Эти воспоминания посвящены светлой памяти нашего папы Валерия Леонидовича Полякова. А также тем немногим из окружения отца, которым дарована долгая жизнь. И, конечно же, внукам, которых ему не суждено было дождаться...
29 октября 1972 года, в День рождения комсомола, 51 год назад, наш дорогой папочка Поляков Валерий Леонидович покинул своё тело.
Это случилось в лесу на охоте. Он, как часто бывало по субботам, поехал с друзьями - охотниками в 4 утра на машине в лес, чтобы раздобыть дичи на пропитание своему семейству (нас 3 детей, кроме меня ещё двойняшки родились)). А вечером к соседям пришли мужчины с горестным известием ( а после вызвали туда маму, а потом меня..), что нашли они своего друга в лесу бездыханным, а рядом валялась на мху таблетка, которую он, очевидно, не успел принять. Инсульт в 38 лет...
Горю нашему не было предела! Ни в церковь ходить, чтобы молиться за упокой его души и заодно свою успокоить, ни к психологу - всё это ещё не вошло в нашу жизнь так, как сейчас. Мудрые люди знают, что человеку нужно непременно выплакаться и выговориться при любой потере. Наоборот, тогда считали, что человеку лучше не напоминать о тяжёлом моменте в его жизни и при случае, если он вдруг заплачет, одёргивали: "Не плачь, слезами горю не поможешь." Так и замкнулась я со своей бедой, грустно стала смотреть на мир. И сидело это горе во мне целых 25 лет (!), пока не ворвались в нашу жизнь вместе с перестройкой старые и новые технологии помощи людям. Стряхнула с себя я, наконец-то, эту печаль буквально за пару часов занятий (!), которые мне предоставил врач Эдуард Николаевич Попов в психологическом центре при отделе молодежи. (Был у нас лет 5 такой центр в бывшем военном городке по ул. Набережной.) Вместе со своей женой Елизаветой Алексеевной они освоили очень эффективную технологию помощи людям по книге "Дианетика. Наука душевного здоровья".
Отпустила я тогда своего папочку! И только светлые и радостные моменты, связанные с ним, остались в памяти! И не меркнут они, а становятся ещё дороже.
Теперь раскажу о нём.
25 января 1934 г. в старинном городке Петровске Ярославской области в семье мастера по металлу механических мастерских Леонида Ивановича (Во время войны он имел бронь.) и домохозяйки Анны Никаноровны через пару лет после первенца родился второй сын - это наш папа. Всего у дедушки и бабушки было 5 сыновей и 1 дочь, все выжили, закончили институты и техникумы, добились положения и уважения в обществе. Бабушка пела по молодости в Храме Божьем. Она настолько хорошо пела, что её приглашали в Москву учиться пению и дальше. Но она семью не оставила, а продолжала петь по праздникам дома или в палисаднике. На её поминках знакомая учительница вспомнила, как им мама говорила: " Открывайте окна! Поляковы поют." Эту традицию застольного пения папа привнесёт и в наши праздники семейные и в общие леспромхозовские, где папа проработал 11 лет до своего ухода. Помню, какими прекрасными голосами обладали Галина Фёдоровна Коробка (врач по туберкулёзным заболеваниям) и Тамара Алексеевна Черных (секретарь директора леспромхоза), как душевно играл на баяне Василий Ефимович Верховский - инженер леспромхоза!
В юности папа много читал. После школы он мечтал стать лётчиком. Однако медкомиссию не прошёл из-за какого-то неощутимого до поры до времени дефекта сердца. В 1957 году он окончил Московский лесотехнический институт вместе со своей женой Ниной Николаевной ( мама ушла из жизни 25 июля 2022 года, пережив его ровно на 50 лет). Тогда их свадьбу весело и беззаботно справили всем курсом в ресторане сразу после защиты дипломов. Оба получили по "красному диплому", и их имена высечены золотыми буквами вместе с фамилиями других лучших выпускников на Доске почёта, которая украшает вестибюль главного корпуса института. При распределении на работу они выбрали Костромскую область, чтобы быть поближе к родителям в Ярославской области. (А могли бы жить в Сочи у моря! - он тоже был в списке городов, где требовались специалисты по переработке древесины.)
До того момента, как приехать работать в Нейский леспромхоз, 3 года набирались опыта на других лесоучастках области: начали с какой-то Моховатки (где даже пола в их домике не было, а просто утоптанная земля), потом Брантовский леспромхоз, Антроповский. А в 1961 году папу назначили на должность главного инженера Нейского леспромхоза - это второй человек после директора, отвечающий за всё! Директором был Алексей Яковлевич Литвинов. Вслед за папой в Нейский леспромхоз подтянутся его одногруппники по институту: Столпник Павел Савельевич и Лобанов Евгений Петрович и проработают в нём до конца.
Маме предложили должность начальника машиносчётной станции - там собирали статистику показателей производственной деятельности всего района. Лет через 6 она тоже перешла работать в леспромхоз в производственный отдел. Закончила мама трудовую деятельность в Шарье в должности замдиректора ЗПД (Завода панельного домостроения), входящего в состав заводов холдинга "Шарьядрев".
Наш нейский леспромхоз в те годы развивался бурными темпами, гремел по области своими производственными показателями, был градообразующим предприятием: развивал свою строительную базу, строил жилье для своих работников в городе и на лесоучастках и подавно. Строил также столовые, школы, детсады, клубы. И за всё отвечал главный инженер.
В ведении леспромхоза было 7 участков, где шла валка и вывозка леса. (А в Нее ещё был "ВОСЬМОЙ" завод, где осуществлялась глубокая переработка древесины). Первомайский лесопункт с конторой в Еленском, Каменский лесопункт - контора в поселке Красная Осыпь, Абросимовский, Тотомицкий, а ещё Козья Речка, Ролдуга... Эти названия я часто слышала в детстве от родителей. Сейчас почти всё "травой поросло"! Зато много частников, которые валят лес и перерабатывают древесину. А те из них, которые максимально взяли ответственность за жизнь рабочих и поселка в целом: ремонтируют дороги, поддерживают соцкультбыт - они функционируют, можно сказать, как прежний леспромхоз. Пример тому - Самарин Александр Павлович в Тотомице.
Раньше же главный инженер леспромхоза должен был контролировать работу на всех этих производственных участках. Вот и мотался он по всему району, встречаясь с руководителями, мастерами и рабочими. Возвращался домой зачастую к полуночи.
Конечно же, мама была недовольна тем, как папа себя растрачивал на работе. Она сама работала, ей одной приходилось вести домашнее хозяйство, и она также беспокоилась за его здоровье: тут и крепкий спортсмен не выдержит такого ритма работы!
Папа был человеком очень контактным и уважительным к людям. При этом он умудрялся оставаться немногословным. Умел слушать людей. Г. Ф. Сердцев вспоминал, что когда ему, находящемуся в должности председателя райиполкома, случалось выезжать на объекты района вместе с гл. инженером леспромхоза в одной машине, то он ловил буквально каждое слово, сказанное Валерием Леонидовичем, и слово это было точным, а мысль - краткой и яркой. Вспоминал Галактион Филиппович и такой случай, который передавали "из уст в уста": "Поехали как-то мужчины на охоту. Сели перекусить, выпили сустатку, набегавшись по лесу. И тут у Павла Фёдоровича Звонихина - радиста леспромхоза, вдруг в споре, возникшем между ним и А. Я. Литвиновым, вылетает фразочка, обращенная к директору: " Дурак ты!" Тот ему в ответ: "Ты как меня назвал!? Завтра же прошу явиться ко мне в кабинет! Разберёмся, кто из нас кто." Ну, что? Дело принимало, как говорится, скверный оборот... Но на следующий день всё было быстро улажено В. Л. Поляковым - участником и свидетелем этой пикантной ситуации. Он с утра первым делом зашёл в кабинет директора и сказал примерно следующее: "Ну, что же вы, Алексей Яковлевич! Это на работе вы - директор, а он - ваш подчиненный, а на охоте мы все равны!" Инцидент был исчерпан.
По воспоминаниям (50 лет спустя!) бывшего собкора районной газеты Лидии Алфеевны Чагиной: "Валерий Леонидович был человеком со своеобразным мышлением. Я иногда ездила с ним в одной машине на лесоучастки, чтобы написать заметку о работе лесозаготовителей. Я тогда была молодым специалистом и чувствовала, как он опекал меня, наказывая начальникам участков рассказать и показать всё, о чём спрошу. Помню, как соберутся вокруг него рабочие, мастера и жалуются, и ругаются, и требуют. Он внимательно и терпеливо выслушает каждого, отметит что-то в своём блокноте, спросит: "У кого ещё есть вопросы?" - и когда все высскажутся, скажет им спокойно: "Я вас понял. А теперь послушайте меня."
Я могу подтвердить тот факт, что он был очень терпеливым и тактичным человеком : дома ни разу не прикрикнул ни на кого из нас, детей, а тем более на маму. Видела несколько раз, как ходили у него желваки от несогласия с чем-то. Помню ещё такой момент: сидят у нас на кухне за столом папины друзья по охоте, о чём-то оживленно разговаривают; а мы, дети, дома заняты своими делами; и я слышу, как папа громко говорит: «Давайте-ка без мата - тут дети.» У нас как не было в семье привычки произносить непечатные слова - так и осталось это на всю жизнь.
Ещё помнит Лидия Алфеевна, как, пока ехали в машине, он учил молодого водителя выбирать себе жену: "Смотри не на её внешний вид и красоту, а какая у неё чистота на кухне и в туалете. Вот тогда и решай, брать её в жёны или не брать."
Интересные моменты вспомнил и мастер электробытовой техники Сергей Алексеевич Иванов, которому сейчас под 70 лет. С его дядей Борисом Грачёвым (директор и учитель физкультуры в школе посёлка Еленский) папа дружил и охотился. "Браконьерили!" - с радостью изрёк Сергей Алексеевич, видимо, воспоминание о их дружбе и общении вызвало у него тёплые чувства. Также он рссказал мне о "золотом километре": дорога по болотистой местности не позволяла вывозить лес, как бы её ни гатили брёвнами для проезда лесовозов; и тогда приняли решение завезти на этот участок дороги несколько машин с гравием из карьера г. Петровска - папиной родины (на Камазе в то время работал и возил гравий его младший брат Леонид). Завезли гравий - дорога стала проезжей. Так спасли план по лесозаготовкам.
Папа не пользовался служебным положением. На огромных складах базы ОРСа (Отдела Рабочего Снабжения) чего только не было! Это и продукты питания, и импортная одежда, и ковры - хрусталь (Откуда это знаю? Видела в других домах, где по очереди отмечали праздники работники леспромхоза, прихватив с собой и детей - не оставлять же их одних дома!) Но один раз папа меня привез-таки на эти огромные склады, где мы выбрали подарочки на 8 Марта: маме - нейлоновую кофточку, мне - подставку под ручку, и сестре что-то. Ни хрусталя, ни ковров у нас не было в то время.
Мама вспоминала с досадой случай, что когда её однажды попросили в бухгалтерии срочно выручить: вложить деньги и взять ковер с базы ОРСа (комиссия с проверкой неожиданно нагрянула!), то мама так и сделала: принесла ковёр домой - он был хоть и небольшой, но очень красивый: по зеленому полю розовые розы... Папа, узнав, откуда ковёр, велел его вернуть. Пришлось отнести его обратно.
Ещё мама вспомнила как-то к случаю: она кому-то денег дала взаймы, а тот не спешил отдавать долг. Посетовала мужу на это. На что он сказал: « Ну, значит, этот человек столько и стОит. Забудь!»
Как весело было нам, детям, ездить с родителями и всей леспромхозовской компанией из управления, которое находилось в конце улицы Ленина, "на зелёную» (по-современному "на пикник")! Татьяна Игнатьевна Снегирёва - наша соседка — вспоминала, как к ним праздничным утром заходит Валерий Леонидович с приглашением составить компанию (Сан Саныч Снегирёв — её муж — работал механиком в леспромхозе, он отвечал за работу подъёмных кранов на участках.) Она ему: « Не готовы мы ехать. Нечего взять с собой на общий стол.» Тогда сосед открывает их холодильник, видит мороженную рыбу и командует: « Это пойдёт. Собирайтесь! Через 15 минут всем быть на машине.» И мы с подружкой Ириной Снегирёвой вместе с родителями и другими людьми трясёмсяв кузове ЗИЛ-131 по лесным дорогам - ветер в лицо! Нам весело и беззаботно, мы едем в лес к реке, где будем кататься на лодке, играть в мяч, наблюдать, как взрослые дружно проводят свой выходной, весело шутят, поют, гоняют с нами мяч, а ещё стреляют по бутылке, надетой на ветку дерева. А кто-то осваивает мотоцикл на лужайке под присмотром его владельца. Вот так прививался нам коллективизм. Я на всю жизнь усвоила, что «вместе весело шагать по просторам, и, конечно, припевать лучше хором!»
Также все леспромхозовские дружно сажали картошку у реки, у "вторых песков", вместе ездили на ЗИЛ-131за ягодами-грибами.
Папа… Когда папа был за рулём ЗИЛа или мотоцикла, то я ничего не боялась! А дороги были такие, что и сплочёные брёвна разъезжались под тяжестью лесовозов. Сколько раз буксовали и вытаскивали машину из топи, казалось бы, в безвыходных ситуациях. Опасность и романтика — что ещё нужно нам, подросткам, для приобщения к взрослой жизни?!
В первые годы своего становления (а образовался леспромхоз примерно в 1950-е годы) в его структуре не было многих отделов, и ответственность за всё ложилась непосредственно на главного инженера. Лесоучастков по району разбросано 7, и поди-ка пригляди за каждым! Прошло более 2-х десятков лет, прежде чем появились в управлении леспромхоза отдел по технике безопасности под началом Осокина Леонида Николаевича, а также другие, не менее важные: например, РСУ (ремстройучасток), где и я успела в конце 80-х поработать инженером под руководством Василия Васильевича Филина, составляла необходимые документы для строительства новой кирпичной школы в Тотомице, столовой в районе 8 завода, а также для ремонта леспромхозовского жилья и объектов соцкультбыта.
После аварии на одном из участков году в 1969 (у лесовозной машины развязались скрепы, и погибли под падающими брёвнами 2 рабочих), папу должны были судить и чуть ли не посадить в тюрьму. Но его друг Румянцев Анатолий Николаевич - он занимал должность 1 секретаря райкома партии - предложил ему немедленно вступить в партию, и таким образом взял его под свою защиту. Суд оправдал папу... ( Его понизили в должности до заместителя директора.) Папа сразу как-то сник после этого трагического случая, по словам мамы, что-то внутри у него надломилось...
Мы с братом и сестрой учились в школе, когда папа был с нами. Ко мне частенько приходили друзья. Помню, мы вчетвером с подружками сидели вечером у нас в зале за круглым столом и решали задачки. Папа в этот вечер был дома, и по моей просьбе он вникал в суть задач и подводил к правильному ходу рассуждений. Мне нравилось, что он, в отличие от мамы, соображал почти мгновенно. Мама же, если я обращалась к ней за помощью, начинала вслух рассуждать, шаг за шагом добавляя новые данные - и эта медлительность несколько раздражала. Папа же спрашивал: "А ты сама как думаешь? Если учесть, что это - так, а это - эдак..." - и всё в таком духе: легко и весело!
Когда он дома что-то мастерил, я любила у него спросить: "Пап, ты что делаешь?" - и частым ответом было: "Песни пою!" - что означало: " Догадайся сама!" или: " А разве ты сама не видишь?"
Помню, в день похорон ко мне домой с уроков пришли все подруги. И одна обронила фразу: " Лучше бы мой умер, чем твой!"
Я вернулась в Нею из Свердловска, где училась в САИ, в родительский дом уже со своей семьёй. И запомнила такой случай (лет через 20 после смерти папы):
утром открываю дверь на улицу и вижу сидящего на крыльце мужчину средних лет. На мой недоумённый взгляд он с грустью ответил: "Да вот вспомнил, какой человек тут жил! Потому и пришёл..."
А как-то стоя на рынке со своим мёдом, я обратила внимание на статного мужчину, от которого исходила уверенность и самодостаточность. Он заметил мне, что я не местная. "Я местная с 1961 года. А мой папа работал главным инженером леспромхоза," - ответила я. " О, я хорошо знал его. Это был настоящий русский интеллигент," - сказал мужчина, который оказался следователем Лютовым.... и вёл как раз то дело с разорвавшимися скрепами на лесовозной машине.
Наш папа был романтиком, хотел летать.... И нашёл эту романтику в лесной промышленности.
Татьяна Полякова