Г Л А В А 14
Мендес вернулся в гостиную к Елене мрачнее тучи. Он жаждал, чтобы она взглянула на него своими большими испуганными глазами, которые он столько раз целовал, но страшился увидеть их неприязненный взгляд.
К его изумлению, она не лежала, а стояла на стуле у окна, накинув на одно плечо пушистый белый халатик, босая, растрёпанная, и задумчиво водила пальцами здоровой руки по стеклу. В гостиной было душновато – окна недавно утеплились к зиме, и Елена, с трудом подвинув тяжёлый стул, забралась наверх, чтобы дотянуться до форточки, но так и не сумела её открыть.
Когда Мендес подошёл, она виновато обернулась, и он наконец-то услышал её жалующийся голос, слегка капризный – словом, как всегда: - Здесь так жарко! Просто нечем дышать! Зачем вы так натопили?
Он молча протянул руку и помог ей слезть со стула. Елена вновь оказалась в его объятиях.
- Виктор, - сказала она, не поднимая глаз. – Прости меня… мне так стыдно… так стыдно! Я не хотела…
Мендес недоумённо вскинул брови.
- Ну, то есть, я… нечаянно!
Мендес оторопел. – Что? – У него едва не отвисла челюсть. – Нечаянно? Как это?
Елена неожиданно хихикнула, Мендес тоже хмыкнул – и впервые в жизни они вместе рассмеялись. Не слишком-то весело, но напряжение несколько отступило.
Он отнёс её на диван, сел рядом.
– Знаешь, - сказал он. – Я приготовил тебе подарок к выздоровлению. – И он вытащил из кармана рубашки маленькую плоскую бутылочку с серой жидкостью. Елену передёрнуло.
- Что это?
- Это твой личный антидот.
- Зачем?
- На всякий случай.
Елена с опаской взяла бутылочку, повертела.
- Можно… попробовать?
- Тебе понравилось пробовать? Не советую.
- Почему?
- Невкусно.
Они снова рассмеялись, и напряжение ушло окончательно, так легко и незаметно, словно ничего и не происходило.
- Значит, тебе удалось наконец-то его разработать! А где ты раздобыл мою кровь?
- В больнице, у доктора Кантора. Когда он брал анализы и ставил капельницы.
- Ты её своровал?
- Не совсем. Мне удалось его уговорить сделать перепроверку.
- Так вот почему он меня так измучил анализами!
- Ты не сердишься?
- Не знаю…
Они помолчали.
- У меня… тоже есть подарок, - сказала она, теребя край пледа.
- Я весь ожидание. Надеюсь, ничего ужасного?
- Нет, это я… в ожидании. В общем, я беременна…
Вот теперь Мендес открыл рот по-настоящему, заморгал. Он был настолько растерян, что не мог вымолвить и слова. Он как-то совершенно забыл о такой составляющей жизни, как зачатие. Для врача это недопустимо – он нырнул с головой в любовь и забыл о предохранении. Стыд и позор!
Было время, когда он лечил. Потом настало время убивать. И вот теперь он снова дарит жизнь. Но значит ли это, что Елена теперь отдалится от него ещё больше, прикрываясь ребёнком? А, может, наоборот, не захочет его ребёнка? Мендес был просто в панике.
Внезапно Елена коснулась его щеки, повернула его лицо к себе, он увидел её умоляющий, застенчивый взгляд, и понял, что она сама ошарашена и нуждается в поддержке. Он обнял её, осторожно и нежно, и приник к губам, по которым так соскучился. Елена ответила лёгким стоном.
- Только, пожалуйста, не говори маме – пусть она успокоится и уедет в своё свадебное путешествие. А когда приедет – ей будет сюрприз. Знаешь, я тоже… так хочу в свадебное путешествие!
- Я тебе обещаю – мы поедем. Мы всё успеем. Мы всё ещё успеем… - и он целовал и целовал милое лицо, руки, плечи…
…А на следующий день пришла зима.
Странные времена настали в мрачном доме Мендеса. Он окружил Елену такой заботой и вниманием, так рьяно взялся опекать и следить за её здоровьем, что доктору Кантору пришлось спешно вмешаться. Он приказал организовать проветривание комнат, прописал длительное пребывание на открытом воздухе, дал специальный комплекс упражнений, разработал меню. В новом доме срочно оборудовались детские комнаты.
Мендес лично прогуливал её по аллеям парка, в любую погоду, следя за одеждой, словно заядлый собачник – изнеженную болонку. Он внезапно стал нудным, точно строгий папаша. Впав в другую крайность, он боялся быть назойливым и заниматься с ней любовью, ограничиваясь порой одними поцелуями. А Елена сходила с ума от желания, и умоляла о любви, терзая, теребя и лаская до тех пор, пока он не сдавался, теряя голову, и не погружался снова в омут нерассуждающей страсти.
Он баловал её одеждой и безделушками, самыми лучшими фруктами, утварью для нового дома, и она часто провоцировала его на безумные покупки, подначивая и издеваясь: - Подари мне… - лукаво говорила она.
- Зачем тебе безделицы? Я подарю тебе мир! – отвечал он и продолжал заваливать глупыми и нелепыми подарками.
- Ну, Мендес, - подшучивала она. – Ещё один плюшевый зоопарк Юрского периода? А где же твой обещанный мир? Когда ты мне его подаришь?
А мир был вокруг них. Тот самый, который не надо было дарить, ибо он был, есть и будет, независим от наших желаний и прихотей. И круг этого мира постепенно сжимался. Но они о том пока не знали…
Г Л А В А 15
Джонсон Джонсон мог бы посчитать себя неудачником. Ни одной серьёзной, распутанной истории – это нечто! Да ещё эта несносная, путающаяся под ногами девчонка Элизабет Спенсер, вечно попадающая в нелепые ситуации. Если бы не отец, исправно платящий за обучение – на кой она ему сдалась, такая обуза? Хотя вдвоём, конечно, веселее.
С ней или без неё – он чувствовал, что прогорает вчистую. Его репутация детектива медленно, но верно катилась под откос. И ещё – это идиотское имя! Оно вечно вызывало насмешки, а порой и отпугивало клиентов.
Джонсон Джонсон всерьёз подумывал – не сменить ли ему имя? А заодно и профессию. Поэтому, когда к Джонсону явился солидный, импозантный господин с деловым предложением, он принял это за шутку. Но дело оказалось нешуточным.
Ему предстояло собрать сведения о человеке, ушедшем из мира, не оставив после себя даже слухов. При том, что человек этот был известен в широких научных кругах.
И не просто найти его, а организовать постоянную слежку. Заказчик хотел знать, чем конкретно занимается в данный момент искомый клиент.
Для начала Джонсон Джонсон, сокращенно Джи Джи, решил опросить тех, кто работал с Виктором Мендесом в Толедской лаборатории – после её закрытия людей разбросало по разным концам света.
Под видом американских журналистов (документы выдал заказчик) они с Бет побывали в Америке, в Польше, в Италии, в Швейцарии, в Испании… И вот теперь он просматривал записи, лёжа на диване и время от времени устремлял глаза в грязный, давно не крашеный потолок.
Лопес, 40 лет, бактериолог в Швейцарском научном ВИЧ-Центре.
«Каков Мендес? Безумец, одержимый глобальными идеями. Может быть, даже, маньяк. Невыносим в коллективе. Самоуверен, высокомерен. Разработал методику фильтрации, создал специализированные фильтры – для разных вирусов, работал над универсальным. Носился с идеей программирования организма через кровь – полная чушь! Где он может быть? Кто его знает – он же был непредсказуем! Может, уехал в Африку, лечить туземцев где-нибудь в глуши. Или экспериментировать на них…»
Григорьев, психиатр в Варшавской клинике, 60 лет.
«Это гениальный учёный, большой талант! У него была склонность к самопожертвованию – как у величайших врачей мира! Сейчас таких уже не найдёшь… Он все эксперименты проводил на себе, всё время отдавал только науке – остальное было для него лишь приложением. Может, он уже открыл свою панацею? Вы знаете, у меня два десятка пациентов в коме – его изобретение могло бы их вернуть в мир. Где он? Я бы тоже хотел это знать. Может, его завербовали американцы? Нет, в России его нет. Это точно. Его давно бы уже прижали к ногтю. В своё время его отец, выдающийся микробиолог – вы не слышали? Олег Быстров – сгинул в органах, мать – Лаура Мендес – да, да, Мендес он по матери! – так она, будучи беременной, еле унесла ноги из Союза. Она была журналисткой, им не позволили быть вместе…"
Вот так. Попади Виктор Мендес на родину отца – его бы быстро пристроили на секретную базу… Под строжайший надзор. Я счастлив, что мне довелось с ним поработать! Кто знает, может Олег и жив, и доживает свой век в лечебнице для умалишённых или в доме инвалидов после лагеря…»
Ханна Флинт, зав. частной гематологической детской клиникой под Женевой, 43 года.
«Мендес очень помог нашей клинике. Подарил 5 мембран, 2 сменных фильтра, специализированные капельницы и катетеры. Десятки наших детей остались живы благодаря ему… Новые разработки? Не хочу говорить об этом с вами. Этот человек мог бы спасти мир от СПИДа. Красивый, благородный… Он был мировым сокровищем, а вы смешали его с грязью! Где он? Зачем вам знать! Оставьте его в покое».
И так далее, и в том же духе. Ни у кого не было ни малейшей догадки по поводу его местопребывания, у многих вообще не было желания разговаривать ни с ним, ни с Бет. И что же дальше? За что же ухватиться? Удача нежданно подстерегла его там, где он и не ожидал. Видимо, судьба решила его облагодетельствовать, причем на собственном рабочем месте – он даже не приложил к этому никаких усилий. Мир, оказывается, полон чудес и совпадений. Вот только случайных ли?
К нему в офис явилась дама, и тоже возжелала Мендеса, (хотя на сердцееда тот явно не тянул - впрочем, у некоторых это получается как бы помимо желания). Дама разыскивала сбежавшего мужа (дело для Джи Джи привычное). Муж, Волохов Андрей Андреевич, был завербован Мендесом в качестве учителя для дочери. (Для кого? Какой такой дочери? Он ведь даже женат не был, не успел, и женщин, похоже, не слишком-то уважал и не слишком-то изучил, иначе не влип бы в историю с изнасилованием, подстроенную с целью шантажа).
Уехал Андрей Андреевич в какой-то Замостин, и сгинул. Пропал без следа. Никто его там не видел и не слышал. Ну не существует такого, и всё тут. Бросил жену и детей. Хотя лично она считает, что никакого Мендеса в помине не существует – это либо кличка преступника, заманившего её мужа и убившего, либо лишь предлог, чтобы от неё избавиться. Правда, вначале Андрей исправно присылал ей деньги, а вот уже несколько месяцев, как перестал… Небось, в Замостине даже ноги его не бывало. Сидит у какой-нибудь крали, и в ус не дует… Да нет, усов у него нет, зато имеется объемистое брюшко… И дети, мерзавцы, все в папашу пошли – такие же толстомордые, того и гляди, её саму сожрут с голодухи…
Джи Джи с трудом удалось прервать словесный поток. Кое-как утешив дородную «голодающую» даму, он взялся ей помочь. За очень неплохую плату. Не иначе, брошенной Волоховской жене удалось сэкономить львиную долю алиментов.
Джи Джи втолковал даме, что дело весьма щекотливое и безумно трудное, так что понадобится прибавка к жалованью, и со скрипом выколотил из дамы ещё пятьдесят процентов. На том и порешили. На самом деле Джи Джи ликовал: дама оказалась просто ангелом-спасителем! Теперь ему удастся одним выстрелом убить двух зайцев!
А если это всё не просто совпадение? И Джи Джи окажется между двух перекрестных огней: одна разыскивает Мендеса, и неизвестно, кто за ней стоит на самом деле; другой – уже разыскал, но хочет знать, чем тот занимается.
На Мендесе просто свет клином сошёлся! Возможно, к разным людям одновременно попала некая информация касательно данного учёного, взволновавшая до глубины души. И они выбрали детектива поскромнее, не слишком раскрутившегося и мало известного. Кто знает, удастся ли ему вообще после этого щекотливого дела раскрутиться. Как ему теперь сохранить конфиденциальность? Оберечь одного клиента от другого? У Джонсона реально голова шла кругом. Метались по чердаку из угла в угол мысли о подставе. Похоже ли это на везение, Джи Джи не знал. Но отступать не привык. Если он отработает свой немалый гонорар – он сможет расширить агентство! Каждый получит то, к чему стремится. Ну а если информация будет неполной или путаной – это их трудности.
Но прежде – он выяснит кое-что для себя. Кто такой «Мендес» и для чего он может понадобиться. И не пригодится ли эта информация кому-нибудь ещё. Третьим лицам.
На следующий день Джи Джи и Бет Спенсер выехали в Замостин.