Кн. 2, ч. 2, глава 14

 
В середине апреля, утром, после завтрака, когда Елена собиралась на прогулку с детьми, Фернандес попросил её задержаться в холле на пару минут.

- Мне надо сказать вам что-то очень важное, госпожа.

Они стояли около огромной кадки с энотерой, любимицей Виктора, и Елена машинально водила пальцем по глянцевым резным листьям.

- Что случилось?

- Несколько недель назад хозяин вновь стал разыскивать вашего брата.

- Лео? – Елена стиснула толстый стебель. – Я думала, он и не прекращал поиски.

- Да. Нет. Только не волнуйтесь, пожалуйста. Хозяин очень хотел сделать вам приятное к свадьбе… В смысле разработки препарата нового поколения.
Елена напряглась, кончики губ задрожали.

- Ну и…

- Я нашёл Леопольда Горбовского, неделю назад, долго думал и решил, что сообщу об этом и вам  тоже.

Елена представила себе недельные мучения Фернандеса – сказать или не сказать, ему или ей – но это не было смешно.

- Что с ним?

- С ним всё в порядке. Он жив, здоров и, похоже, счастлив.

- Виктор его… перехватил?

- Хозяин отказался от своего плана, когда я ему рассказал…

- То есть?

- Он… не будет отрывать его от новой жизни. Всё останется, как есть.

- Почему?

- Поймёте сами. Потом.

- Я хочу видеть Лео немедленно.

- Вам нельзя далеко уезжать от дома.

- Плевать! – Елена в возбуждении дернула деревце, и оно возмущенно затрепетало. – Я должна его видеть. Где он?

- Я помогу вам добраться. И постараюсь уладить с Виктором.

- Не надо, Фернандес, я сама. Это моё. Спасибо за помощь.

Елена порывисто зашагала к двери, потом остановилась, помедлила, и снова повернулась к Фернандесу: - Пусть Бет подготовится. Мы едем немедленно. Виктору не сообщайте. Пока не сообщайте – просто срочно поехали за город, развеяться на скорости. Извинитесь перед Алесей – я опять бросаю детей на неё. И дайте инструкции шофёру.

- Позвольте вам предложить мою собственную кандидатуру для сопровождения. Я изучил эти места вдоль и поперёк, шофёр не понадобится, а мои ребята справятся с делами без меня.

Елена только кивнула с благодарностью.

Через десять минут резвый «Мустанг» последней модели отъехал от дома. Весёлая компания отправилась на пикник – так сказал бы любой, встретивший «Мустанг» на дороге. Молодой, но респектабельный, мужчина в кожаном плаще за рулем, на заднем сидении – две молодые модные женщины, две подружки, сидят, обнявшись: светловолосая с непокрытой головой, но высоко поднятым воротником, и темноволосая  в кепочке. И еще одна рядом – скромно одетая, бледная и молчаливая.

Подвижный шустрый джип легко нёсся по безлюдной дорожке к мосту через Старицу. Миновали стройку – спешно заканчивался гостевой домик, подводились коммуникации, доваривался ещё один пролёт к мосту – пешеходный. Выехав за высокую металлическую ограду, они развернулись в обратном направлении, и Елена опять увидела свой дом со стороны, и у неё вновь захватило дух.

Великолепный белый дворец, словно лебедь, выныривал из речной глади – сверху, с дороги, казалось именно так, хотя он и был построен на довольно высоком берегу. Застеклённая двухэтажная терраса в центре дома, шестигранный фонарь, выдавалась вперёд и казалась диковинным аквариумом. Ослепительно яркий дом под крышей с черепицей, выложенной нежной мозаикой пастельных оттенков, от бежевого до бледно-лилового, промелькнул сказочным видением и скрылся из виду за поворотом, огибающим очередной холм.

Машина выбралась к перекрёстку и понеслась на Лущицы. Сердце у Елены билось сильно и часто – что имел в виду Фернандес, говоря о новой жизни? Она боялась уточнять и даже думать об этом. Как она будет себя вести, о чём разговаривать? И что скажет ей Лео, вспомнит ли, как она, не щадя себя, пыталась вернуть его на этот свет? А вдруг… вдруг он страдал без неё, вдруг он снова захочет быть с ней?
О Господи! Ведь Лео жив! Жив! Что с ней творится? Почему она не прыгает от радости, не кричит, не смеётся, не кидает в небо воздушные шарики и конфетти? Почему сердце болит? Столько воды утекло за последний год. Вот она уже мать и почти жена. И даже счастлива. А Лео… Лео остался за бортом. Он уже не при чём, он не имеет отношения к её нынешней жизни. Елена зажмурилась, чтобы не дать слезам скатиться.

Странно, но они свернули в сторону, на узкую бетонку, не доезжая до Лущиц. Мимо пролетали скучные весенние поля, ещё бурые и мокрые. Вдалеке от дороги, среди балок и лощин, там и сям были раскиданы посёлки, фермы, силосные башни, местами зеленела озимь. Внезапно дорога окончилась, упершись в чьё-то очередное хозяйство, высокий забор огораживал новенький, сверкающий свежей краской домик. Дальше лишь разбитый просёлок, огибая дом, нехотя плёлся к берёзовой роще, едва начавшей просыпаться, и робко и несмело меняющей цвет.

Джип запрыгал по ухабам. Мокрые березки расступились, радостно осыпав стекло каплями чистейшей влаги, чище слёз радости и слёз печали, ибо в них не было никаких сомнений,  их не затуманивало прошлое и не тревожило будущее.
За рощей открылся ещё один луг. За лугом расположилась незнакомая Елене ферма. Джип затормозил, не доезжая до калитки, ведущей во двор. Небольшой, но добротный дом дышал чистотой и порядком. Аккуратная поленница, подметённый двор, дорожки посыпаны гравием, чистые занавески в окнах.

Фернандес и Бет вылезли из машины, но Елена остановила их жестом: - Я сама.
Она, не оглядываясь на неслышно скользящую поодаль телохранительницу, медленно направилась по дорожке к дому, и грязь чавкала под ногами. Открыла калитку, вошла. Из-за угла выглянуло чьё-то круглое личико, ойкнуло, послышался топот, звонкий девичий голос закричал: - Тётя Лиза, это к вам, за молоком!

А Елена, затаив дыхание, уже шла по двору. Сарай. Штабель свежих досок.  Горка напиленных дров. Конюшня. Коровник. Кудахчут куры. Откуда-то доносится стук молотка. Словно она оказалась в другом мире. Здесь всё дышало покоем, не осквернённым, не затасканным, не больным, и одновременно было наполнено деловой энергией.

Курносый мальчуган в замызганной куртке пытался перепилить ветку, лежащую на колоде.

- Мамка сейчас придёт, она папке помогает… - важно сообщил мальчуган, не обращая на Елену внимания, весь поглощённый своим занятием. – Вы творог тоже брать будете? Маська только что отжала два ведра.

Елена видела всё точно во сне, и не могла понять, что она здесь делает. Воспоминания о днях, проведённых в сторожке, обрушились лавиной, отозвались мгновенной болью – и стихли.

Из-за коровника вышла, обтирая руки передником, молодая приветливая женщина в веснушках, рыжие завитки выбивались из-под плотно повязанной косынки, радушная улыбка проявила ямочки на щеках.

- Доброе утречко! Вы будете коровье или козье? – спросила она приятным мягким голосом. – Я сейчас, руки помою – Коста курятник поправляет.

Она кивнула в сторону, и Елена только сейчас заметила молодого мужчину, стоящего на стремянке спиной к ним. Он прибивал новые доски взамен подгнивших за зиму.
Елена молча, заворожено, смотрела на неё. И Лиза тоже замерла, удивлённая и настороженная.

- Что, вы не за молоком? – тихо спросила она изменившимся голосом, и в синих глазах появился страх. – Вы не от Гриши?

- Я… хотела повидаться с… братом… - запинаясь, тихо произнесла Елена. Она не могла оторвать взгляда от большого живота Лизы, наконец-то поняв слово «счастлив».

- Лиза, я схожу к Петру за другой пилой! – сказал мужчина, слезая со стремянки и подходя к женщине сзади. Он слегка припадал на одну ногу, но это его не портило. Он хозяйски обнял Лизу и поцеловал в щёку, потом бросил внимательный взгляд на Елену – и сердце её ушло в пятки, потом  - снова на Лизу, пытаясь понять причину молчания. В глазах его была насмешка, словно он говорил – ох уж эти женщины, вечно у них какие-то секреты!

Елене стало не по себе. Ей хотелось крикнуть: «Лео, это я! Это я ведь!»
Лиза выдержала паузу с достоинством, мольба в глазах мешалась с вызовом и упрямым желанием не сдаваться.

- Коста, скажи Маське, пусть приготовит сыр, – сказала она, наконец, не спуская глаз с Елены. – Вам упаковать в коробку?

Елена, с трудом сглотнув, кивнула. Коста радушно улыбнулся, похлопал жену по плечу и скрылся в сарае.

Лео не узнал её. Видно, после пожара его амнезия усугубилась. Наверное, Елена изменилась, наверное, но не настолько же?

Зато она узнала его сразу, хотя мечтательный, неспешный, нерешительный юноша  превратился в крепкого, загоревшего до черноты от работы в поле, энергичного мужчину. Он был красив новой, мужской красотой. Пожалуй, в этого нового Лео могла бы влюбиться по-настоящему даже она. Хромота, рубец на шее, выгоревшие волосы, борода, высокие резиновые сапоги делали его похожим на видавшего виды солдата.

Коста вышел из сарая и вручил Елене пластиковую коробку с сыром, бросив на неё равнодушно-приветливый взгляд, улыбнулся, подмигнул, словно хотел сказать: «Не грустите, девушка, мир прекрасен!», и зашагал прочь. На полпути вдруг обернулся и снова глянул, чуть более напряжённо, словно что-то вспомнил – но затем напряжение сменилось смущением, он виновато пожал плечами – мол, извините, обознался, - и поспешил по своим неотложным делам.
 
Елена стиснула коробку, ей захотелось броситься следом за ним, схватить за руку, насильно рвануть к себе, но присутствие Лизы прожигало ей спину. Она повернулась и слепо пошла прочь. Бет, отодвинув телохранительницу, уже торопилась ей навстречу от калитки.

- Тридцать фрелей с вас! – поспешно бросила ей вслед Лиза.

Елена кивнула: - Да, да, Бет заплатит… За всё…

А по лугу уже скакал на лошади куда-то, за дальние перелески, Лео, её Лео – её прошлое, её прекрасное детство…

… Дома Елена встретилась с матерью и рассказала ей всё.

- Это конец, мама! – проговорила она, улыбаясь и кусая губы.

- Доченька, это ведь начало, а не конец! Что ты такое говоришь!

- Какая разница – конец, начало… Теперь Лео хорошо, и я спокойна, потому что я ему не нужна. Мне больше нечего терять, моя жизнь – только здесь… - И она вдруг тихо заплакала, окончательно прощаясь с прошлым.