ДЖИЛЬДА. О БРАТЬЯХ НАШИХ МЕНЬШИХ.2
На руках у нас осталась Джильда. Плод любви восточно- европейской овчарки и волка. Уж кто
кого из этой пары соблазнил - так и осталось загадкой. Но мама Джильды была сверх породистой:
с огромной цепью родословия, медалистка. И вообще овчарка - супер. Но согрешив лишилась всех
собачьих привилегий. Зато произвела на свет восемь симпатичных кутят. Щенков вмиг разобрали,
как только узнали, что папа был волком. Джильда из этого помета была последним щенком и самая
слабенькая. Поэтому ее никто и не брал.
А мой крестный после Арктики сходил с ума по собакам. Вот один из друзей и удружил ему,
подарив эту слабенькую Джильду. Любовь и надлежащий уход сделали свое дело. К восьми месяцам
собака превратилась в мощную псину по силам и в красавицу по внешним данным. Крестный ходил с
ней на площадку. После обучения Джильда сдала все собачьи экзамены на отлично. Но инструктор не
преминул огорчить, сказав ,что собака не имеет никаких прав принимать участие в соревнованиях
и смотрах, хотя сам был восхищен и красотой, и статью, и умом нашей собаки: - Я бы ее вместо
всех породистых пустил бы первым номером. = Но родословная подкачала. С этим не поспоришь.
Самым главным для нашей любимицы был - хозяин! В его сторону нельзя было даже просто руку
протянуть. Любой смельчак натыкался на тихий рык, обнаженные клыки и настороженный взгляд пары
очень внимательных глаз. Прошло, пролетело полтора года.
Прошло полтора года и наши "бродяги" улетели строить Братскую ГЭС. Джильда слегла: не ела
целую неделю, только жадно и помногу пила одну воду. Кроме Джильды у нас был еще кот Барсик.
Это был не кот, а котище величиной с боковой валик от оттоманки. Во дворе его все прозвали
"мясокомбинатом". Мы жили на втором этаже флигеля. Первый этаж уходил наполовину окнами в землю,
потому наш этаж и считался - бельэтаж. Барсик спокойно выпрыгивал в окно для своих прогулок и
всевозможных хулиганских проделок. Соседи частенько жаловались маме: - Ваш бандит опять украл
мясо из борща... - Вместо холодильников - открытая форточка и кастрюли на подоконнике, а зимой
за окном висела авоська с продуктами. Так мы и жили после войны...
Когда в нашей семье слабенькой замухрышкой появилась Джильда, Барсик стал для нее и папой, и
мамой. Они спали вместе, ели и пили вместе. Как хозяин не сопротивлялся такому содружеству,
говоря, что это все же собака... Их было не разлучить. Они и шалили вместе...
В нашей большой комнате посередине стоял большой стол. На этом столе всегда стояла вазочка с
карамельками. А мама частенько забывала на столе пачку своего "Беломор-канала" с папиросами.
Барсик забирался на стол. Лапой из вазочки выуживал карамельки и на пол. Также лапой раскатывал
мамины папиросинки. Барсик хулиганил, а Джильда стояла на страже. Если что, она тихо тявкала а
кот исчезал в мгновение ока...
Уехал хозяин. Собака от тоски слегла, отказываясь от еды. Страдали все члены семьи, не зная
чем все такое кончится. Страдал и Барсик и, не зная как утешить подругу, залез на стол и давай
хулиганить. Джильда лишь лениво подняла голову. А я в это время мыла полы. Разулась и босой ногой
наступила на карамельку, раздавив ее. Мы с Джильдой взаимно не любили друг друга. А тут она
лизнула мою босую ногу. - Отстань! - фыркнула я на нее. Домыла полы и села делать уроки. Голодавшая
целую неделю и не встававшая со своего коврика собака встала и залезла под мой письменный стол и
давай нализывать мою ногу. Я ей подсунула вторую. Но она фыркнула и ушла на место. Есть-то ей
хотелось. Голод - не тетка. И про тоску забудешь. И я начала хитрить. Возьму и раздавлю ногой что-
либо съестное босыми ногами, а она вылизывает. Стала ей маленькими кусочками остатки класть в ее
миску. На мое удивление подключился Барсик. Бегом к миске и давай есть. Ну уж такого нахальства от
друга Джильда не стерпела: - Гав,гав, рык, рык! - На бесстыжего. - Пошел вон, у тебя своя посудина
есть - Так и разрешился тяжелейший вопрос: будет или не будет... выживет или... Вздохнули все.
Доверять Джильда стала только мне. И гулять с ней ходила только я. Уж не знаю как назвать наши
отношения, но фамильярничать с собой эта зверюга не позволяла никому. А я уже работала в две смены
и гулять с ней ходила или рано утром, или поздно вечером. И ни с кем другим Джильда не соглашалась.
Ждала меня. И не было на белом свете надежней охраны. Ко мне никто не осмеливался подходить. А в
выходные, когда я готовила уроки, она продолжала нализывать мои ноги даже сквозь капроновые чулочки.
Так прошло два года. Лето, открыты окна. Со двора доносится ребячий гомон. Барсик лежит на
валике оттоманки, Джильда рядом - разлеглась на подоконнике. Я вошла в комнату и сделав два шага
только успела увидеть, как мелькнул хвост Джильды. Она сиганула в окно и на улицу. Я выскочила
следом за ней...
Моим изумленным глазам предстала картина, как Джильда, стоя на задних лапах, облизывает лицо
усатого и бородатого мужика. Левей стоит его жена. А справа - растерянный таксист, которому
бородач протягивал деньги за проезд. Джильда оскалилась и зарычала на таксиста. Тот в испуге
скрылся за дверью своего авто. - Фу, милая! = тихо скомандовал бородатый мужик. - Сидеть молча! -
Джильда молча села, не спуская глаз с обоих. Те рассчитались. Таксист уехал, а троица двинулась
к дому.
...Всего-то каких-то два года прошло... Сквозь шум и ребячий гомон, еще не увидев, Джильда
услышала и узнала голос своего обожаемого хозяина и рванула к нему!
Я в усатом и бородатом дядьке, вернувшемуся со своей стройки на БАМе, к стыду своему не узнала
своего крестного... Вот так вот ...
То было не так уж давно, всего-то в прошлом веке, в конце пятидесятых.