Я — молодой плавильный мастер большегрузного печного блока мартеновских печей Алчевского металлургического комбината с производством в 4 миллиона тонн стали в год..
Из огнедышащего 600 тонного монстра, словно сошедшего с экранов Голливуда—мартеновской печи, в которой сталевар вёл плавку, а через завалочные окна/двери при их открывании вырывались в полумраке цеха огромные языки яркого буро-красного пламени, и шум и рёв от высокотемпературных газо-мазутно-кислородных горелок «красиво» сопровождал весь этот процесс.
За мной, мастером, контроль технологического процесса плавки, организация работ и выполнение на своём блоке производственного графика. В данный момент я стоял возле пульта управлением печи и через специальные синие очки наблюдал за плавкой. Тут же холодным кваском утолял жажду прямо из носика пятилитрового алюминиевого чайника, а огромным платочком ( скорее тряпкой слегка светлого цвета) вытирал пот с лица. Рубашка и исподнее белье под суконкой мокрое. На улице лето, температура в цехе явно за 40 градусов и есть и другие ингредиенты которые порой зашкаливает все санитарные нормы.
В печи работали, погруженные на границу раздела шлак-металл, две из трёх кислородных продувочных фурм.
Это ещё дополнительный шум к уже присутствующему грохоту, лязгу металла и рёву торцевых горелок, плюс дополнительная жара, плюс графитная пыль, ядовитый рыжий дым из-под продувочных кислородных фурм и своеобразный запах от продуктов горения и плавления металла и много ещё каких вредных и ненужных человеческому организму "плюсов"...
Между пультом управления и самой печью постоянно передвигалась гигантских, огромных размеров (с частный дом) завалочная машина с составом из нескольких тележек «полировки». Сталевар жестами отдавая команды машинисту завалочной машины периодически отправляя в печь один за одним в мульдах элементы «полировки».
Над головой печного пролёта, в зоне печи, работают большегрузные заливочные краны грузоподъемностью 180/25 т. В данный момент один из кранов вёз к бункерам «раскислителей» бадью с ферросплавами - это тонн пять веса.
Всё должно работать чётко и слаженно. Любой сбой или задержка чревата не только срывом графика, но и возможной аварией с непредсказуемыми последствиями. Горячий жидкий метал в 1610 градусов шуток не любит.
Мой взгляд машинально и привычно сканирует пространство.
Сопровождающего груз подкранового не вижу, значит машинист асс, работает сам, что допускается, но это не по правилам ТБ. Замечаю, что бункер снизу не закрыт рычажным штоком. Машинисту сие дело не видно и все выгруженные в бункер материалы окажутся на полу.
А это почти ЧП. Плавка будет готова, а без раскислителей её выпуск не возможен.
Практически-то выпустить с печи метал это не проблема, но это 100% брак. Эти 600 тонн металла даже коровам на копыта не пойдут. А ещё пропадёт труд сотни, а то и тысячи разных специальностей. И минимум, как бригада сталеваров совместно с мастером останутся без зарплаты.
В общем, я срываюсь с места и бегу к бункерам. И вдруг, на полпути передо мной - ба-бах-х! Буквально перед моим носом, за метр-полтора, падает с оборванным штоком бадья с ферросплавами. А это 5 тонн, не 5 кг. От меня бы одна лепёшка осталось, мокрое пятно.
Что это было? Что было потом.., какие разборки, это читателям не надо знать. А вот в церковь сходить и поставить свечку своему ангелу хранителю надо бы было, да мастер-то был коммунистом, куда ему до этого. Жив остался и при «погонах» — и слава Богу!
Вот и все его слова и благодарения своей судьбе и ангелу-хранителю.
Вспомнил одну притчу про ангелов из рассказа "На кладбище" автора Натальи Куфиной. http://proza.ru/2021/07/19/672.
В раю было два ангела.
Один всегда отдыхал на облаке, а другой летал от земли к Богу. Отдыхающий ангел спрашивает другого:
— Что же ты летаешь туда-сюда?
— Я ношу Богу послания, которые начинаются - "Помоги, Господи..." А почему ты всегда отдыхаешь?
— А я должен носить Господу послания, которые начинаются — "Благодарю тебя, Господи..."