«О да, любовь вольна, как птица…»
О да, любовь вольна, как птица,
Да, всё равно – я твой!
Да, всё равно мне будет сниться
Твой стан, твой огневой!
Да, в хищной силе рук прекрасных,
В очах, где грусть измен,
Весь бред моих страстей напрасных,
Моих ночей, Кармен!
Я буду петь тебя, я небу
Твой голос передам!
Как иерей свершу я требу
За твой огонь – звездам!
Ты встанешь бурною волною
В реке моих стихов,
И я с руки моей не смою,
Кармен, твоих духов…
И в тихий час ночной, как пламя,
Сверкнувшее на миг,
Блеснет мне белыми зубами
Твой неотступный лик.
Да, я томлюсь надеждой сладкой,
Что ты, в чужой стране,
Что ты, когда-нибудь, украдкой
Помыслишь обо мне…
За бурей жизни, за тревогой,
За грустью всех измен, –
Пусть эта мысль предстанет строгой,
Простой и белой, как дорога,
Как дальний путь, Кармен!
28 марта 1914
По сути – это стихотворение о разлуке. 26 марта 1914 Блок написал письмо Дельмас с просьбой о встрече – о первом свидании. А 28 марта уже прикидывает, как будет жить после расставания с нею.
Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
Л.А. Дельмас поразил "настоящий жесткий ритм испанской песни", переданный стихотворением.
Восходит к тексту знаменитой хабанеры в опере "Кармен": "У любви, как у пташки крылья... " (об исполнении Дельмас хабанеры см.: Клинка Т. Любовь Александровна Андреева-Дельмас // Музыка и жизнь. Л., 1973. Вып. 2. С. 224-225). Но если в хабанере звучит мотив переменчивости любви и любовной измены, то в стихотворении, напротив, развивается тема верности.
Заново переведенный текст хабанеры был надписан Дельмас в ее рабочем клавире. Сохранился автограф хабанеры (ГМИСПб. Фонд А.А. Блока. КП-97630. Л. 1-2), совпадающий с текстом в рабочем клавире, первый лист – рукой Блока, два других рукой Дельмас.
«Раз в спектакле, – вспоминала исполнительница роли Кармен, – я запела первую строку этих стихов, за что и досталось мне от переводчика» (Дельмас Л.А. "Мой голос для тебя ... ". С. 68). »
[
Я “тему верности” в стихотворении не вижу. Это герой в духе персонажа другого произведения – «История кавалера де Гриё и Манон Леско» – не может не думать о своей изменнице – Кармен, а у той измена – форма существования, форма наслаждения. Да и для него именно такая возлюбленная – едва ли не идеал:
Да, в хищной силе рук прекрасных,
В очах, где грусть измен,
Весь бред моих страстей напрасных,
Моих ночей, Кармен!
Именно о такой он бредил ночами! Именно такую он страстно желал!
Повторю, что в реальной Л.А.Д. едва ли ни больше всего Блока поразит её преданность – “тайна верности твоей”. И… Как бы ни именно это – «…Многим женщинам сужденый путь» –стало причиной его охлаждения: да ты не особенная, ты - «как многие»!
]
– «О, да, любовь вольна, как птица ...» – Ср. в хабанере: "Да, любовь вольна, как птица" Клавир. С. 38, текст рукой Дельмас).
– «Да, всё равно, – я твой!» – Ср. в хабанере: "Да, если я хочу любить, хочу любить тебя, тогда напрасно ты бежишь, все равно будешь мой" (Клавир. С. 40, текст рукой Дельмас).
– «Как иерей, свершу я требу // За твой огонь – звездам!» – Иерей – священнослужитель; треба – богослужебный обряд (крестины, венчанье, панихида), совершаемый по просьбе самих верующих. Перекликается с двумя эпизодами из новеллы Мериме: Хозе перед тем как убить Кармен, просит отшельника отслужить службу за нее, позже перед своей казнью он просит об этом же рассказчика.
[
Сравните – из книги «Стихи о Прекрасной Даме»:
«Я, отрок, зажигаю свечи,
Огонь кадильный берегу…
7 июля 1902»
Нынче – он уже не отрок, уже “иерей” и молится другим богиням…
]
– «Да, я томлюсь надеждой сладкой, // Что ты, в чужой стране, // Что ты, когда нибудь, украдкой // Помыслишь обо мне ...» – Ср. посвящение к поэме Пушкина "Руслани Людмила" (1820):
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой,
На песни грешные мои.
Образ "чужой страны" соотносится с образом "иной отчизны", см. коммент. к стих. "Сердитый взор бесцветных глаз ... ".
[
Из Примечаний к стихотворению «Сердитый взор бесцветных глаз» в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
– «... Как память об иной отчизне ...» – Мотив воспоминания лирическим героем "иной отчизны" разрабатывался Блоком в стихотворном наброске, датированном июлем 1909 г. ("Или проснусь в другой отчизне. ( ... ) И памятью об этой жизни // Вздохну когда-нибудь во сне?"), позднее в переработанном виде вошедшем в стих. "Всё это было, было, было ... " и "Слабеет жизни гул упорный ... ".
Образ "отчизны дальней" встречается в особенно полюбившемся Блоку в исполнении Дельмас романсе А.П. Бородина на слова Пушкина "Для берегов отчизны дальной ... " (1888) (Бекетова 12. С. 204; Дельмас Л.А. "Мой голос для тебя ... ". С. 67). Ср. также в стих. Вл. Соловьева "Близко, далеко, не здесь и не там ... " (1875-1876): "Мне, оглушенному в мире чужом, ( ... ) Вдруг прозвучало в привете твоем // Слово отчизны моей".
»
Для Блока “отчизна”, “родина” – термины, неизменно связанные с Любовью Дмитриевной. И “ты в чужой стране” можно прочитать наоборот когда-нибудь, когда он будет в своей стране, когда он опять будет со своей женщиной («одна – Люба, другая – все остальные»), ты – “Кармен” – “Помыслишь обо мне”. То есть и здесь – его измена ей. «Я сам такой, Кармен!»
]
;