дороге. Но вместо этого вдруг с ужасом обнаруживаете, что вам это только показалось, деревья сгущаются, непонятно, в какую сторону идти, а сил уже совсем не осталось. Примерно так я себя ощущала.
Мне бы хотелось закончить фразой: «А потом я проснулась». Но увы...
Хотя, я проснулась в хорошем настроении. На улице распустились одуванчики, их ярко-желтые шляпки дрожат на ветру. Запахи обострились. Жизнь кажется прекрасной. Я твёрдо решила больше не смотреться в зеркало.
***
Перед глазами бабушка. Она умерла пятнадцать лет назад. Сейчас она сидит на диване в комнате, на тумбочке наши фотографии в рамках. Я хочу её обнять. Но её уже нет. Любовь – это невидимая душевная нить, нужно время, чтобы она крепко врослась в сердце, и нужно время, чтобы боль утихла, когда эта нить рвётся. Мир представляется паутиной. От каждого человека тянутся во все стороны нити…
Кто-то закрывает ставни на окнах. В комнате становится уютно тускло. В золотистых лучах света, пробивающихся в щель между ставнями, кружатся пылинки. Я наблюдаю за ними, они напоминают мне порхающих бабочек, только очень мелких. Приглядываюсь. Это мухи. Они так облепили меня, будто я мертва. Я плачу. Даже сквозь сон чувствую, как по щекам, переносице скатываются слёзы. Я лежу на боку. Я не умерла.
***
Хочется затискать свою кошку Лизку. Прижать к себе эту пушистую вредину. Ну и пусть сердится, вырывается, а я не отпущу её. Но моей кошки больше нет. Недавно муж отвёз её бездыханное тело в лес и закопал под дубом. Сказал, что потом покажет, где закопал. Я не поехала. Мне хотелось запомнить её живой. Она перенесла кучу операций. В последние дни повадилась спать на столе, чего никогда не делала за все свои двенадцать лет. Никаких признаков, кроме этой новой привычки, я не замечала. Она хорошо кушала. Каждый день встречала меня у двери, как солдат на посту. По утрам, за полчаса, час до звонка будильника будила меня, щекоча усами. Я ужасно от этого раздражалась. Безумно больно, когда теряешь того, кто тебе дорог. А ещё больно от того, что теперь никто не щекочет по утрам усами. Оказывается, сильно привыкаешь даже к таким моментам, которые ещё недавно казались ненавистными. Недавно Лиза приходила ко мне во сне. Вначале я услышала, как кошка скребётся (она скреблась так раньше об стенку когтями, где стоял её лоток), потом прыгнула ко мне на подушку. Я стала её гладить по шёрстке. Потом вспомнила, что Лизы больше нет. Наверное, кошка приходила ко мне попрощаться.
***
Я иду по дороге. Хорошо, что уехала так далеко от дома. Вдали, там, где жилые дома, огромный столб пыли. За этой пылью не видно даже нашего девятиэтажного дома с зелёной крышей. Столб пыли становится плотнее. Два или три смерча. Они сносят всё на своём пути – крушат заправку, переворачивают машины, поднимают высоко над землёй камни, стёкла, ветки, стволы деревьев. Они движутся в разных направлениях. Остаюсь стоять посреди дороги. Я почему-то спокойна. Смерчи проносятся мимо меня.
На следующий день узнаю, что на работе началось сокращение штата. Кандидатуры начальников, коих у нас больше, чем менеджеров, даже не рассматривались на вылет. Увольняли трудовых пчёлок. Меня не уволили. Опасность меня миновала. Хотя, какая уж тут опасность. Не было ли это предупреждением самой уволиться.
***
Кожа везде чешется. Смотрю на руки. Кожа на руках рассечена красными вздувшимися рубцами. Они будто бы шевелятся. Под кожей копошатся черви и жуки. Говорю маме, что надо срочно ехать в больницу. Она отвечает, что поедем после того, как наведу порядок в своей комнате. Я очень злюсь.
Этот сон приснился, когда я заболела крапивницей.
***
Мы с подругой спускаемся вниз по улице. Навстречу потоком идут люди. Впереди что-то ещё чёрное, большое, быстро движется. Это быки. Они несутся прямо на нас. Один из них насаживает подругу на рог и уносит. Я бегу за ней, но не могу догнать. Какие-то мужчины в форме, с цепями. Я прошу их помочь. Один из мужчин размахивается цепью, преграждая мне дорогу. Я просыпаюсь. Мне тоскливо.
Потом случилось много событий в жизни. Подруга переехала жить в Москву. Слава Богу, у неё всё хорошо. Но мне бывает очень тоскливо без подруги.
***
Сложно сосредоточиться. Я будто бы окунулась в жижу собственных мыслей. Мыслей много. И стоит ухватиться за одну, как к ней присоединяется другая мысль. Из этой цепи рождается новое звено. Новая мысль. Прежнюю, самую первую уже не помню. Наверное, была не особо важной. Пытаюсь вычленить среди мыслей одну, самую главную. Я раскладываю их по ящикам, а ящики задвигаю. Можно ли заставить себя мыслить по-иному? Этот вопрос тонет в потоке каких-то других мыслей. Я только и успеваю их прятать по ящикам. Со всех сторон от меня высятся горы из шкафов. Позади космическая пустота, как войд Волопаса. И только эти шкафы с мыслями. Белые, резные. Из натурального дерева. Закрываю глаза, чтобы быстрее проснуться.
Не думаю, что это имеет какую-ту значимость. Мне жаль только, что не запомнила самую главную мысль.
***
Однажды мне приснилось, как откручиваю головы воронам и запихиваю обезглавленных ворон в бутылки с тонким горлышком. Потом у них отрастали головы, и они смотрели на меня сквозь зелёные стёкла. Мне и самой хотелось понять, каким они видят мир сквозь бутылки. Этот сон я использовала в рассказе «Худышка Марта и Хранитель секретов».
***
До 33 лет мне снились сны, которые сбывались. Это были чёткие образы. Я мало кому об этом говорила, не хотелось показаться выдумщицей. Мне часто снились страшные непонятные сны, я просыпалась среди ночи от собственного крика или плача. А потом у меня пропали сновидения. Я касалась головой подушки и проваливалась в какую-то чёрную бездну. Да и вся жизнь казалась такой же беспросветной. Проблема за проблемой. Ссоры, истерики, потеря имущества, большие долги, развод, суды за судами, депрессия... Апатия или что-то такое, ужасное состояние, когда нет энергии, сил и желаний. Тревожность, панические атаки... Сплошная чернота.
Но теперь сны ко мне вернулись. Сегодня мне приснилось, что я учусь, сижу за партой, что-то отвечаю на уроке. В окна льётся тёплый солнечный свет. И весь класс светлый, светлый.
Я действительно учусь – тренинги, курсы, практики, медитации… Хочу измениться духовно, личностно и профессионально. Выхожу из стресса, избавляюсь от чёрных вещей. Недавно купила сразу два белых платья. В моей жизни появляются новые нужные люди, притягиваются волшебным образом хорошие события. Недавно подумала, что надо использовать в работе другие методы. И вот уже вместе с бренд-маркетологом занимаемся развитием соц. сетей. Подумала о том, что стоит пройти писательские курсы - поступает такое предложение... Скоро вернётся и моё вдохновение. Моё светлое вдохновение. Поймаю его за хвост как чудо-птицу.
Картинка с интернета.