Доработанный вариант пьесы «Семейство Молочницы»
Иван Лындин
«Святое семейство»
(нелёгкая сатирическая пьеса)
Москва 1999 г.
Действующие лица:
Ведущий
Бабаня Ралия Тарыковна
Маманя Людмила Ивановна
Дочурка Лена
Муж Лёня
Евлампий, настоящий мужчина
Ризолит, настоящий мужчина
и др.
Пролог
На темной сцене в светлом пятне появляется Ведущий.
Ведущий: «Вашему вниманию мы предлагаем сцены из московской жизни. Время- конец 1993, начало 1994 года, далее везде. Старая жизнь закончилась, как жить по-новому толком никто не знает, всё начинается с проб и ошибок, где-то в городском районе, на слиянии Москвы-реки и Яузы.
Появилось новое слово в московском лексиконе- БИЗНЕС. Все о нём говорят, но никто не знает, что это такое и с чем его едят. Всем немножко страшновато, но любопытство берет верх.
Иными словами:
«Те времена прошли
И их уж не вернуть,
Теперь мы все должны
В иной пуститься путь».
И это четверостишие повторяется закулисным хором три раза разными интонациями.
Первое отделение
Действие первое
Картина первая
Квартира. На сцене по центру располагается большой камин с зеркалом над каминной полкой. Слева от зеркала на каминной полке располагается портрет Лаврентия Павловича с траурной каймой и большой канделябр со свечами, а справа располагается второй канделябр со свечами и фоторепродукция гриба атомного взрыва. По центру сцены стоит большой дубовый стол на 12 персон и вокруг него 12 резных стульев. Маманя говорит по телефону с бывшим мужем. Слышится приглушённая музыка «Маэстро» Раймонда Паулса.
Маманя: «Каждый раз, когда я говорю с тобой, у меня обостряется язва. Запомни, семнадцатого твоя дочь выходит замуж. Да! Твоя дочь. Да! Замуж. Твоя. Да, твоя. Замуж! Вася, это твоё дело - можешь приходить, можешь не приходить»
В комнату входит дочурка, девушка с четвёртым номером на четвёртом месяце. Ей нужно срочно замуж.
Маманя (в трубку): «Всё, разговор закончен».
Лена: «Маманя, ослобони трубку. Мне нужно позвонить. (задумчиво в сторону, разговаривая сама с собой) Интересно от кого? От Паши или от Толика?»
Набирает номер.
Лена (грубо): «Толик! Я замуж выхожу. Это ты виноват. Твоих рук дело. Ах, это делается без рук. Ну Клопов, ты негодяй!» .
В сердцах бросает трубку. Набирает другой номер.
Лена (грубо): «Пашка! Я замуж выхожу. Это ты виноват. Что значит сама дура? Что? Сам алкаш несчастный. Знала бы... Ты, Пашка - подлец!»
Бросает трубку. Вновь набирает номер.
Лена (нежно): «Лёнечка! Это я, твоя киска».
Дальнейший разговор не слышен. Лена забирает телефон и, продолжая говорить, уходит. В комнату входят бабаня и маманя.
Бабаня, запинаясь на каждом слове: « Эта… эта.. Чего я хочу сказать-то… Вот оно как… Да… Эвонт значиться как…»
Маманя: «Нигде и ничего не значится. Главное, чтобы свадьба не
сорвалась, а то уже четвёртый месяц!»
Бабаня: «Да ... Да ... Вот что сказать-то хочу… Ведь оно ведь как… Вот… Понимаешь… Значица теперь вот сколько… Теперь, когда совсем уж надоть… Да… Вот… Однако… Уже уж… Да... А Лёнька - то молодец. Царь – отец!»
Маманя: «Нет! Не царь и не отец. Но помалкивай!»
Маманя выходит из комнаты. Бабаня остаётся одна. Разговаривает сама с собой.
Бабаня: «Надоть Евлампию позвонить. Справиться у него. Может дело како подскажет!».
Набирает номер. Слышится приглушённая музыка - марш тореадора из «Трубадура» Джузеппе Верди.
Бабаня (имя произносит еле слышно): «Евлампий - это я, Ралия. Какие
ралли? Это я - Ра-ли-я. Чего звоню? Внученька замуж выходит.
Вот хотела узнать, всё ли правильно делаем. Как же, отстань. Не часто и приставала к тебе, последний раз в 1957 году… Помнишь ли груди мои белые, помнишь ли голос мой. Почему? Голос у меня не зелёный вовсе. Ну ты не серчай. Дело-то вот како. Шанель Како? Причём тут другая женщина. Я о мальчике, о Лёне. Мужем становится моей внучке. Ты бы посмотрел на него, может пристроишь где… Всё чем по свету мыкаться, место бы у приличного человека бы сыскал. Помнишь ли груди мои белые? Помнишь ли…? Нет, не пила. Вот… Однако… Ты не серчай. Значит ты мне позвонишь? Буду ждать!»
Бабаня: «Надоть Ризолиту позвонить. И у него тоже справиться. Может, чем поможет!»
Набирает номер на телефоне.
Бабаня: «Ризолит? Это я, Ралия! Да не али, а Ралия . Помнишь ли ты
меня, помнишь ли груди мои белые? Почему из ума выжила? Хоть и встречались мы в шестидесятом, но я ещё не стара. Окстись! Ризолит, тута дело вот како. Да не кака, а другое тут! Внученька замуж выходит, так вот как бы мужа ейного пристроить по нашенскому пути, чтобы по-молодости не заблудился. Может есть что на примете. Позвонишь? Ну, буду ждать. Помнишь ли груди мои бе...»
Картина вторая
Свет на сцене уменьшается, из-за кулис слышится свадебный марш. Молодых поздравляют. Свет становится ярче. Молодые входят в комнату усталые, но довольные и, хохоча, валятся на диван. Играет приятная музыка. Начинают раздеваться. Входит бабаня. Лёня, который разделся почти до неприличия, судорожно закрывается и отворачивается.
Лёня: «Бабаня! Вы бы стучались, что ли, прежде чем входить! ».
Бабаня: «Ты не обращай внимания - все свои! Я, что хочу сказать-то, вот таперича оно ведь как… Вот ты думаешь, что оно… Да, а ведь нет… Однако я что хочу сказать-то, вот ведь как…»
Лена: «Бабань! Хочешь сказать- говори и покеда, дай отдохнуть!».
Бабаня (обращаясь к Лёне): «Помнишь ли груди мои белые? Помн ...».
Лёня (дико таращась на бабку): «Что?»
Лена: «Бабань, шла бы ты отсель с грудями своими. Чего народ пужаешь. Лёня - мальчик непуганый. Мой. И неча его задевать. Надо будет вспомнить ему груди - он мои вспомнит!» (Нежно подчёркивает руками снизу четвёртый номер).
Бабаня (плача от счастья и мощно сморкаясь в концы головного платка): «Милай, дорогой! Ты не серчай. Ты вот чё послушай. Я звонила людям одним. Вот стало быть как… И думаю, чтобы место тебе добыть бы. Ты перезвони (даёт Лёне бумажку), авось пристроят.»
Бабаня уходит. Молодые остаются одни, быстро раздеваются и ныряют в постель. Свет уменьшается в одной половине сцены, в другой появляется кабинет с сидящим за столом человеком. Это Евлампий. Он не один. Напротив него сидит посетитель, с которым он раздавливает поллитру, закусывая лишь чёрным хлебом.
Картина третья
Слышится приглушённая музыка. Поёт Марк Бернес - «Спят курганы тёмные».
Посетитель (страстно): «Понимаешь какое дело, Евлампий Лаврентьевич!»
Евлампий: «Без имён! »
Посетитель: «Понимаешь, в конец обнаглели! Хачики, как короли, а мы русские, как отбросы, второй сорт и далее. Не могу молчать!»
Евлампий: «Будем разбираться. Ты пей! Это оно полезно. От так вот. Что ещё слыхивал?»
Посетитель: «Покамест боле ничего»
Евлампий: «Тады покеда. Эвонт через ту дверь.»
Остаётся один. Прохаживается по комнате. На стене висят портреты Ягоды, Ежова, Берии, Андропова. Бросает на них взгляд, затем ощупывает у себя руки, голову, прикладывает руку к груди, слушает, как бьётся сердце. Удовлетворённо улыбается - всё в полном соответствии с канонами. На столе звонит телефон.
Евлампий (снимает трубку, слушает): «Ага, понял, подходи!»
Через некоторое время в дверь раздаётся стук, входит девушка лет сорока с пятым номером.
Посетительница: «Что деется, что деется! У соседки дочка замуж вышла. Молодой-то все вечера чтой-то всё пилит сверлит, не иначе бонбу готовит!»
Ластится к Евлампию. Садится к нему на колени.
Евлампий (строго): «Не здесь!»
Девушка, зардевшись, вспархивает. Оба переходят в другую, смежную комнату.
Евлампий: «Ну так чё, продолжай, не тушуйся, совместим приятное с полезным!»
Слышится, по нарастающей, диванный скрип, прерываемый сексуальными вздохами.
Евлампий: «Ну так что? Сосед бонбу готовит?»
Посетительница: «Может, её. Может, что другое. Но очень странно мне ... опосля работы (протяжно стонет), мне самой делать ничего не хочется (о-о - о). А тут прямо стахановец за стенкой. Все пилит, да строгает».
Евлампий: «Эвонт, давай теперь так повертайси!»
Начинается вибрация сцены, трясутся декорации. Наступает мощная разрядка. Все портреты разом падают на пол. Выходит Евлампий, застёгивая галифе. Следом выходит посетительница, натягивая джинсы и блузку.
Евлампий (умиротворённо ): « За что тебя люблю, Нюра , так эвонт за натуральность! Ты не вздумай парфюмой какой пользоваться или декалоном каким! Они, поганцы, туда химию пхают, а тело человеческое натуральности просит, так что ты старайся поменьше мыться».
Посетительница: «А как же быть-то мне? Муж меня всё грязнулей кличет!»
Евлампий: «А ты его поменьше слушай, мужа-то своего. Менты, они завсегда придираться любят. Небось, кака ты его поменьше бы кормила, да поболе ругала, так и любил бы он тебя крепче!»
Посетительница: «А не наоборот?»
Евлампий: «Нет! Самое оно. Муж-то твой - дурень, так и неча дурня откармливать, брось ему кость и достаточно с него.»
Посетительница: «Я попробую ...»
Евлампий: «Ага!»
Выпроваживает её.
Гаснет свет.
Занавес.
Действие второе
Картина первая
Комната молодых. На диване под одеялом похрапывает Лёня. Без стука входит Бабаня. Садится на стул напротив Лёни. Тот просыпается, смущённо до носа натягивает одеяло.
Бабаня (сразу без всякой связи): «Ты это ... Чего сказать то хочу ... Ты всё пилишь, да строгаешь, а надыть не так. Не так! Незя так сразу всё… Надоть - поделал немножко - повременил. Годик прошёл, другой - ещё поделал. А ты всё сразу. С ума сойти можно, ежели хозяйством заниматься постоянно!»
Лёня (в сторону, бормоча невнятно): «Оно и видно! Срач полный!
Только одни разговоры о перестройке. На старости лет по демонстрациям шастать может, а полы помыть, да поесть приготовить - времени нет. (продолжает, громко обращаясь к бабане). Лена с моими жить не захотела, пока будем у Вас, но Вы извините, маленько у Вас грязновато. У меня денег нет на евроремонт. Но самому, при желании, можно всё сделать не хуже (вполголоса и в сторону), уважаемая Али Бурдюковна».
Бабаня: «Да какжись это? Самому! Да без спросу. Кабы кто приказал, да разрешение выдал, а то сам. Незя! (продолжая разговор) Ты звонил по бумажке?»
Лёня: «Нет пока!»
Бабаня: «Позвони. Может и договоритесь. Всё польза будет. (Пауза… Вдруг надрывно и с пафосом) Одна у меня дума!»
Лёня (в сторону): «Оно и видно…»
Бабаня: «Плохо, что ты не пьёшь. Настоящий мужчина должен уметь пить. Иначе и не мужик он!»
Лёня: «Ну уж извините, не приучен!»
Бабаня: «Оно и видать. Я слыхала от людей умных, что с малолетства приучать надоть. Видать, твои родители недоглядели. Старшенького сваво я почти приучила, да только, по незнанию, поздно начала. Четыре стакана за раз он ещё освоил, а вот с пятым всё никак не получалось... Царствие ему небесное, вечный покой! (крестится)»
Лёня: «Так у вас ещё, кроме Людмилы Ивановны дети были?»
Бабаня: «Был ещё мальчик- да вот помер... Отчего так и не поняли. Так ты позвони, стало быть.»
Часть сцены уходит в тень и возникает освещённый кабинет с предбанником. Раздаётся звонок.
Евлампий (снимает трубку): «Кого надоть? Ага, понял, ну ты
подъезжай, это в центре, улица Большая Особая, дом нумер раз, я вниз к тебе спущусь.»
По телефону кого-то вызывает к себе неразборчиво и очень тихо говоря, закрывая рукой трубку. Входит запыхавшаяся прежняя посетительница. У ней большой фингал под глазом.
Евлампий: «Эка тебя угораздило, сердешную. Ктой-то тебе звездоляпнул?»
Посетительница: «Мой! Собака! Я ему, как ты просил, кинула кость. Ну он мне в ответ и высказал. Насилу отбилась…»
Евлампий (с трудом сдерживая ухмылку): «Хмр. Однако. Я чё узнать хотел, у тебя какой адрес?»
Посетительница: «Улица двадцати двух особистов, дом с мемориальной доской, в честь Начальника 4-го управления лифтового хозяйства Попина».
Евлампий: «Ага, ты смотри, стало быть совпадает...Улица «Перебор» и дом. Как твой сосед бонбу продолжает варганить?»
Посетительница: «А то как же! Пуще прежнего, ни дна, ни покрышки, тут спать в восемь вечера уже пора, а он негодник все клепает!»
Садится быстро на колени к Евлампию.
Евлампий (рявкает): «Не здесь! (Обозначая жестом направление, строго). Пройдёмте для дачи показаний! (в сторону) Ну и запах от этой дуры, сдохнуть можно! (Далее, в другой невидимой комнате)
Повертайси - ка от так. Что нового слыхивала, что странного видывала?»
Начинается постельный скрип и мощная вибрация сцены и декораций.
Посетительница: «Да всё странно мне в этой жизни - люди все вокруг, да и жисть сама. Чего все бегают, да всё делают? Приказ бы управители издали- Всем сидеть по местам и ничего до особого распоряжения не предпринимать. Вот благодать бы настала, о-о-о-»
Евлампий: «А жрать- то чего бы стали?»
Посетительница: «Да уж чтобы-нибудь сыскалось бы ...а-а-а-»
Опять возвращённые портреты рушатся на пол. На сцене гаснет свет.
Картина вторая
Звучит песня «Раскинулось море широко» в исполнении Утёсова.
Проходная в учреждении. По всему видно, что это министерство.
Лёня входит и, найдя на стене телефон, звонит. Всё это время поотдаль проходят посетители в вертушку мимо строгой женщины в форме, проверяющей пропуска. Появляется Евлампий.
Евлампий (подходит, важничая. Строго и вполголоса): «Лёня? Это ты?»
Лёня: «Да. Я с Вами созванивался. Ралия Тарыковна, мать моей тёщи, предложила к Вам обратиться. Время сейчас тяжёлое, на работе денег почти не платят. Может что-то у Вас подходящее сыщется?»
Евлампий: «А кем ты?»
Лёня: «Окончил девять лет назад Ракетный институт, работаю инженером, вечерами подрабатываю. Знаю ПиСи».
Евлампий: «Член что ли?»
Лёня: «Нет, персональный компютер.»
Евлампий: «По жизни - то чего хочешь?»
Лёня (с иронией): «Честно? Одно только перечисление составит
стостраничный том убористого текста. Но если кратко ... Денежную работу. Ну и помощи в паре задуманных проектов!»
Евлампий: «Ну что ж. Место подобрать можно. Однако оно сноровки определённой требует. Вот, к примеру, у нас есть вакансия - надоть клопов в паре учреждений выморить. Человек нужон для этого смелый. Ты возмёсся? (Лёня недоумённо пожимает плечами) Только тут заковыка одна… Ежели травить их начать и измором брать суеты много будет, а толку чуть. Но есть один способ. Поджечь весь дом, к чертовой матери, вместе с тараканами. Кардинальное решение ... (внимательно оглядывает Лёню, потом быстро скороговоркой в полголоса спрашивает): «Ты особо осведомлённым являешься?»
Лёня (с иронией): «Никак нет!»
Евлампий (тускло): «Это хорошо...»
Лёня (с удивлением смотрит на сразу заскучавшего Евлампия): «Я
документы принёс. Диплом, автобиография...»
Евлампий (нехотя забирая бумажки): «Ладноть, я ознакомлюсь, опосля тебе позвоню. Разберёмся, куды тебя поставить можно. (разворачивается и не попрощавшись уходит)»
Лёня подходит к висящему на стене телефону, набирает номер.
Лёня: «Ризолита позовите пожалуйста. Ага, Павловича.
Вам звонила Ралия Тарыковна. Ага, меня- Лёня. Уже еду!»
Свет начинает гаснуть. Лёня переходит на другую половину сцены на которой загорается свет. Она - зеркальное отображение предыдущей половины.
Картина третья
Лёня ждёт. К нему, через вертушку выходит Ризолит. Он в черных сапогах, в синих галифе, зелёном френче с царскими погонами и аксельбантом, с саблей на боку и чапаевскими усами. Слышен марш «Танкистов» образца 1952 года.
Ризолит: «Ты Лёня? Здравия желаю! Ну рассказывай!»
Лёня: «Бабаня Ралия попросила с Вами встретиться по поводу места.»
Ризолит: «Бабаня, говоришь. Я знавал её молодкой (разглаживает усы, поправляет прибор). Ох и знойная дивчина была. Случалось, я весь уже в мыле, а она - истчо хочу, истчо. М-да, давно это было…
(шутливо отдаёт честь проходящей мимо девушке с шестым номером). А ты стало быть карьеру строить собрался? Эт дело правильное. Мужчина состоит из двух частей - мужа и чина. С первым ты вроде справился, а второе надо выправлять. Перестройка – она, собака, всё вздыбила. Ране бывало к генералу зашёл, пару - тройку стаканов с ним тяпнул и нужного человека на непыльную работу пристроил. А теперяча хрена. (Лёня протягивает документы, Ризолит просматривает их одним глазом, продолжая говорить, другим глазом смотря, прищурясь, на Лёню). Не знаю, слыхивал ли ты про подвиги Ралии, но могу тебе сказать, что храбрая была женщина. Стольких мужиков через себя пропустила - не счесть. С самим Лаврентием Павловичем ... Он даже её под Черчилля подкладывал, да тот слабаком оказался. А скажи мне, друг ситный, как ты по части особой осведомлённости?»
Лёня: «Ни как и не пись».
Ризолит: «М-да ... Эта плохо. Без этого нынче ни куда. Это как диплом. Великая общность с несметным числом членов (поправляя прибор), в хорошем смысле этого слова, добывающая и перемалывающая информацию, является фундаментом, скрепляющим не только наше общество, но и любое другое во все времена и у всех народов. Заметь, формулировка моя. Хочу тебе сказать, дело конечно твоё, но особняком жить даже не интересно (шутливо отдаёт честь проходящей девушке, уже с седьмым номером). Так, что документы твои я конечно посмотрю, но тебе надоть уже определяться. Коли ты человек талантливый, это хорошо, но нужна поддержка лучшей части общества (вновь отдаёт честь девушке, но уже с восьмым номером).»
Лёня: «Спасибо, я как - то до этого обходился.»
Ризолит: «Это никогда не поздно. (мимо проходит девушка с десятым номером, у Ризолита в изнеможении отвисает челюсть). Однако мне пора. Авось свидимся ещё. Дела меня ждут большие. Звони ... (убегает вслед за девушкой). Нельзя отказывать мужчине, когда он при деньгах и в чине!»
Свет гаснет.
Конец первого отделения
Занавес
Антракт
Буфет
Отделение второе
Действие первое
Картина первая
На сцене вновь появляется ведущий.
Ведущий: «Кто из вас постарше, тот ещё должен помнить, как летом 1917 года в Питере демонстрации бушевали. Многим тогда казалось- покричишь погромче во всю глотку, взбудораженно пробежишься по улице и враз наступит благость для всех. Многие потом очнулись, кто в Праге, кто в Белграде, а кто и в Берлине, но уже без Родины и без средств к существованию. Тут некстати вспоминается мне присказка:
«Жизнь течет,
Жизнь катится,
Кто не ест, кто не пьёт,
После схватится!»
«Граждане, будьте сдержаннее в проявлении своей агрессии и внезапно возникающего желания изменить устройство государства, всё и сразу!».
Слышна увертюра Дунаевского из к/ф «Дети капитана Гранта».
За сценой слышен уличный шум, выкрики в мегафон, звон разбиваемых стёкол, вопли, шум драки. На сцене видны декорации прихожей и гостиной. Входная дверь отворяется, в неё буквально вваливается Бабаня. У неё разодрано пальто и подбит глаз, но она имеет очень довольный вид. В руках у неё прибитый на палку плакатик «Долой!». Лена, Лёня и Маманя, увидав всё это, застывают в немом изумлении.
Бабаня: «Вот оно как, стало быть… Дали мы им. Пущай теперь знають, как на честных людей нападать!»
Маманя (с испугом): «Бабань, с тобою всё в порядке? На руке кровь!»
Бабаня (восторженно и с пафосом): «То кровь моих врагов, а я цела осталась. Когда коварный враг вдруг руку протянул и захотел меня унизить, я не далась ему и, извернувшись, ответно принялась его лупить, по кумполу и по частям филейным!»
Лёня заходится в истерике и, медленно сползая по стене со слезами на глазах, неудержимо ржёт.
Лёня: «Это тово… Надысь. Это стресс, тово, этово. Чаво хочу сказать то, - это результат экстремальной ситуации. Не буду перебивать ваш слог, продолжайте!»
Бабаня (без запинки): «То, кровь врагов моих идейных, я наземь их
повергла кулаком и, с тыла обойдя, я в рожу главному из них вцепилась!»
Лена: «Бабань, что ты несёшь? Какие идейные враги, ты что телевизора обсмотрелась, что ли? Откуда у тебя этот дурацкий плакат «Домой!»
Бабаня (остывая): «Так оно это, того... Федулыч - управдом с соседкой Нюрой давеча зашли - пойдём говорят с нами на деномса... на демон .., на эту - ну на срацию, в общем».
Лена: «На Демон - Срацию?»
Бабаня: «Ну я и говорю - на дено ...деро. Тьфу! На срацию в общем. Ну и плакат вот дали, понимаешь. Дескать, ты, Тарыковна, неси, а мы тебя прикроем. И не домой, а долой. Дома то чаво делать? Скукота одна. А тама простор!»
Лёня: «К большевикам классовую ненависть питаете?»
Бабаня: «А то как же! Я завсегда по особой части. Надысь, эти, ну как их - органы внутренние. Во!»
Лёня: «Это которые ближе к заднему проходу?»
Бабаня: «Это, уж больно ты мудрёно говоришь - ты проще скажи!»
Лена: «Я тебе проще скажу - охренела ты на старости лет и совсем выжила из ума!»
Бабаня: «Эх! Молодые вы ... не понимаете (раздевается, стирает с себя кровь, любуется на себя в зеркало). Романтизьма ведь хочется, хоть немного, в отношениях. Молодость я вспомнила. Это я так с виду старая, а ведь молодость ещё бродит во мне. Сегодня ведь, как в доброе старое время.... Я ему в глаз, он мне в глаз - романтика! Хочется хоть немножко взбодриться. Я помню, в пятьдесят третьем, в начале марта позвонил мне Палыч. Я ребят собрала и по крышам, и по крышам - ох и много же их нападало. Во весело было!»
Маманя (строго): «Помалкивай!»
Бабаня: «Дакысь я и так всё молчу, дай хоть немного поворошить былое. И думы выплеснуть!»
Проходят в гостиную
Бабаня (придя в себя): «Ох, ну хорошо (осторожно трогая подбитый глаз). У него, поди, круче маво будет в два раз.»
Лёня: «Простите бабаня, а может Вам лучше по дому, по хозяйству
похлопотать. Сготовить, прибраться, почиститься – глядишь, не хуже, чем романтизм бы проняло».
Бабаня: «Надысь, каки гадости ты мне говоришь, а вы на что, молодые, вот вы и трудитесь, а я стара уже!»
Лёня (в сторону): «М-да… Как по хозяйской части, так чистый
неандерталец, а как по хулиганской...».
Маманя (тоже в сторону): «А по хулиганской - тоже чистый неандерталец. Пока молодая была, чудила, Боже ты мой, мало не покажется!»
Лёня: «А всё-таки, Бабаня, чем Вам большевики не угодили?»
Бабаня: «Так ведь этого, того, узурпаторы - так все говорят. А я чего...? Я как все!»
Лёня: «А кто говорит-то?»
Бабаня: «Ну как же- вот это... Уполномоченный наш».
Маманя (строго): «Бабаня!»
Бабаня: «Ну, в общем, это лучшие люди нашего дома и опять же таки, оно ведь как, ведь скучно, а тут, как в доброе старое время... Я ведь чего с Палычем то рассорилась…»
Маманя (строго): «Бабаня!»
Бабаня: «Да чего уж там... Он мне всё, ты ,дескать, всё не так делаешь! Ты этот, ну как его, брикет делать не умеешь! Ну я его козла за это и огрела кандепупелем».
Лёня: «Чем?»
Бабаня: «Да из Германии он привёз барахла разного, ну на столе стоял, свечи в ём ещё были, как щас помню, целых пятнадцать, а я девушка сильная была. Он на меня обиделся очень. А чего обижаться то, сам виноват!»
Лёня: «А кто обиделся-то?»
Маманя: «Бабаня!»
Бабаня: «Молчу, молчу. Ну так надысь-та, вот хочется силушку-то
нерастраченную показать. Здеся дома вроде нельзя».
Лена: «Ну, еще не хватало!»
Бабаня: «Ну так, а там - самое оно!»
Лёня: «Ну, а всё-таки, вот плакат тот, что вы носили... Что же вас так разобрало-то?»
Бабаня: «Да что ты прицепился. Ты пойми, вот мы взялись за руки, идём, и такая сила, такое счастье, и уже не важно, что и где, а главное, что вот бежим, падаем и подымаемся, и, вот, ура ..., за свободу..., вот ведь как романтизм, одним словом – Перестройка! Да. Вот. А ты говоришь…»
Лёня (в сторону): «Свобода, равенство и ****ство!»
Лена: «Ох! Кажись, началось! Мамочка! Ой!».
Начинается суета и беготня. Лену усаживают на диван. Лёня идёт вызывать такси.
Картина вторая
За кулисами слышны крики роженицы и затем крики родившегося младенца. Слышна песня Тухманова «Ты проснёшься на рассвете!».
Столовая. За столом сидят Бабаня, Маманя, Лёня. Доносится плач младенца.
Бабаня: «Ну слава Богу! Эта ... эта, как его ... Мальчик! Таперича не грех и выпить за рождение. Лена, иди, тебя ждём!».
Появляется Лена. Присаживается за стол.
Маманя: «Ну, по обычаю, за новорождённого!».
Чокаются и выпивают.
Маманя: «Как младенца то назовёте, молодые?».
Бабаня (встревая и не давая никому сказать): «Надоть Лавриком!»
Лёня (поперхнувшись, чуть не падает со стула): «Кха!»
Лена: «Бабань, это юмор у тебя такой? Это мы понимаем. Но нам «не надоть». Ты сама, коли хошь, кого-нибудь роди и измывайся над ним, сколько хошь, а мы своего младенца Прошенькой назовём!».
Лёня: «Стало быть, коли разбогатею, ему потом дело передам. Будем надеяться, что поудачливее Громова будет.»
Бабаня: «И зря, хороший Палыч был человек, душевный. Всегда мне говорил: «Лия, я тебе во всём доверяю, цени это. Мы, говорит, с тобой должны отработать все сто двадцать позиций для проверки правильности данных из Индии. Я ж не просто так... Я важное правительственное задание выполняла!»
Лёня, Маманя и Лена (одновременно в сторону): «Боже, какая дура!»
Маманя: «Ну тогда, выпьем за новорождённого Прошеньку!»
Выпивают, закусывают.
Бабаня (изрядно закосевшая): «Их! Сердешные! Не тот народ нынче.
Измельчал. Ране, бывалоча, настоящий мужчина мог кряду четыре стакана тяпнуть, да пятым закусить. А ноне что? (мутно смотрит на Лёню)»
Лёня: «У Вас странное представление о мужчинах. Вы сейчас описали образ спивающегося слесаря. Однако ж, оборотясь в старину, можно - таки определить, каким должен быть настоящий мужчина!»
Бабаня: «И каким же?»
Лёня: «Конечно же, должен иметь свой дом. Имею в виду особняк, да с
участком земли, типа имение. Дело должен иметь с капитальцем. Дело должно быть доходное, а все домочадцы, жена, к примеру, иль тёща, должны при хозяине быть и вести домашнее хозяйство».
Бабаня: «Ну тык и где он твой дом и капитал с делом - то?»
Лёня: «Добуду, коли с мозгами буду. У меня- то ещё шансы есть. Плохо, что Вы по хозяйской части слабоваты, даже яичницу сготовить не можете, всё до тла сжигаете!»
Бабаня: «Эх! Обидно мне такое от тебя слышать. Молодой ты ишо- не
понимаешь. Не в готовке главное. Перво- наперво, Россию нам нужно обустроить. Я ведь ночами не сплю, всё думаю, как она там, сердешная, выдюжит ли?»
Лёня: «Вас выдюжить действительно тяжело. Поменьше б о херне всякой по ночам думали, днём прибрались в комнатах, что ли… Всё польза, если не России, так дому!»
Бабаня: «Негоже лилиям хрясть!»
Лёня: «Эк, куда Вас повело. Ну, допустим, не хрясть, а прясть, но Вы ни с какого боку не графья и, как говаривала моя бабушка, у нищих прислуг нет. Так что учитесь с дочкой готовить вкусную и полезную пищу и порядок в доме поддерживать, а я, как глава семейства, буду деньги зарабатывать.»
Мамаша (побелев от возмущения): «Наглец, как у тебя только язык
поворачивается говорить нам такое. Тебя в дом взяли, терпим, ты ещё тут командовать будешь!»
Лёня: «Да Вы не пугайтесь, что Вы... (Лёня успокаивающе машет) Просто Бабаня решила поговорить на тему о настоящем мужчине, вот я и высказался, а так я ничего - я молчу!»
Маманя: «На кой он нужен, такой мужчина? Нужно, чтоб деньги в дом принёс, всё по дому сделал и помалкивал сидел. Хочет малость выпить - пусть себе, но боле ничего, всё остальное только с жениного разрешения. Женщина мудра от природы. (в сторону) А мужики все козлы.! Взять, к примеру, маво, гвоздя в жизни не вбил. Только жрать ему подавай!»
Лёня: «Ну, положим, от природы интуиция может взяться, но ум да
познания развивать нужно!»
Лена: «А я так скажу, каким мужчина бы не был, но он в доме всегда нужен, без него, как без центрального отопления- летом ещё перебиться можно, но зимой нет- замерзнешь. Вы то, бабаня, своего постоянного так и не нажили. Да и ты, мама, не слишком терпела, вот и остались вообще одни, а я за своего Лёню держаться буду. Он у меня хоть и не сахар, но...»
Бабаня: «Однако, заговорилась я с вами, мне надоть на деномсрасыю.
Россию спасать побегу. (берёт из угла транспарант «Долой всех!»)
Я, прям уж и не могу без этого, говорят скоро и спасать никого не нужно будет, прям тогда хоть с тоски помирай.»
Лёня: «А вы в альпинисты запишитесь, с ними вечно что-то приключается, опять же в горах убираться и готовить не надо, только знай шастай себе вверх да вниз!»
Бабаня: «Ох, Лёнька, и охальник ты!»
Лёня: «Это я на радостях, что папаней стал!»
Лёна (осторожно глядя на мамашу ): «Да, Лёнечка, ты у меня молодец!»
Лёня: «А то как же!»
Бабаня: «Ну ладнось, побегла я Россию, нашу матушку, спасать!»
С улицы доносится шум проходящей толпы, слышаться крики: «Горбачёва долой», «Всю власть Чередительному собранию», «Бей жидов - спасай Россию!»
Лёня: «Да, кстати, я тут стиш сочинил, послушайте:
Если в кране нет воды – значит, выпили жиды,
Если воды нету в кране - значит, выпили славяне,
Если в кране воды нету - вот вам и конец куплету,
Коль отсутствует и кранец – значит, спёр американец!».
Бабаня (убегая): «Охальник!»
Лёня: «А вот ещё, душевное, в стиле Вашего любимого Лаврика:
Жизнь проходит потихоньку
Эй ты, Ванька, не грусти.
Возжи, душу что стянули, ты маленько отпусти.
Лена: «По-моему, очень трогательное. Пойдём, Лёнечка!»
Второе действие
Картина первая
Лёня (радостно вбегая): «Ленка! Ура! Наконец-то, мне повезло! Жоржик, мой друг, открыл свой кооператив и берёт меня к себе!»
Маманя (подозрительно): «Чем же вы заниматься будете?»
Лёня: «О! Это секрет. (обращаясь к Лене, снова беременной) Пойдём, тебе расскажу. (уходят)»
Лёня (в другой комнате): «Обалдеть, как просто. Ноу-хау придумал
Жоржик. В двух словах, если продавать нефть за рубеж, нужно лицензию и другое многое. Но лечебные микстуры, сиречь медикаменты, на основе нефти, теперь может продавать любой. Мы, якобы, будем разливать сырую нефть по пузырёчкам и под видом лечебной микстуры вывозить на Запад по льготным правилам. У Жоржика дядя работает в Экспортном Комитете. На самом деле нефть, конечно, пойдёт в цистернах, но за деньги можно всё. Главное разрешения на вывоз раздобыть!»
Лена: «Ой, глядите, поймают Вас!»
Лёня: «Да кому сейчас ловить-то. Тут не старые времена. Отца-то родного нет. И все вокруг только и смотрят с какого края пожирнее кусок урвать. Леонид Ильич, мой тёзка, большой пирог за двадцать лет испёк. Тесто хорошее подошло. Пирог подрумянился на славу. Но общий он был, на всех покусошно делить не давали. И «главчервяки» истомились ожиданием, когда же можно будет урвать. И теперь, когда Леонида Ильича нет, все и бросились с ложками и поварёшками. Нам бы теперь молодым не опоздать, уж больно хочется деньжат поболе».
Лена: «Однако, ты с Жоржиком своим поосторожней. Медикаменты вещь полезная, но острог вреден. Не торопясь поспешайте. С Богом! (крестит Лёню) Ты нам дома нужней!»
Картина вторая
Слышится Шаляпин «Дубинушка».
На сцене- десять дверей. Над каждой лампочка вызова и рядом громкоговоритель, через который транслируется внутреннее состояние кабинетов. Над первой дверью загорается лампочка и звучит из громкоговорителя призыв- «Входите!». Лёня и Жоржик скрываются за дверью.
Голос: «Ни в коем случае. Я советскими не беру, только долларами!»
Лёня и Жоржик вываливаются из двери и тут же вваливаются в другую с надписью «Главчервь». Раздаётся истошный женский визг и из этой двери выбегают две полномасштабные дамы, в чём мать родила.
Голос (из динамика сердито): «Сто раз дурам говорил, чтоб на ключ дверь закрывали. А вы что, обалдуи, вламываетесь без спроса. Разрешение вам подписать? Был бы гомом, так бы вам сейчас подписал обоим в одно место. Два козла! Баксы у вас с собой? Ладно, в виде большого одолжения. И девок сыщите и назад верните!»
Лёня и Жоржик выходят из двери и тут же опасливо стучатся в следующую.
Лёня: «Можно?»
Голос (из динамика): «Да! Да! Скорее! (входят) Баксы! Конечно, только баксы. Больше, больше. О-о-о. Дайте, дайте мне их и побольше!»
Леня (вываливаясь из двери): «Всё, денег больше нет!»
Голоса (из остальных динамиков мужские и женские): «А нам? А как же мы?»
Лёня: «Всё, ни цента и не копейки не осталось!»
Голоса: «А что же нам теперь делать?»
Лёня (обращаясь к динамикам): «Встаньте к станку!»
Голоса: «Деньги печатать?»
Лёня: «Нет, к токарному!»
Голоса: «Мы не можем. Это не наш профиль и не наш фас!»
Лёня: «Тогда займитесь инженерным трудом!»
Голоса: «Он над нами издевается!»
Лёня: «Ну хоть по хозяйственной части - то, сможете?»
Голоса: «Ни за что!»
Лёня: «А чем же вы тогда можете заниматься?»
Двери разом распахиваются и в проёмах появляются мужчины и женщины, они одеты в униформу с трафаретными надписями
«Ч И Н О В Н И К».
В левой руке у каждого большая дубинка с надписью «ЗАКОН». Правую руку, ладонью к верху, все дружно протягивают к Лёне.
Мужчины и женщины (все хором): «Кошелёк или закон!»
Поднимают кверху дубинки.
Немая сцена: Лёня от испуга скукоживается.
Гаснет свет.
Занавес.
Картина третья
Вещевой рынок. Слышится голос уличного певца.
Певец (перебирает струны гитары): «Вашему вниманию английская баллада о двух джентельменах, путешествующих по среднему течению Темзы».
Вниз по тетушке по Темзе
Мы с приятелем плывем.
Медный таз кусочком пемзы
На корме неспешно трем.
Разговор ведем душевный
Про житье и про бытье:
Что в России постепенно
Уменьшается битье.
Скоро, слыш-ка, перестанут
Фейсы джентельменам бить.
Землю нашенским крестьянам
Обещались подарить ...
Конституцию по новой
Перепишут в пятый раз
Проституцию пропишут-
Часом ты не педераст?
Нет! Приятель поперхнулся
Я ни часом и не днем!
И нельзя, мой милый Ваня,
Целый день лишь об одном.
Гомосеки, лесбиянки-
Эта тема не нова,
Но скажи, на кой крестьянам,
Эти чуждые слова.
Им землицы, а рабочим
По зарплате за труды,
Но в верхах, так ихню маму,
Не туды и не сюды.
Толку чуть, коли законы,
Сто раз к ряду править в день!
Ни один не исполняют,
Потому что просто лень.
А к примеру, взял исполнил
И себе же навредил.
И в тюрьму, как в преисподню,
В айн-моменто угодил.
В общем так, пока по Темзе
Мы с тобою здесь плывем,
Не подвергнемся аресту,
С голодухи не помрем.
Ну, а коли, вдруг случится
Нам с тобой по Волге плыть,
Тут все может приключится-
Могут просто утопить.
Не понравятся им рожи
Ни твоя, и не моя...
И тогда, мой милый Ваня,
Очень может быть зазря
Вниз с тобой плывем по Темзе,
Трем напрасно медный таз.
Вверх пора нам подниматься-
Вот, простите, и весь сказ.
На сцене несколько палаток. Лёня и Лена идут вдоль них.
Лена (обращаясь к Лёне): «Прикинь, да. Одни хачики!».
Лёня: «Давай здесь кожаную куртку мне посмотрим!»
Продавец: «Что хочешь, брат? Пальто, куртку, кепку? Всё для тебя найдём. Чего нет у меня, из другого места принесём. Дёшево отдам. Жена у тебя красавица. Правильно ко мне подошли, у меня всё лучшее и дешевле чем у других!»
Лёня примеряет куртку. Она ему явно мала.
Продавец: «Такой фасон! Если подходит, сейчас из другого места размер
нужный принесём. Минуту подожди. Вай мэ! Жена у тебя какая красавица, видно сразу любит тебя. В новой куртке в два раза больше любить будет. Ради такого случая, весь рынок сейчас подниму, но для тебя нужный размер достану. На рынке не найду, весь мир перетрясу, но достану. Я всё могу ради хороших людей!»
Лёня (шутливо и сощурившись): «Это конечно хорошо- всё, а вот к
примеру армией командовать смог бы?»
Продавец (лукаво): «Отчего нет? Брат с тобой! И армией смогу!»
Лёня: «Ну, а государством управлять?»
Продавец: «С тобой - любым государством!»
Лёня: «Ну, а всем миром?»
Продавец: «Маленько подучиться и всем миром запросто!»
Приносят куртку. Леонид примеряет. Она ему подходит. Леонид расплачивается.
Лёня: «Ну, до скорого! Если сподобит господь до высот мировых добраться, я обязательно тебя разыщу. Вдвоём с напарником завсегда веселее!»
Продавец: «Заходи, брат, будем ждать тебя всегда и жена твоя красавица! Вай – мэ!»
Лена: «Так, я устала, мне всё надоело, я замерзаю, я сейчас заболею, мы уже в десятый раз приезжаем на этот рынок, мы уже купили всё, что только можно! Немедленно уезжаем отсюда, я больше здесь находиться не могу!»
Лёня: «Голубка моя сизокрылая, дай мне ровно пять минут! Я сейчас зайду вот в эту палатку и через пять минут мы поедем домой! А ты, пока побудь вот в этих трех палаточках, в них что-то женское продаётся, может что-то тебе глянется!»
За кулисами начинает звучать фокстрот Доминика Фронтьера из кинофильма «Трюкач».
Лёня, зайдя в палатку и через некоторое время выйдя из неё, не обнаруживает Лену.
Лёня (кричит): «Лена, Лена, где ты?»
Лена (голос за кулисами): «Я здесь!»
Лёня: «Где здесь?»
Лена: «Иди на голос!»
Лёня заходит в палатку, в это время освещается её задняя часть. Лёне предстаёт следующая картина. Лена, совершенно обнаженная, стоит на картонке босая, в феврале месяце при – 10 градусах по Цельсию.
Лёня: «Лена, ты что с ума сошла? Ты же говорила, что ты заболеваешь!»
Лена: «Дурачок, чего ты орешь? В этой палатке продается китайское нижнее бельё, по лекалам ведущих западных фирм. Внешний вид изделий как и у фирменных, а цена в семь раз меньше. Я пока все не перемеряю и не куплю, отсюда ни ногой!»
Лёня: «Ты с ума сошла! Мне на этом морозе на тебя даже голую смотреть больно!»
Лена: «Выйди на улицу, ты в этом ничего не понимаешь! Жди меня там. Если у женщины есть стимул, организм справится!»
Через некоторое время Лена с Лёней выходят из палатки, в руках у Лёни три баула. Лицо Лены озарено счастливой улыбкой.
Картина четвертая
Лена и Лёня снова в квартире. Лена примеряет обновки, надевая на себя один за другим комплекты женского белья. Прогуливается по гостиной, показывая свои обновки Лёне, Мамане и Бабане. В очередной раз, достав обновку из сумки, Лена (с досадой восклицает): «Эх, ошиблась с размером, купила комбинацию на два номера больше моего! (говорит в сторону шепотом): «Но не выбрасывать же!» (Обращаясь к Бабане): «Бабань, эту вещицу я купила специально для тебя!»
Бабаня (надевая комбинацию поверх своего халата): «Внучка моя, дорогая, любимая, золотце моё, спасибо тебе большое! Дай-ка я тебя поцелую.
Лена: «Обойдёмся без сантиментов!»
В это время Лёня проходит мимо Бабани. Бабаня хватает Лёню со спины в охапку.
Бабаня: «Лаврик мой!»
Подбрасывает его, не отпуская из своих объятий, так что его ноги взлетают к потолку!
Маманя: «Конец света!»
Лена: «Бабаня, отпусти Лёню!»
(Бабаня отпускает Лёню и он плашмя падает на пол).
Бабаня (с восторгом): «А теперь - стишь!»
«На полях лежит туман,
А на мне Василий.
Я и Вам бы всем дала,
Если б попросили!»
Конец второго отделения
Занавес
Антракт
Буфет
Отделение третье
Действие первое
Картина первая
На сцене вновь появляется ведущий.
Ведущий: «Потихонечку наш главный герой Леонид становится на крыло. Раньше были купцы, теперь стали предприниматели. Вот Лёня и предпринимает. И всё предпринимает, и предпринимает! А для того, чтобы дело выгорело, нужно две основные вещи- фарт и чтобы совесть не донимала! Давайте посмотрим, как у Лёни с совестью!»
Слышится музыка Раймонда Паулса «Старинные часы ещё идут».
Лёня выходит на сцену. Сверху, из-за кулис, на трапеции, спускается женщина. Она в белых развивающихся одеждах. Встав около Лёни с укоризной и пафосом провозглашает.
Женщина: «Опомнись! Что ты делаешь?»
Лёня (побелев): «Кто вы?»
Женщина: «Я- твоя совесть!»
Лёня: «Слава Богу, а то я уж чуть в штаны не наложил!»
Женщина: «Пришла самолично тебя устыдить. Грешными делами ты стал заниматься. Торговлей! Ой, не хорошо, не пристало интеллигентному человеку этим заниматься. А ещё пуще соблазны в голове твоей бродят. Вижу, всё вижу! Разбогатеть нечестным трудом ты хочешь, собственником стать. Того пуще - капиталистом. Грех это!»
Лёня: «Простите, матушка, коли прогневал Вас, но труд, ежели даже и нечестный – он, всё же, труд. Да и с какого бока глянуть. И что плохого, коли первичный капитал раздобыв, я его с умом в производство впущу, да сам им управлять буду?»
Женщина: «Грех это! Как вас в школе учили, забыл? Только личная
собственность полагается, да и та маленькой должна быть!»
Лёня: «Ой, сдаётся мне тётенька, не та Вы у меня, простите за дерзость, видать, с Запада ко мне приставлены. Не иначе через Вас и родители мои, да и деды всё никак расцвести в своей жизни, не могли. Всё пришибленными ходили. Боже всемилостивейший! Помоги мне, если можешь. Поменяй мне совесть на настоящую, русскую- чтоб вольность, да вольготность от неё исходили. Тогда и Россию - матушку в два счёта обустроить сможем и самим хорошо в ней будет!»
Голос с небес: «Ну что ж, Лёня, отчего ж не поменять? Поменяю, раз просишь!»
Строгая женщина в белом улетает и вместо неё появляется красивая девушка в мини. Подходит к Леониду и ласково, обняв его за талию, очень сексуально произносит.
Девушка: «Ну что, Лёнечка, заждался ты меня? Далее, со мной путь свой неблизкий, пойдёшь ты. Вместе будем шаг за шагом проходить мы все шажки и все ступенечки. Во всём тебе помогу. Но только смотри, не пробуй меня поменять на проститутку, ведь и такие среди нас, совестей, есть. А я тебе все тайны бытия открою. Для начала, знай, коли хочешь чем владеть, то, чтобы при этом уцелеть, делиться со многими надо. Но лица своего при этом не теряй и ничего не бойся. Коли робким будешь - так тебе и крышка. Смелее! Хочешь завод - добудем для тебя. Хочешь землю - получишь. Но дело делай полезное для всего общества. Да, кстати, чуть не забыла, людей, тебе подотчетных, в строгости держать надо, а то разнесут всё к чертям собачьим!»
Картина вторая
«Московские окна»
Входит Лёня в кожаном эсесовском пальто. Он в чёрных очках, с барсеткой с мобильником. Достаёт пачку ассигнаций зеленоватого цвета, отсчитывает профессиональными движениями и передаёт прорабу.
Лёня: «Достраивайте быстрее третий этаж и приступайте к четвертому!»
Прораб: «Тут, однако, такое дело… Без вас целая комиссия из городских
служб наведывалась. Из земельного комитета. Из БТИ. Из Управы. Из Управления архитектуры. Говорят, что проект дома у них не согласован и земля не оформлена!»
Лёня: «Ты внимания на это не обращай, улажу сам со всеми. Американы наглые, когда у индейцев землю тырили, да билдинги свои столбили, вряд ли оформляли что-то в надзорных органах. А нашим чиновникам подкинули идейки, вот они теперь и стараются за каждый крючок зацепиться. Пока денег хватает, будем строить, как закончатся - остановимся, а оформим опосля. (Набирает номер). Вася, закажи мне билеты на Канары. Только разберись с островами, они там все разные. Выбери по- престижней дней на десять, да на двоих, нет не с Леной!»
Картина третья
Звучит музыка Прокофьева «Марш из балета «Ромео и Джульетта»».
Современный офис. В окно виден благоухающий палисадник. Кабинет, в котором за стильным столом сидит Леонид и, отогнув мизинец с золотым перстнем, пьёт кофе. На стене портрет русского императора Александра Второго- Освободителя. Через перегородку виден «предбанник», в котором сидит секретарша, вся сочащаяся желанием. С улицы раздаются грозные крики. Мерные удары, сотрясающие стены. Звонит телефон. Леонид снимает трубку. Внимательно слушает.
Леонид: «Да, пропусти их!»
В предбанник, а потом и в кабинет к Леониду, врываются несколько бойцов. Они в масках и все в чёрном, с автоматами. За ними, следом, входит торопливой походкой уполномоченный, с обтрёпанным портфелем. Когда он проходит мимо секретарши, она плавно перекладывает ногу на ногу так, что на какое-то мгновение видна вся до талии. Уполномоченный столбенеет. Секретарша, как ребёнок, радуется произведённому эффекту. Она вновь плавно перебрасывает ногу на ногу, снова открываясь до талии.
Бойцы, все как один разворачиваются к ней, забыв про дело.
Секретарша: «А теперь мальчики - номер на бис!»
В третий раз перекидывает свои ноги.
В это время Леонид выбрасывает папку с документами в окно.
Леонид (обращаясь к человеку с портфелем): «Вы кажется ко мне?»
С мужчин спадает оцепенение. Они бросаются в кабинет. Раздаются разрозненные выкрики: «Лежать!», «Встать!», «Лицом к стене!», «Молчать!». Не вынеся ора, портрет императора, висящий на стене, падает.
Уполномоченный: «Это, чего сказать то хочу... По постановлению пятого отделения четвёртой прокуратуры восьмого района ведётся следствие по факту хищения нефтепродуктов в особо гигантских размерах, и ваше ТОО «Василёк», во главе с директором Георгием Пупковым- главные похитители!»
Лёня (не тушуясь): «Да вы проходите, присаживайтесь. Чай, кофе,
коньяк, водку? (открывает бар с сотней бутылок)»
Уполномоченный: «На работе мы не пьём!»
Бойцы (хором громким шепотом): «А мы бы выпили!»
Леонид: «Я вас внимательно...»
Уполномоченный: «Вот постановление, ознакомьтесь!»
Лёня читает.
Лёня: «Тут не про нас, уважаемый, тут про «Василёк» и про Жоржа. А мы - «Ромашка» и я – Леонид.»
Уполномоченный: «Какая разница- я знаю, что вы заодно. Обыскать офис (приказывает бойцам)!»
Леонид: «Дорогой товарищ, прекрасно Вас понимаю, но помочь ничем не могу. Ваш обыск противозаконен. Здесь нет Василька с Жоржем, а общие рассуждения к делу не пришивают. Вот наши документы. Я сейчас приглашу главного бухгалтера фирмы, она предоставит вам всю отчётность. Но сразу говорю зря теряете время!»
Вызывает секретаря. Та входит походкой манекенщицы. Бойцы и старшой мгновенно, как по команде, замирают глядя на неё.
Леонид: «Анна, позови Светлану Бонифатьевну!»
Походкой, блокирующей умственные способности мужчин, Анна выходит. За ней, в состоянии крайнего возбуждения, выходят все бойцы. За ними машинально разворачивается старший.
Леонид: «Вы - то останьтесь. Поговорим!»
Остаются вдвоём в кабинете. Леонид запирает дверь.
Леонид: «Чтобы не мешали! С пониманием отношусь к вашей работе. Предвижу, что Вы дня три будете перетрясать офис. Найти ничего не сможете, вся отчётность в полном порядке. Но для того, чтобы не тормозить мой бизнес, давайте поступим следующим образом. (достаёт из кармана небольшую пачку денег зеленоватого оттенка). Прям, как знал, захватил. Это салат, я думаю, что вы любите салат!
(Уполномоченный с опаской озирается вокруг и громко сопит). Здесь пять штук салата, думаю для того, чтобы мы расстались полюбовно, достаточно!»
В этой половине сцены мгновенно гаснет свет и мрачный закулисный голос декламирует: «Брать или не брать- вот в чём вопрос?»
Леонид и уполномоченный выходят в освещённую половину, где топчутся бойцы, ощупывая взглядами и, не только Анну. Ибо появилась главный бухгалтер- девушка в очках. Анна на её фоне бледная тень.
Леонид (обращаясь к бойцам): «Поскольку вы уже покидаете нас
(бросает многозначительный взгляд на уполномоченного), а дорогая Светлана Бонифатьевна уже к нам пришла, давайте попросим её показать нам стриптиз. Не подумайте ничего плохого. Просто у Светы это хобби, которое она очень хорошо делает для дорогих гостей. Светочка, не стесняйтесь- по полной программе!»
Секретарша включает музыку и главбух, подсаженная на стол Леонидом, начинает плавно и томно танцевать, медленно, сбрасывая с себя одежду. Бойцы рассаживаются на полу, вокруг стола, в живописных позах, очень напоминая картину «Василий Тёркин». Стягивают маски и, как дети, заворожённо смотрят, растаращившись, как взрослая девчонка занимается глупостями. В тот момент, когда с девушки спадают трусики, на сцене гаснет свет.
Действие второе
Картина первая
Внутренности особняка. Приятная, роскошная обстановка. Леонид курит толстую сигару и потихонечку тянет коньяк из бокала. Лена, вновь беременная, блаженно возлегает на диване. Её матушка снуёт взад- вперёд, командуя приготовлением обеда. На кухне видна кухарка. В комнатах убирается горничная. И кухарка, и горничная одеты в накрахмаленные небольшие фартучки, крохотные блузки и микроюбки. На улице слышны выкрики демонстрантов «Ельцина под суд!». В дверь влетает возбуждённая и растерзанная Бабаня.
Леонид (сощурившись): «Какой счёт поединка? Кто победил наши или бразильцы?»
Бабаня: «Мы побеждаем! Рабоче-крестьянская, освобождённая от пут, стихия».
Леонид: «Вы, Бабаня, рабочая или крестьянка? Коли вас у станка поставить, аль к сохе, так Вы такого напашете, что потом тысячу лет исправлять придётся. Я бы назвал Ваше сборище партией старых проституток, потерявших своих сутенёров. Сокращённо - ПСППСС. А что, очень подходяще. (На мгновение задумывается) А впрочем... бегайте, бегайте! Ваш суетный процесс поиска истины и перманентной борьбы за справедливость удивительнейшим образом переплавляет нашу действительность. Вы, Бабаня и подобные Вам неприкаянные, образуете вечную оппозицию из-за своего тотального неумения вести домашнее хозяйство. В конечном итоге оппозиционная революция мимикрирует в сторону мелкобуржуазной. И тогда только остаётся вовремя подсуетиться. Взять, к примеру, меня. Чисто случайно удалось нажить первичный капитал. Теперь хорошо бы его в производство вложить. Жаль только законы это не для всех позволяют. Так что вы, Бабаня, бегайте, бегайте. Глядишь, Ваша суета меня в капиталисты и продвинет. Настоящее наше прекрасно!» (выходит на балкон в шёлковом сногсшибательном халате с сигарой, окинув взглядом проходящую под ним демонстрацию, произносит как бы про себя: «Спасибо вам, люди, за то, что вы есть, за то, что дали мне всё это!» (он обводит рукой свой богатый особняк)
Картина вторая
Слышится песня Л.Руслановой «По диким степям Забайкалья».
С противоположных концов сцены появляются Ризолит и Евлампий. Останавливаются ровно посередине.
Ризолит (пафосно): «Товарищ! Ты видишь, что происходит? Враг занял наши города и деревни. Насилует наших девушек. Разрушены заводы и фабрики. Останавливается транспорт. Самолёты не лётают!»
Евлампий: «Не не лётают, а не летают. Самолёты они летают, друг ситный. М-да... и девок не одному ж тебе трахать. Эх! Чувствую острую свою вину за происходящее».
Ризолит: «Да ты чо? Сбрендил?»
Евлампий: «Никак нет, Ваше превосходительство. Или ты - Ваше благородие? Ишь, бирюлек понавесил, от блеска аж слезу из глаза выжимает. Мы с тобой всю жизнь были к внутреннему делу приставлены. Всё информацию добывали, да баб портили. Вот и дожили до убожества полунищенского. Всё порядочных людей боялись, а сволоту всяческую поддерживали. Вот она махровым цветом и расплодилась. Долго думал я на досуге, что же дальше то с Россией и со всеми нами будет!»
Ризолит: «Это ты зря. Голова этого не любит. С непривычки можно и того ...».
Евлампий: «Значица, что сказать- то хочу. По всему выходит, как ни
крути, надоть порядочных людей повсеместно проталкивать. Они, хоша и не нашего круга, но всё ж не только себе, но и другим куски на стол спихивают. А что ещё сказать - то хочу. Глобус недавно видел. И в Америке углядел реку Святого Лаврентия. Это, стало быть, они нашего Лаврика канонизировали и в честь него реку назвали. И тут думу я стал думать, а за какие такие заслуги вдруг американы расщедрились. И такие нехорошие мысли на этот счёт у меня появились. По всему получается, он их был. И все мы на них подрабатывали. Прям, как сообщающиеся сосуды. Скольки мы у себя не поднимали уровень, всё одно, он к американам сливался. Вот только, сдаётся мне, в обратном направлении к нам не шибко перетекало».
Ризолит: «Ну ты и теорию вывел. Ты уж, брат, молчи насчёт этого. Не то, неровён час. Того, этого… А что касательно порядочных, отчего ж, есть у меня один на примете. Леонидом зовут- от Ралии родственник».
Евлампий: «Да ты чо? И меня она о нём же просила…»
Ризолит: «Вот и давай попробуем. Он у нас под тотальным наблюдением будет и, стало быть, только надо обмозговать, как нам с тобой через это пользу свою поиметь. Пойдём-ка в соседнюю пивную, обсудим!»
Картина третья, финальная
В вестибюль своего особняка, по мраморной лестнице со второго этажа, спускается Леонид, звоня в колокольчик и созывая на общее расширенное собрание своих домашних, кои сбегаются из разных дверей на зов.
Леонид: «Чады мои и домочадцы (он останавливается на лестнице, несколько возвышаясь над остальными), вот и настал тот счастливый миг, когда достиг я счастья! Наконец-то достроил дом я свой и собрал вас всех под одной крышей и хочу перезнакомить всех и сдружить. Теперь вы все будете жить в этом доме и каждый должен знать своё место. Перво-наперво, хто я? Самый главный для вас человек- хозяин этого поместья. А вот жена моя, Елена, мать моих (в сторону) и не моих детей, а также её мама и мама её мамы. Далее, гувернантки, кухарки, домработницы, садовник и шофёр. Дале, Элеонора, моя любовница, на текущий осенне-зимний сезон (в сторону), ох и дорогая же бл.... Деточки мои любимые, Прошенька и Гиперэкстензия (в сторону)- хорошее имя, по блату сообщили. Четыре автомобиля... (в сторону) чегой-то я не туда гребу. Друг семьи Паша. Мальчуган Саша (в сторону), на всякий случай, вдруг интерес возникнет. А также заместители по режиму и кадрам моего дома Евлампий и Ризолит. Хто будет плохо себя вести, будет отчислен без выходного пособия (радостно) - шутка! Таперича, я тут самый главный и со своими капиталами демократию буду впендюривать, а ежели хто мне поперёк чаво сказанёт, то того я, надысь, быстро, однако. Но не будем о грустном. Для финального прохода попарно стройся (все выстраиваются), песню запе-вай
(все начинают маршировать и петь под музыку И. Дунаевского.
«Легко на сердце от баксов зелёных,
Они скучать не дают никогда
И любят баксы деревни и сёла
И любят баксы большие города.
Нам баксы строить и жить помогают,
Они, как друг, и зовут и ведут!
И, те, кто с ними по жизни шагают -
Те никогда и не где не пропадут.
Мы будем петь и смеяться, как дети,
Среди роскошных условий труда.
Мы полюбили и джинсы, и колу.
Мы любим баксы и это навсегда»
Занавес.
Конец.
Выходы для микробенефиса
Для Лены:
На сцене в дальнем углу, на большом диване, навалена гора подушек. Посредине сцены, на полу, лежит так называемый, гимнастический мостик для прыжков. Лена разбегается, мощно отталкивается от мостика и летит в направлении диванных подушек. За время полёта она успевает сорвать с себя всю одежду и падает на подушки спиной… Всё это происходит под бурные аплодисменты подвыпивших молодых людей, стоящих на краю сцены.
Для Бабани:
Бабаня становится посреди сцены. Неподвижно замирает. Звонит телефон, стоящий в углу на столике. Бабаня очнулась, начинает непонимающе озираться вокруг.
Бабаня (суетно, скороговоркой): «Ох! Сейчас иду, иду – подожди,
окаянный, щас!»
И, подавшись всем корпусом вперёд и, как бы перебирая ногами и помогая руками, и изображая, что уже двинулась, продолжает меж тем, оставаться на одном месте. И это маетное движение всего тела, как бы подавшегося вперёд, но вместе с тем остающегося на месте, эти всплески рук, эта скороговорка - щас, щас, ну щас, длятся в течение двух минут, пока в динамиках, нарастая, не начинают слышаться бурные аплодисменты.