Кн. 2, Ч. 1, Глава 20

 
Настал день – и Елена пришла в подвал, открыла дверь заветным ключом – ради него она кода-то была готова на преступление. Она повела Бет прочь из глубокого подвала, к свету, к новой жизни.

- Я думаю, всё не настолько уж страшно, - говорила Елена, - вас можно отпустить прямо сейчас… гулять по дому. Муж вам сказал, что ваш поступок приведёт к необратимым последствиям, что вы теперь принадлежите дому? Что вы – его неотъемлемая часть – вроде моих глухонемых слуг?

Бет только усмехнулась про себя: «Самоуверенная девчонка!» Однако опасность Бет и в самом деле грозила нешуточная, и она это вполне осознавала, и не собиралась рисковать понапрасну.

Елена поднялась с ней на самый верхний этаж, в башню, отперла одну из дверей – в бывшую комнату Славы, которую Елена не позволила занять Галине, так как после гибели Славы недолюбливала её. Комната была достаточно большой и комфортной, после камеры в подвале – просто звездные апартаменты.

 Кровать в нише - не иначе для безоглядных утех. Широкий низкий диван посреди комнаты, перед телевизором – непременный атрибут Мендесовского быта: видимо, он питал слабость к крупногабаритной мебели для отдыха, зато пренебрегал новейшими сверхмодными техническими штучками. Вот рядом с диваном – не менее массивный круглый стол. (Зачем он ей - для переговоров или светских приемов и обильного застолья?). Стол письменный – у окна (интересно, что делала за ним её преемница?) Шкаф для одежды (скорее, для модницы с приданым). Дверь в туалет, дверь в ванную (своя ванная – вот за это отдельное спасибо!)

Елена открывала двери и дверцы, демонстрируя Бет её королевское жилище. В шкафу до сих пор висели вещи Славы, одинокие, жалкие, стыдящиеся своего количества. Обнаружив их, Елена явно смутилась.

- Я потом принесу вам какие-нибудь вещички, может, что моё подойдёт – мы вроде почти одинаковые, а я теперь не во всё… вернее, ни во что не влезаю. Вот микрофончик – это чтобы со мной переговариваться. Это… ну, не важно. В-общем, это экранчик, чтобы за мной подсматривать, но он уже давно не нужен… А вот через это… ммм… этот глазок подсматривают за вами.

- Вы любите пирожные? – спросила она безо всякого перехода, и сама же ответила: - Конечно, любите, кто же их не любит. Приведите себя в порядок, а потом мы попьём вместе кофе с пирожными – вы будете меня сдерживать, чтобы я опять не переела сладкого – договорились? Мои комнаты напротив. Стукните, когда будете готовы, – она вздохнула. – Вообще-то я не должна была вас выпускать – не думайте, что мы все здесь такие пугливые, просто… Ну ладно, это день мой, потом-то вы перейдёте во владения Фернандеса. Он по виду-то как большой ленивый кот, а на самом деле – пройдоха и себе на уме. И драться умеет – сама видела. И ещё – зануда, готовьтесь. Будет вас инструктировать с утра до вечера и гонять по делам… - произнесла она с какой-то грустью.

И Бет поняла, что у Елены здесь просто нет задушевных, закадычных подружек, с которыми можно поболтать по душам или вместе поскучать. Она одинока в этом неуютном доме. Бет решила ей не возражать. Она будет соглашаться на любое, самое дикое занятие – будь это охрана или мытьё туалетов в подвале (кстати, за это бы она схватилась руками и ногами – ведь именно подвал ей и нужен!)  Пока не представится возможность соединиться с шефом.

Елена ушла, а Бет наконец-то с удовольствием залезла в ванную, постаравшись обо всём забыть: она в доме, она жива, не нужно никаких крайних мер, можно спокойно переходить к выполнению задания. Ей неслыханно повезло! Если бы не Елена, быть ей сейчас в рядах обработанных Мендесом слуг. Она обязана ей жизнью!

После горячей расслабляющей ванной Бет бросила грязную одежду и нижнее бельё, пропахшее потом (эх, жаль пухового свитера!) – в бак для грязного белья, и начала копаться в шкафу в надежде что-то отыскать для себя. Бельё оказалось ей великовато - ничего, обойдётся пока без бюстгальтера – вот эта спортивная эластичная майка его заменит.

А это что? Ба, вечернее платье… Бет приложила – тоже велико. Брюки? Широки и коротки. Её предшественница была ниже ростом, но крупнее, видимо, атлетического сложения. Иначе говоря - накачанная. Придётся надеть спортивные штаны – не пришлось бы придерживать их, чтоб не свалились. А вот тапочки – на два размера больше, ноги ёрзают в них – в таком виде далеко не уйдёшь, и уж тем более не убежишь. О чём они тут думают?

Возмущённая Бет поискала, не завалялся ли где фен или электрочайник – розеток в комнате не было. Не положено. Вот так! Теперь её голова – после высыхания - будет похожа на рассерженного дикобраза.

Бет высунулась в коридор – никого. Можно выходить. Она недолго стучалась в дверь к хозяйке. Елена её ждала и мгновенно открыла. Открыла – и расхохоталась во весь голос: - Ну и видок у вас! Первым делом будем раздеваться!

Смех у Елены был забавный: звонкий и вопросительно-удивлённый, словно она о чём-то всё время спрашивала. Она вывалила прямо на пол  всё содержимое с полок своего даже не столько сытого, сколько пресыщенного Его Величества Шкафа, и две женщины углубились в самое увлекательное на свете занятие.

Потом они спустились в гостиную, в ту самую, с торжественной надменной ёлкой, самоуверенно утверждавшей всем своим сияющим и свежим видом, что она всех переживёт, будьте уверены! Стол уже был сервирован для кофе, изумительные ароматы – после недельного заточения в подвале – вскружили голову Бет, и она подумала, что несколько таких дней – и она забудет, зачем здесь появилась.

 «Только не расслабляться!» - предупредила она сама себя, уплетая двойной шоколадный бисквит. Елена с тоской глядела на горку нежных и воздушных пирожных и хрустящих булочек.

- А мне врач запретил! – вздохнула она с сожалением. – Да я и сама знаю, что нельзя… - она сглотнула слюну.

У Бет кусок застрял в горле. Она прокашлялась.

 - Мне, вообще-то, об этом судить сложно, но если утром сделать небольшую пробежку… Бегать-то доктор разрешает?

- Даже заставляет! – Елена с досадой махнула рукой. – Зарядка, лыжи – всё, говорит, можно!

- Ну, тогда, - авторитетно заявила Бет, - за знакомство по пирожному можно вполне! С условием дальнейшей отработки. И меня на «ты» тоже можно вполне.

- У тебя нет детей? – осторожно спросила Елена.

- Пока нет. Не дождалась ещё – единственного и неповторимого, достойного к делопроизводству. Да и некогда было об этом думать, честно говоря. До 26 надо было много успеть.

После кофе Елена повела Бет путешествовать по дому.
 
- Вот тебе весь этот старый дом во всём его великолепии и упадке! – говорила Елена, водя Бет по комнатам и коридорам. Она лукавила: дом по-прежнему был великолепен, словно время и не тронуло его, а своеобразный вкус Мендеса, подмяв под себя его интерьеры, словно проецировал его прошлую жизнь на  нынешнюю.
Жутковатая картина-коллаж привлекла внимание Бет: странный, потусторонний пейзаж, состоящий из переливчатых чешуйчатых лоскутов разных оттенков и размеров.

- Это мозаика из змеиных шкурок! – Елена любовно провела рукой по лоснящейся поверхности. – Редчайшая коллекция, тонкая работа! Я заберу её в новый дом. – Она водила тонким пальчиком с коротким ноготком без маникюра: - Это – мамба, это – гюрза, - это – габонская гадюка, это – бамбуковая куфия, это – древесная бразильская, это…

Бет передёрнуло от отвращения. – Откуда это?

- Подарок из Африки. От одного коллекционера, – небрежно отозвалась Елена.

Дом казался пустым, но Бет прекрасно знала, что это не так. Дом кишмя кишел привидениями. Она пыталась осторожно расспрашивать Елену о муже (а был ли Мендес мужем?), но большую часть второго этажа они проскочили мимо: - Здесь этаж Виктора – туда лучше не соваться лишний раз. Он не пускает посторонних, если только в гостиную, где мы полдничали. Ну, а в подвале… в подвале – слуги и лаборатория, только он сейчас отошёл от науки…

Это была и правда, и ложь одновременно.

«Работа» Бет началась на следующий же день. Внутренняя отделка нового дома затянулась, и переезд пока откладывался. Бет сопровождала Елену на стройку, в магазины – под неусыпным контролем Галины Шторм. Утром и вечером Бет выслушивала нудные поучения и установки Фернандеса, однако, не лишённые трезвости и пользы: Бет мимоходом узнавала о внутреннем устройстве дома и его коммунальных службах, а также о незыблемых порядках, установленных Мендесом, и начинала понимать, что взломать эти порядки под силу только Елене.

Мендес с неудовольствием наблюдал, как Елена и Бет становятся подружками, подолгу разговаривают, вместе занимаются зарядкой, кружат на лыжах вдоль ограды, не переставая разговаривать, и за разговорами не замечают, что меряют шагами замкнутый круг. Ещё ему не хватало возревновать! Как эта лиса сумела найти к его девочке подход? Этого не удалось Галине за несколько месяцев! Однако он не мог не заметить – Елена стала спокойней и заметно повеселела: судьба привела к ней друга.

Не обмануться бы!