Глава 1. Путь назад, день первый.
В то время, когда мы с Тунгусом на весь день уходили к реке, Альфа принесла троих щенят. Оставив ее одну, отправились понаблюдать за ледоходом, но по прибытию на берег ждало разочарование - мы опоздали. Редкие куски льда проплывали ближе к берегу, а середина реки уже полностью очистилась и несла свои молодые потоки к океану. Вода затопила знакомый мне песчаный берег, по которому я осенью провожал Михаила, а выше, вдоль кромки, сколько виделось глазу, хаотически были разбросаны зеленые ледяные кристаллы. Завораживающее зрелище, такого я еще не видывал! Тунгус попытался было исследовать все это природное творение, но поскользнулся на первом же выступе и, поскуливая, приближался ко мне. Через неделю-две река станет доступной для мелких судов, и это вселяло в меня нарастающую озабоченность – ведь Григорий, или Михаил, могли стать невольными свидетелями связи со мною, а слухи в тайге разлетаются быстро. Я уже все продумал, и за последние дни выстроил план своего ухода таким образом, что если кто вдруг и надумает меня искать, то только внизу по реке.
Оставалось лишь дождаться Альфу, для которой сделал клеть на новых легких санях, чтобы первое время могла и отдохнуть рядом с потомством, и немного пробежаться следом. Несколько раз на прежних больших санях с Огоньком уже поднимался на сопку, что вела к острову, спускался и уходил дальше, изображая движение вниз по реке. В последний день там и бросил эти сани, груженные множеством из того, что было бы необходимо в пути. Сломал одну оглоблю - пусть преследователи, если таковые случатся, подумают, что мы ушли налегке. А меньшие сани перенес на руках в лес, откуда по еле заметной тропе завтра утром мы и отправимся на юг. На видном месте у чума поставил бутыль с запиской для Михаила, где прописал, что двинулся вниз по реке до Енисея, и чтобы не судил строго меня за то, что не дождался его прибытия. Как ни раскладывал - не было у нас дальше общего пути.
Еще с вечера все было готово для нашего путешествия, и именно таковым словом представлялось мне завтрашнее отбытие. Если бы еще пару лет назад кто сказал, что образуется вдруг мне такая компания – посмеялся бы, да отмахнулся руками. На что я обрекал своих товарищей, решившись сделать это сейчас? На немыслимые испытания, граничащие со смертельной опасностью. Для Огонька корма почти не наблюдалось, да и не был он приучен собирать прошлогоднюю горькую и сухую растительность. Вся надежда была на скорое, через день-два, перемещение к одному из притоков, где уже должна проявиться первая зелень. Альфа почти два дня не притрагивается к пище, только немного полакала воды из миски, но вот новая лежанка, крытая сверху решеткой из ивовых прутьев, кажется, пришлась ей по душе. Я разместил ее с потомством в конце саней на случай, если вдруг захочется спрыгнуть и не удивлять Огонька.
К утру собрался моросящий дождь, понемногу переходящий в мелкие и частые снежные хлопья. Я еще с вечера попрощался с зимовьем, и теперь из лесу наблюдал за тем, как оно понемногу начинает скрываться под неожиданным снегом и пропадать из глаз. Сколько их было, приютивших меня за последние годы? Наверное, с десяток наберется. Не меньше. Я тронул Огонька за узду и своей неуверенной поступью определил предстоящий маршрут. Тунгус, по уже устоявшейся привычке, пристроился слева и чуть впереди, а Альфа с удивлением поглядывала из своего укрытия на наши спины. Половину груза я разместил Огоньку по бокам от холки до поясницы, убрав в сани седло, а оставшиеся съестные припасы, посуду и всякую хозяйственную утварь определил к Альфе в сани. Мы бы с Тунгусом вдвоем утянули такой прицеп, а для Огонька он случился совсем невеликой ношей.
Первый дневной переход выдался на славу. Огонек, пофыркивая, все время старался тянуть вперед, и в конце концов я был вынужден сделать передышку. Наверное, отмахали добрых двадцать верст! По солнечным часам уже приближалось к трем часам пополудни, и не было смысла продолжать движение. Через пару часов начнет смеркаться, и оставшееся время будем заниматься кормежкой и обустройством ночлега. Тунгус избегал поболе, он то выдвигался вперед и возвращался обратно, то рыскал по сторонам, распугивая зазевавшихся птиц. Я в движении все время шел у головы Огонька, подбадривая его, да обламывая встречающиеся на пути ветви молодых побегов. Лишь пару раз останавливались на несколько минут, чтобы попить из ручья воды, да проведать Альфу. Не нравилось мне ее настроение, молока почти нет и щенята еле живые.
Сразу соорудил из тонких кругляков треногу, сверху укрыл брезентом и уложил туда Альфу с питомцами. Вдруг соберется дождь. Для Огонька кормежки не наблюдалось, и освободив его от упряжки, решился верхом изучить окрестности в поисках подходящей растительности. Густые леса понемногу заканчивались и начиналось мелкое редколесье. Я забредал как-то летом на эту начинающуюся равнину в поисках редких трав, но только с той стороны, до которой еще добрый месяц пути. По предположению, через пару дней должно случиться прошлогоднее многотравье, и станет полегче с кормежкой. А вот и хорошо сохранившаяся полянка, давай Огонек, пробуй на вкус, а я обойду окрестности. Тунгуса оставил на привязи рядом с Альфой, да он и не противился, и сейчас это сыграло на руку. Стайка упитанных перепелов стала легкой добычей, и побродив еще час, и дав Огоньку насытиться, засобирался обратно. Завтра мы пойдем через это место, а значит нашему движителю уготовлен приятный завтрак.
По возвращению обратно в лагерь, нас ожидал лишь один Тунгус. Ни Альфы, ни одного щенка поблизости не наблюдалось. Я пытался звать голосом и свистеть, но безрезультатно. Развел огонь и подвесил котелок с водой. Пока вода закипит, успею разделать несколько тушек, часть отдам Тунгусу, остальные брошу в кипящую воду. Я стал догадываться, что случилось с Альфой. Помнится, что также поступала ее мать в зимовье у Владимира Ивановича, уносила слабых щенят далеко в лес и там прикапывала. Если это действительно так, то скоро вернется. Пока закипает вода, нужно засветло соорудить навес и устроить под ним лежанку. Палатку решил не ставить, не было уже ни сил, ни желания, тепла от костра хватит до самого утра, а выдвигаться надумал с первыми проблесками зари. Вечер выдался теплым и тихим, небо очистилось от надоедливых туч и зачиналось первыми звездами. Это был добрый признак – значит, впереди у нас ясные и безветренные дни.
Альфа действительно вернулась, но незаметным образом. Я обнаружил ее у саней, когда похлебка с мясом была готова, а котелок расположился на редком клочке снега. Погладил по голове и потрогал нос – все хорошо, и дыхание ровное, значит сегодня откроется аппетит. Тунгус давно уже разделался со своей порцией и теперь кружился поблизости, заглядывая по углам и облизываясь. Но уже ничего не получит, таков был наш закон – делить все поровну, а что останется, то сгодится с утра. Альфа и впрямь одолела целую миску и тоже просила продолжения, но нет, мои хорошие, живая душа в тайге после трапезы должна оставаться голодной. Отведав и сам, обложил котелок камнями для сохранности и занялся подготовкой ко сну.