Сегодня восьмой день, как я с температурой, одышкой, головокружением совершаю маршруты в рамках четырёхугольника: спальня, кухня, туалет, кабинет. Ходьба изматывает, отнимая силы и понижая давление. Сегодняшнему дню предшествовала первая ночь без жара и крупной рыси озноба. Спать не могу, а лежать сил нет, как нет сил ходить и сидеть.
В болеющем мозгу всплыл занятный эпизод, который несколько оживил.
Плановая госпитализация.
Ожидание поселения в палату заняло более трёх часов. Три раза переспрашивали фамилию, видимо, сомневаясь в сочетании фамилии и внешнего вида.
- Кому можно позвонить, если что? Дайте номер телефона. Я подумал, что самую большую тревогу поднимет банк, кредит - то я не выплатил. Уж они - то обзвонят всех и каждого - сомнений нет, и врачей простимулируют.
Три громадные сумки с самым необходимым - ведь время заточения не известно. Шахматы, книги, ноут, старые конспекты - много чего. Сижу, как квочка в гнезде, особо зорко наблюдая за барсеткой.
Уже лежащие , но ещё встающие, выходили мимо нас во двор, для проминанса, презрительно осматривая плебс взором не сострадания, но презрения.
Просторная палата на четыре места с кроватями - каталками и стационарными расположениями стоек для капельниц. Что сразу смутило - это истёртая стена вокруг кнопки тревожного вызова, этим моё место радикально отличалось от других. Такое своеобразие не радовало.
Не буду описывать «сопалатников» отмечу лишь сверх амбициозность каждого. В диалоге, они готовились к утреннему осмотру, выдвигая новые и новые доводы, о слабости назначенного курса. Название таблеток, капельниц, уколов, обсуждение их сочетаемости увлекло всех настолько, что увидев во мне дилетанта - моментально охладели к общению.
Немного поспал, под аккомпанемент спорщиков и вышел для прогулки по коридору с целью ознакомления.
Так прошёл день.
Пробуждение утра встретило меня тремя парами изумлённых глаз: они поражены размахом моего творческого храпа. Оказывается, ночью хлопали книжкой о книжку, что заставляло перевернуться, умолкнуть, собираясь силами и выдать новую трель.
В отличии от всех обладатель кровати номер два радовался - у него сегодня перевод в хирургию, подготовка, операция и возвращение к нам на реабилитацию. Он надеялся удовлетвориться объёмом полученных впечатлений без повтора.
Народ готовился к обходу, суммируя всё то, что подготовил каждый. Бурная жажда излечения, вера, что это возможно, но только при правильном лечении, царила в душе и уме каждого. Веры врачам не было. Сравнивались предыдущие выписки, платные консультации у лучших светил медицины, данные интернета. Больше всего смущала вероятность фактора «врачебной ошибки» и её последствия. Срок заселения до меня был два - три дня, курс назначен и каждый чутко прислушивался к ожидаемым переменам.
- Обезболивающее – это не лечение, а мыльный пузырь! Ожидание квартир к двухтысячному году! Меня подводят к облегчению и выписке, но, слава Богу , есть интернет, и это коварство можно вывести на чистую воду!
Такое ощущение , что маститых врачей с громадным опытом, взялись лечить молодые выскочки. Не на тех напали!
Острота диспута была настолько велика, что напрочь затмила интерес к политике.
Импульсные звонки жёнам буквально взрывались салютом:
- Помнишь, в … году, я, по рекомендации… принимал … в сочетании с … Ты не помнишь, мне тогда легче стало?
- Возьми ручку и записывай … Это курс, что мне приписали, Отнеси Борису Яковлевичу и запиши всё, что он скажет.
Куда мне было лезть в плотные ряды профессионалов свой болезни? Да, у всех неврология, но очень разная, с неповторимыми сочетаниями с другими болячками. Мне было стыдно перед организмом за безразличие.
Пробуждение, душ, гигиена, ознакомление с новостями по компу - это у меня. У них, полная сосредоточенность, в подборе весомых и убедительных аргументов; план выступления.
Не знаю, можно ли питательную массу назвать завтраком - сложный вопрос. Как оказалось, ложки надо было взять из дому, здесь давали вилки. Манная каша вилкой - это чтобы было понятно моё настроение.
После завтрака произошёл врачебный обход. Три койки обслуживала врач Ярошевская, а меня - Болдуков. Врач забрал обилие снимков и заключений для изучения в уютной атмосфере кабинета, померял давление, попросил показать язык, как будто он связан с давлением или болящим позвоночником и готов был ретироваться.
В завершении - я громко внятно задал вопрос:
- Можно не по теме?
- Конечно, конечно, - участливо закивал молодой врач.
- Мне просто любопытно: чем вы руководствовались, когда в некоторых палатах койки разместили со взором в окно, а в других, как в нашей, ногами к двери?
Это была не тишина, а аналог атмосферы тишины в глубочайшей пещере; слух полностью глухого от рождения. Представить не возможно, как все участники (больные) ждали ответ и даже в яркой раскраске Ярошевская замерла, аки слолп соляной. Болдуков чувствовал, что пауза затягивается. - Что вы имеете в виду?
- Нет, уже ничего, я всё понял. Для удобства!
Врачи ушли, а наша палата, в гробовом молчании пребывала. Потом , разбрелись по коридору, пошли проверять меткость моего наблюдения. Вернулись мрачнее тучи.
- Сергей, как твоё отчество?
- Иваныч.
- Ты не Сергей, ты Иваныч. Храпи на здоровье, не мешает. Что же, они твари надумали?
Все четверо легли взором в стену, тылом друг к другу и всему окружающему, ставшему чуждым. Оказывается, нас, доверчивых, рассчитывающих на стратегические перспективы выздоровления, определили в палату риска! Отсюда и готовность изменить курс лечения…. Много подлости видели, но чтобы так … Телефоны выдавали трели, но сие не раздражало - что им, живущим в радости, до нашей палаты?
Принесли обед. В полной тишине взяли положенное. «Кусок в горло не лез», в моём случае - борщ вилкой не хлебался. Как можно есть в такой момент? Отнесли практически не тронутое. Только Лёша, наивный оптимист, принял лекарства - смысл?! «Во всём должен быть резон» , наставляла меня соседка: «приданное есть или его нет».
Обречённый на операцию мрачно молчал, отказавшись даже от чая.
Все обернулись на внезапный шум - упали костыли Бори, когда он сел на пол, протянув ноги, простите за траурный юмор.
С особым вниманием изучал механизм работы кровати - каталки, особенно интересовала блокировка. Мы трое, с не мыслимым интересом наблюдали, даже кандидат на операцию с выраженным интересом смотрел.
Ловка орудуя руками, опираясь на стул и кровать, встал, опёрся на костыли, унял одышку и с пафосом чтеца, ни к кому не обращаясь, громко сказал:
- … им!!!!
Ловка выкатил кровать, поменял расположение, нажал костылём на блокировку, и лёг , любуясь небом и верхушкой ели из окна. Он перешёл в ранг практически здоровых, оставив нас в трясине безнадёжности. Нужно было осознать масштаб революционного преобразования. Данко, не меньше! Прометей в рамках палаты! Маркс, подаривший свободу пролетариату и его верному союзнику, младшему брату - крестьянству.
Молчание затянулось. Решиться на такое?! Это не о диагнозе и курсе лечения спорить! С другой стороны, моральные узы приличия не должны удерживать в палате риска!!!!
- Боря, ты прав - … им,- сказал Витя, также изменив положение кровати, не долго терпел и Лёша. Остался только я.
Странная ситуация - они трое смотрят на меня, думая, что глядят в окно! Я же контролирую до мелочей всех и каждого, как пастух овец, прости Господи! Не скажу, что худшая ситуация, вполне приемлемый порядок расстановки сил.
Пришла сестричка и пыталась устроить скандал, вернув порядок, но встретила жесточайший отпор, ретировавшись за старшей медсестрой.
Главная суть не понимания состояла в том, что она обращалась к трём парам голых стоп, тогда как взгляды слушателей были обращены вдаль. Взывать ко мне не имело смысла - я кровать не передвинул! Тупик. Того и ушла.
- Слушай, Иваныч, а чего ты оторвался от коллектива и не переставил кровать?
- Мы должны действовать сообща - слушать ваши доводы, и смотреть не на ногти на стопах, а в мои пустые глаза. Они ошибочно думают, что я их поддерживаю!
- Голова!
Практически на метле в ступе, влетела старшая медсестра, маленькая ростом, компенсировавшая весом - рост, умудрилась к векам приклеить ресницы - опахала. Сквозь слой крема и пудры пробивался пот и румянец ярости.
Жёстка, категорична, убедительна в логике кардинальных возражений.
Витя:
- Мы всё вернём, если вы, в комнате дежурной, ляжете ногами к двери. Покажите пример готовности…
Видели бы рыбу, пытающуюся в кислороде найти воду. Масштаб варварства - сравнивать здорового медработника, должностное лицо, с больными - было актом не слыханного вандализма в расстановке сил.
Сама мысль - добровольно лечь ногами вперёд, в добром здравии - это уровень психического расстройства! Сравнивать её, здоровую сейчас и потом, с разной степенью угасания больными, потоком проходящими через палаты отделения - факт отсутствия здравого смысла.
Круто развернувшись - ушла, не ответив. На том спор и окончился. Я так же переместил кровать - зачем выделяться?!
С сего момента мой храп никому не мешал.
Не гаданное продолжение.
Безделье понукает к общению. Радуясь победе, наши «сопалатники», в красках, рассказали представителям других палат про дискредитацию и победу справедливости, за которую надо бороться, как за жизнь против смерти. Каждый, справедливости ради, особо отмечал свою роль лидера и идейного вдохновителя. Таким поступков правнуки будут гордиться!
К моменту моей выписки - палат с «ногами вперёд» в отделении не было.