Джи Джи рвал и метал. Он не знал, что ему и думать теперь, куда податься! Он оборудовал великолепное наблюдательное место на огромном дубе неподалёку от шоссе, как раз напротив старого дома Живаго, примостил там миниатюрную кинокамеру с дистанционным управлением – свою гордость, на которую он ухлопал уйму денег. Конечно, зима – не время для сидения на «нашесте», но пригодиться он может в любой момент. И никому в голову не придёт искать там что-либо.
Джи Джи удалось снять комнату чуть ли не напротив ворот. Наблюдения требовал ещё и новый дом, на строительстве и отделке которого Живаго-Мендес тоже бывал частенько, и Джонсон собирался пристроить туда Бет.
Но эта глупая девица решила проявить самостоятельность и проникнуть в дом. Он узнал это лишь на рассвете из записки, которую, чертыхаясь, тут же сжёг. Конечно, существовать в одной комнате с Джи Джи – не сахар, но это ещё не причина, чтобы перебираться на местожительство в чужой дом без разрешения хозяина! И потом, ведь это ему приходилось спать на кухне! Ему приходилось ждать очереди в туалет и ванную! Ему приходилось поглощать ужасную стряпню этой ни к чему путному не приспособленной девчонки! Он даже ни разу не пытался к ней приставать!
Как бы там ни было, она его предала, нарушила стройную программу слежки, гармонию постепенности проникновения в искомые тайны. Она решила нарваться на неприятности, найти приключения на свою круглую задницу, и при этом подставить его. Видимо, вспомнила, как в детстве на ферме лазила за яблочками в чужой сад. А о напарнике и не подумала. Безмозглая сучка!
Яблочки оказались таковы. Владелица дома завербовала её и сделала своей служащей. Во всяком случае, похоже на то.
Продолжать ли считать Бет Спенсер в деле, настолько ли она хитра и изощрённа, чтобы влезть без мыла… ну, сами знаете, куда, и продолжать выуживать сведения для продажи? Поделится ли она с Джи Джи, или продаст сведения кому-то ещё, или вообще перейдёт на службу клиенту – он не знал. Бет не оставила больше никаких сведений, планы свои с ним никогда не обсуждала, на связь пока не выходила. Да и выйдет ли?
Джи Джи не мог знать, что Элизабет Спенсер оказалась весьма способной ученицей!
…
Не дожидаясь рассвета, ещё затемно, Бет забросила веревочную лестницу с крюками на ограду, быстро забралась и так же быстро и бесшумно спустилась. Шоссе было пустым - кому придёт в голову кататься на машине по нерасчищенному шоссе за сутки до Нового года! Нормальные люди уже наряжают или нарядили ёлку, закупают – или закупили провизию, напросились в гости – или пригласили гостей, или вообще уже отмечают в полном отрыве от земли. В городе гремят фейерверки и петарды, дети не ложатся спать и разгуливают с родителями по скудным увеселительным местам провинциального города Замостина, молодёжь тусуется на дискотеке, в школах, в театрике – концерт заезжих рок-артистов из родственной Украины – называются «Скрябин» - Бет слышала кое-что краем уха: ничего ребята, неплохо зажигают! Местные ребятишки будут довольны!
А вот она, мученица науки, вместо яркого, тёплого, сверкающего клуба тусуется на корявой, с колючей проволокой, стене. Повезло ещё, что проволока в этом месте прорвана, и её не удосужились восстановить. Да неизвестно, что её ждёт впереди: ведь и в тёпленьком и не менее ярко освещенном аду тоже можно тусоваться. Почти что как в клубе. И в интереснейшей компании!
Выдрав изрядный клок из новёхонькой ветровки, Бет огляделась. В саду было темно и убийственно тихо. С шорохом падали огромные, мяклые хлопья снега, изредка подвывал ветер с гор.
Бет надеялась, что Джи Джи не проклинает её в эту предпраздничную ночь, но прогноз погоды был таков, что медлить не стоило. Скоро обрушится очередной снегопад со шквалом, скроет все следы её пребывания в саду. Бр-р-р, она поёжилась. Плохо в такие ночи бездомным собакам, а вот ворам – в самый раз!
Бет пошла вдоль стены, ощупывая её. Нашла сферическую выбоину, запомнила её форму и начала разгребать снег. Закопала лестницу, лопатку выбросила за стену. Усмехнулась – и пошла вдоль стены, почти не проваливаясь – накануне несколько дней была оттепель, и успела образоваться ледяная корка. Но там, где ей доводилось проламывать корку, раздавался жуткий, предательский хруст. По-счастью, грохот петард со всех сторон несколько скрадывал холостые выстрелы спёкшегося снега.
Вот и расчищенная дорожка. Она кралась в мягких пимах почти беззвучно. Ни души кругом – о чём они думают? Видимо, ни о чём серьёзном – о подарках, ёлке, елочных игрушках, выпивке… Слуги тоже отдыхают? Это было единственное, чего Бет боялась, наслушавшись тёмных слухов. Она ещё не знала толком, на что они способны.
Бет ведёт себя, без сомнения, слишком беспечно. Но ведь в спину никто не дышит. И собаки Баскервиллей не разевают пасти. Значит, она не намного беспечней хозяев.
Около дома она задержалась, затаив дыхание и прижавшись к заиндевелой стене. По тропинке громко и хрустко кто-то шагал. Прошёл, слава богу! Бет на фоне неосвещённой белой стены практически не выделялась, будучи вся в белом: белые рейтузы, белые пимы, белые перчатки, тёмные волосы тщательно убраны под белый колпак; лицо, брови – замазаны меловым кремом собственного изобретения.
Бет быстро наклонилась и сунула в щель между расшатанными камнями стены, под крошащуюся штукатурку, дублирующую «запаску»: короткую узкую трубку с микроплёнкой, миниатюрный пистолет и крохотный ножичек-шило. Продолжая удивляться и недоумевать по поводу отсутствия должной оперативности слуг и столь нежданной свободы передвижения. Либо людям нечего бояться, либо главная преграда – впереди. И Бет начала продвигаться ощупью вверх по лестнице, оскальзываясь, становясь на четвереньки и едва не ругаясь в голос: ну что за нерадивые хозяева – ни тебе ступеньки расчистить, ни освещение наладить. Почему они не включают на ночь фонари? Подозрительно! Лишь одна-единственная красная лампочка мигала над входной дверью.
Бет уже была на галерее, с облегчением выдохнула – ну вот, первая часть пути пройдена. Но самое сложное – впереди. Она начала прощупывать оконные рамы и дверь – где удобнее использовать отмычку, и какую именно. Как вдруг в шею ей ткнулось что-то тонкое и острое, в спину – острое и широкое, а большие и тяжёлые руки перехватили её запястья и завернули назад, быстро и крепко скрепив щёлкнувшей скобой. Бет от неожиданности ойкнула и передёрнулась.
- Ну, очень долго! – сказал ей тихо в самое ухо мягкий приятный голос. – Просто нету сил ждать. Поэтому, позвольте уж дальше я вас провожу.
Острое лезвие, умело вспоров ткань (ветровка окончательно и бесповоротно погибла!), легко прошло сквозь свитер и уткнулось в спину. Бет снова ойкнула. Но то, что прикасалось к её шее, было страшнее. Выпучив и скосив глаза, Бет пожалела, что она не хамелеон. Но, в отличие от глаз, внутренне чутьё её не обманывало: это был шприц.
- Поздно ойкать! – строго сказал тот же голос. – Поберегите нервы.
Уже знакомые широкие руки умело обыскали её. Бет скрипела зубами, но терпела. С неё сняли медальон с мини-камерой, вытащили из кармана набор миниатюрных титановых отмычек, потом подтолкнули вперёд.
- Иди! – приказал первый. – Горе-взломщик!
Он двигался вплотную к ней, не отнимая своих убийственных орудий. Пытаясь не шелохнуться и даже не смея дрожать, Бет мелкими шажочками подвигалась вперёд, будто танцуя странный танец. Видимо, именно так они и выглядели бы со стороны, если бы за ними кто-то мог наблюдать. Ангел-предатель потешался с высоты.
С издевательским скрипом открылась дверь второго этажа, выходящая на галерею, которой давно не пользовались. Бет втолкнули внутрь, в тёплую, тёмную комнату, провели сквозь неё – Бет снова затопала мелкими шажочками вон из комнаты, по нескончаемому коридору – в кромешной темноте. Похоже, что её страж отлично ориентируется и видит всё, что требуется. Она же не видела дальше собственного носа. Да и того, собственно, тоже.
Опять щёлкнула дверь, и Бет втолкнули в помещение, залитое таким нестерпимо ярким светом, что она, ослепнув, с криком зажмурилась и опустила голову, превозмогая резь в глазах. Пока она промаргивалась, о ней шёл разговор.
- У нас гости, госпожа, - произнёс тот же приятный мужской голос.
- Спасибо, Фернандес, ты просто незаменим, у тебя какое-то феноменальное, собачье чутьё! – отвечал молодой, женский.
- Никакого чутья. Просто очки новейшей разработки. Это был эксперимент. Что с ней делать?
- Для начала посмотрим ей в глаза.
И Бет наконец-то медленно подняла голову.
Она находилась в роскошной гостиной со старинной тяжеловесной мебелью и глухими шторами. Её мрачный, тяжёлый колорит скрашивали яркие шары, гирлянды цветных лампочек и стеклянных бус, сверкающий серпантин и прочие новогодние штучки-дрючки. У окна, удивлённая тем, что она сюда попала, стояла великолепная свежая ель в кадке с землёй, замаскированной серебряной крошкой, и в игрушках пока ещё наполовину.
У огромного стола, с сияющим от самодовольства расписным стеклянным ангелом в руке, стояла молодая зеленоглазая женщина. Другая её рука лежала на заметно округлившемся животе, намекающем на беременность, недель этак на 14, а то и больше. Её золотисто-рыжеватые волосы ореолом светились вокруг лица без намёка на косметику.
- Вы вовремя, - насмешливо сказала женщина. – Никак горели желанием помочь нарядить ёлку? Или спешили к новогоднему столу?
Бет открыла рот, но не нашлась, что ответить.
- Фернандес, вы её обыскали?
- Разумеется.
- И что?
- Ничего существенного. Фотокамера, - Фернандес протянул женщине медальон. – Отмычки… И ещё…
- Что?
Он положил на стол отмычки, а затем - тонкий цилиндр, ножичек и пистолет… Бет едва не заскрежетала зубами.
Женщина с любопытством рассматривала предметы. – Не густо… Хотя очень симпатично. – Она подняла на неудачливую взломщицу глаза, долго вглядывалась в неё, пока и той, и другой не надоела игра в гляделки. Хозяйка хмыкнула, обошла вокруг девушки и села на диван.
- Вам повезло, - любезно сообщила она, - что мы ещё здесь. После Нового года наша семья переезжает в дом на Старице. Здесь останутся лишь те слуги, которые не будут дожидаться незваных гостей, а станут уничтожать их ещё за пределами дома. Вы, наверное, знаете, что мой муж – Нобелевский лауреат за открытия в области гематологии, его открытиями пользуется медицина и фармакология, и не ему отвечать за недобросовестных людей, использующих его имя в корыстных целях. А посему, раз вы попали сюда, у вас есть два выхода. Всё рассказать и остаться здесь… хм… в качестве служащего, либо отправиться в землю… или на небо, если вам так больше нравится. Есть ещё третий вариант, но он много хуже второго.
Бет передёрнуло: «Уж об этом-то я побольше тебя знаю, тараторка!» - подумала она.
- Госпожа, вы не понимаете! – Фернандес явно нервничал, – я вызову хозяина, её срочно надо допросить и уничтожить.
- Нет, Фернандес, мне слишком часто твердили, что я не понимаю. Вот эти штучки я бы хотела иметь у себя, а? Как, скажем, новогодние подарки… в придачу с девушкой. Как вас зовут?
- Бет. Бет Спенсер. – Белая краска на бровях и ресницах потекла, свалялась в комки, и Бет отчаянно моргала.
- Ага. А я – Елена. Будем знакомы. – И Елена медленно коснулась её щеки.
- Госпожа, что вы делаете? Это опасно! – Фернандес ринулся между ней и Бет.
Бет хмыкнула: «Вот ещё котяра! Опасность – от неё? Смешно! Впрочем, откуда им знать… Пристрелят – их право. И это уже не смешно».
Елена состроила гримасу и, отодвинув Фернандеса жестом, продолжала с отвращением разглядывать белый комочек.
- Какая гадость! – сказала она весело. – Что это вы на себя намазали? Ай-яй-яй! А вы мне нравитесь, девушка. Мы всё равно вас отсюда не выпустим, так что идите ко мне работать. Заплачу хорошо, поболее, чем ваши боссы, плюс жизнь в придачу. А то мне надоело иметь дело с… глухонемыми.
- «Глухонемыми?» - Бет лихорадочно соображала. – «Вот и подтвердились опасения Альгиса. У обнаруженных респондентов была изменена формула крови. Если эти «глухонемые» идентичны их респондентам, то есть являются следствием эксперимента, то Мендес и есть искомый экспериментатор».
- Служанкой? – выдавила Бет. Да, худо ей будет без фотоаппарата.
- Нет, телохранителем.
- Я подумаю, - сухо пообещала Бет.
Елена расхохоталась: - Думайте быстрее! Только имейте в виду – отсюда вы уже не выйдете ни-ког-да.
«Какова лиса!» - Думала Бет. – «Хочет меня купить. Но не дура. Или просто издевается?»
Впрочем, она пошла бы и поломойкой, и на кухню, и туалеты чистить – что угодно, лишь бы задержаться! Понаблюдать жизнь дома изнутри. А иначе – зачем она сюда явилась?
Одновременно она понимала, что влипла, что Майя была тысячу раз права, предлагая другой вариант – легально устроиться на работу. Кем угодно. Хоть дворником. Хоть бы и на стройку.
Бет чувствовала себя так, как ягнёнок должен себя чувствовать перед волчицей. Не- смотря на то, что Елена была много моложе, от неё исходили спокойная уверенность и сила. Она вела себя так, словно ничего не боялась и знала о своей защищённости. А ведь Бет могла бы сейчас, даже со связанными руками, в несколько приёмов захватить её в заложницы и дождаться хозяина. И он бы даже не пикнул. Нет, она не дура, но ведёт себя беспечно. Да и Фернандес этот – не просто баран. Или просто не смеет ей перечить? В чём тут соль?
- Кажется, муж приехал! – вдруг нахмурилась Елена, прислушиваясь к рокоту мотора за окнами. – Что ж, Фернандес, а если вот эти штучки останутся нашей с вами тайной?
- Госпожа! – Фернандес побагровел от напряжения.
- Тсс!.. – Елена приложила палец к губам. – Я на вас рассчитываю. Девушку надо спасти. Это даже приказ. А пока – уведите её, и заберите фотоаппарат и отмычки. Они не опасны.
Фернандес с негодованием покачал головой. А Елена повернулась к ёлке.
…
Обысканная с помощью металлоискателя и рентгеноскопа, Бет сидела на стуле посреди обширной, гулкой залы. Руки её были связаны сзади, ноги примотаны резиновой лентой к ножкам, прямо в лицо бил яркий свет лампы. Всё остальное тонуло во мраке. Самого Виктора Мендеса – то есть, Виктора Живаго, – она почти не видела. Ну ничего. Она прекрасно помнила его фотографии и единственный документальный фильм о награждении, где Мендесу было 29. Интересно, изменился ли он? И насколько? И почему не додумался поменять внешность – ему бы это ненадолго, но помогло избежать неприятностей.
За спиной Бет стоял невысокий, коренастый Фернандес, больше в комнате (или спортзале) не было ни души – или ей так казалось. В своём тёплом костюме Бет обливалась потом, шапочка сбилась набок, непослушные каштановые прядки лезли на глаза и пачкались мелом.
- Твоё имя?
Хозяин дома, Виктор Мендес-Живаго говорил низким, звучным голосом, с лёгким акцентом и очень тяжёлым металлом. Но без неприятности. Скорее, напротив, притягательно. С обладателем такого голоса мило провести время в затемнённом ресторане, слушая комплименты. А не сидеть перед ним полной дурой и уродиной, судорожно соображая, как вывернуться.
- Бет Спенсер.
- А настоящее?
- Элизабет Габриэла Спенсер.
- С кем ты работаешь?
- С Джи-Джи.
- Что?
- Частное детективное агентство Джонсон Джонсон. Я у него учусь.
- Плохо учишься. Кто он такой?
- Просто частный детектив.
- Проверим. Зачем он прислал тебя сюда?
- Мы получили заказ.
- От кого?
- От мужчины. Я не знаю, кто это.
- Как он назвался? Опиши его.
Бет сделала попытку пожать плечами.
- Обыкновенный. Малозаметный. Правда, крупный. Назвался, как Ивэн Зайцев. Нос со шрамом у переносицы. Глаза маленькие, бесцветные. Рот маленький, бесцветный. Волосы прямые, бесцветные…
- Глаза какого оттенка?
- Да просто белёсые. Или сероватые. Да, рот ещё немного ассиметричный.
Мендес задумался. Губа? Почему бы и нет. Сделал пластику – и заявился собственной персоной. Но для Губы это слишком примитивно. Чья-то двойная игра?
- Что ему надо?
- Собрать сведения.
- Сведения о чём?
- Не знаю. Обо всём. О работе, о доме, о быте, об … опытах.
- Что он сказал об опытах?
- Сказал, что Живаго разрабатывает какое-то химическое оружие.
- Мой дом похож на полигон? На военный завод?
- Не знаю, я его не видела.
- Ты собиралась меня убить?
- Нет.
- Где твоё оружие?
- У меня н-н-нет оружия… - У Бет едва не застучали зубы от сказанной лжи. А если Фернандес выдаст её? Но Фернандес был безмолвнее столба. Он взял на себя ответственность за оплошность хозяйки.
Мендес подошёл к Бет почти вплотную, и она, наконец, увидела его меловое лицо. Уголки губ дёргались, взгляд и леденил, и обжигал одновременно: - А что надо тебе, Элизабет Спенсер?
Бет вжала голову в плечи: - Я просто выполняла свою работу.
- Ты проникла в чужой дом. Я могу сдать тебя в полицию. Могу убить на месте. С Джонсоном мы договоримся.
- Но у меня ничего нет! Я никому не угрожаю!
- Значит, ты просто воровка? На что ты рассчитывала, когда лезла на стену? Ты не боялась?
- У дома нет охраны.
- Нет охраны? – от неожиданности Мендес опешил, потом захохотал: - Нет охраны! Фернандес, ты со своей командой не в счёт! Ну ладно, смотри.
В зале послышался какой-то шорох, замелькали тени – словно со всех сторон пооткрывались тайные дверцы. Погасла лампа, и вспыхнул верхний свет. Бет увидела, что она вплотную окружена людьми, одинаково одетыми, одинаково стриженными, с похожими неподвижными лицами – эту похожесть создавала сероватая бледность кожи, отсутствие выражения, пустые глаза. Они были в точности таковы, как их респонденты, вытащенные из Костяницкой и Цепичской больниц и доставленные в Ассоциацию.
Слуги – или воины, или воины-слуги, одновременно достали боевые ножи. Мендес не говорил ни слова, он стоял со скучающим видом, постукивая пальцем по корявой поверхности каменной стены, но они будто подчинялись неслышимым и невидимым приказам. Двигаясь вокруг неё, слуги исполняли слаженный танец, полный угрозы и скрытой силы, будто в китайском или гонконгском фильме, словно это работал единый механизм, живая биологическая машина. Они легонько задевали её кончиками ножей, и куртка тихо-мирно превращалась в решето, доживая последние миги. Немного больше нажима – и в решето превратилась бы она сама.
Если Мендес хотел её испугать – он своего добился. Бет было страшно. Это уже не люди. Это – роботы. Но достаточно ли они мобильны? И что ещё они могут?
Мендес отпустил слуг, шевельнув губами, и они одновременно остановились, попятились, отступая к стенам, застыли.
- Это ещё ни о чём не говорит, - мрачно отозвалась Бет. – И эти танцоры – ваша хвалёная охрана? Слабовато для военного завода. Ниндзя покруче будут.
- Что ж, - Мендес усмехнулся, но не без досады – Бет это подметила. – Развяжи её, Фернандес. Пусть попробует на зубок хотя бы одного.
Бет с наслаждением потянулась, сбросила продырявленную куртку, затем шапочку - и обтерла ею лицо. Встряхнула коротко стриженными, вечно непослушными волосами, торчащими в разные стороны, повертела ступнями – сначала одной, потом – другой. Подняла вверх руки, присела на корточки, разминаясь…
- А как у тебя с реакцией? – вдруг весело сказал Мендес.- Лови, Бет Спенсер!
И Бет, точно в замедленной съемке, увидела, как из правого переднего угла комнаты на неё летит, кувыркаясь в воздухе, великолепный, сверкающий клинок. Едва увернувшись, Бет подпрыгнула и перехватила его за рукоятку. Рука сработала автоматически, она даже не успела обдумать – а не лучше ли глупо завизжать и пригнуться? Этот бросок должен был её прикончить. Теперь они знают, какова её реакция.
По инерции Бет ещё продолжала разворачиваться и едва не споткнулась о стул, опутанный резинкой.
- Неплохо! – присвистнул Мендес.
- «Очень неплохо!» – подумала Бет. Однако теперь у неё было оружие! Она может взять ситуацию в свои руки! Или не может?
В это время от другой стены отделилась невысокая девушка – её когда-то синие глаза были тусклыми. Полные чувственные губы – серыми. Она приближалась к Бет легко и неслышно, грациозной, танцующей походкой, держа нож лезвием к себе. Бет, не раздумывая, приняла стойку – а что ей ещё оставалось? Заорать и спрятаться за Фернандеса? Уж если её могут взять телохранителем, лучше продемонстрировать, на что она способна. Тем более что только дурак поверит, что девушка, проделавшая такой путь в чужой и таинственный дом, абсолютно бессильна за себя постоять.
Правда, это был и повод – с их стороны - её убить. Она же не хотела убивать никого.
Девушка сделал выпад. Бет отпрыгнула. Девушка прыгнула следом почти синхронно с Бет, и Бет снова пришлось увернуться. Лезвие мелькало в руке противницы с невероятной быстротой – остриём внутрь, остриём наружу, взлетало в воздух и снова удобно ложилось в ладонь. Бет просто опешила – она бы так не смогла. Схватка принимала нешуточный оборот. Бет пришлось обороняться от яростных атак, собрав в кулак всю волю, умение и силы. Она схватила стул и стала отбиваться им – но девушка поднырнула под её ноги и попутно вышибла стул из её рук, чуть не вырвав заодно пальцы.
Атаки чередовались через равные промежутки времени, словно включался и выключался внутренний таймер. Дождавшись такой передышки, Бет предприняла атаку - девушка увернулась, но на долю секунды позднее – и нож Бет прочертил по её руке ровную борозду, сквозь ткань блузы тут же просочилась кровь, но девушка на это никак не отреагировала. Следующая атака началась вовремя – и вот нож вылетел из руки Бет, вышибленный ногой, сама Бет оказалась на полу, ступни противницы блокировали её кисти, а великолепное лезвие прижалось к её горлу. Кровь из раны противницы капала ей на грудь, пропитывала белоснежный джемпер, смешивался с её собственным потом. Кончик лезвия чувствительно вдавился в кожу. Рука воина застыла, словно ожидая дальнейшего приказа. Еще доля миллиметра – и нож вспорет ей горло.
Бет судорожно выдохнула и закрыла глаза, концентрируясь: она не собиралась сдаваться так просто. Но ей не пришлось ни сдаваться, ни драться вновь. Девушка ослабила хватку, потом отпустила её, встала с колен, отошла в сторону. Бет перевела дух и осторожно поднялась, брезгливо поглядывая на безнадёжно испорченный джемпер. Подарок Альгиса…
Мендес был ошарашен, восхищён и озадачен одновременно. Она достаточно опасна. Не слишком ли просто она далась им в руки, позволила себя поймать? Ведь вероятность быть уничтоженной была слишком высока. Он подошёл к ней, взял за подбородок, с силой повернул лицо к себе – и Бет снова увидела его глаза. Да, это был настоящий Виктор Мендес собственной персоной. Только с ранней сединой и нахмуренным лбом.
- Теперь я понял, почему вы без оружия – оно вам не нужно. – Сказал он тихо. – Вас лучше не иметь среди врагов. Я мог бы отправить вас в их ряды, - он кивнул головой в сторону слуг-зомби, - но пока воздержусь. Я… подумаю, что с вами делать.
Потом Бет допрашивал один Фернандес, снова, и снова, и снова. Пока она не охрипла отвечать на одни и те же вопросы. Да, у неё отец в Оклахоме. Да, она обучалась у Риччи Кавера. Да, она путешествовала по Европе. Да, мечтала о карьере детектива. Да, была напарником Джонсона. Да, залезла в дом по собственной инициативе и дурости, и Джонсон тут не при чем. Да, её наняли только для сбора сведений. И так далее, и в том же духе. У неё пересохла глотка, язык едва ворочался, ей хотелось спать и пить, и неизвестно, что больше.
Наконец её оставили в покое. Бет заперли в маленькой, но чистой каморке без окон, и, казалось, забыли об её существовании. Здесь не было ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи. В зале, где они сражались (теперь она видела, что это подвал), горела одна единственная лампочка, она с трудом проталкивала свет сквозь зарешеченную дверь, рисовала на полу и стене тусклые шашечки, словно предлагая сыграть в какую-то ей одной известную игру. Бет постаралась расслабиться и успокоиться. Ей оставалось уповать на Елену и стойкого Фернандеса. По крайней мере, она жива и даже не ранена. Это самое важное. Два раза (в день? в ночь? часы с неё сняли вместе с медальоном) девушка-привидение приносила ей еду и бумажные салфетки, в туалете рядом был кран с водой, мыло, зубная паста, полотенце. Находить их она научилась ощупью.
Напасть на девушку у неё даже мысли не возникало. Её цель – стать добрым другом, а не лютым врагом.
Время от времени из соседних камер кто-то уходил, потом возвращался, ровной четкой походкой. Звук шагов был мягкий, кошачий, но всё равно разрывал тишину.
Иногда некто – не то мужчина, не то женщина – приходил убираться, шаркал мокрой тряпкой. Бет пыталась заговаривать с ними, но быстро поняла, что это бесполезно. Оставалось только ждать.
Ах, как жаль, что Новый год Альгис встретил без неё!