Я перебираю фотографии. Лица, запечатленные на них, уклоняются от моего взгляда, их черты растворяются, отступая в глубину гладкой белой поверхности (я не знала, что у поверхности есть глубина), свет, написавший их, теперь велит им уйти - или это мой взгляд стирает их или пугает, может быть, им неприятна его пристальность.
Я не успеваю узнать эти лица, они исчезают, как только мой взгляд останавливается на них. А вдруг все фотографии превратятся в кусочки белой бумаги, вдруг все, что на них есть, навсегда отступит в глубину белой поверхности?
Фотографиями завалена вся комната. Что это за комната, я не бывала здесь раньше или бывала, но забыла - или помню, но не узнаю. Стены выкрашены желтоватой краской, уже выцветшей, потолок выбелен, с него свисает на черном проводе запыленная лампочка. Мебели нет, окно почти полностью замазано белым, только вверху осталась незакрашенная полоса, но стекло грязное, солнце едва пробивается сквозь него.
Надо включить свет, может быть, тогда я хоть что-то смогу разглядеть. Я нажимаю клавишу выключателя (он старый, белый пластик пожелтел, где я видела такой?). Загорается свет (а я боялась, что лампочка неживая), но совсем не такой, какого ждешь от пыльной лампочки.
Я под открытым небом, посреди осеннего поля. Хлеб уже убран, осталась только сухая стерня. Осеннее солнце не греет, его свет холодно пристален, от него хочется уклониться, как лица на фотографиях уклонялись от моего взгляда. Я буду ждать снега.