Умер Сеня( СЮНЯ) Коган. Похоронен в Израильском Ашдоде. С ним ушла целая эпоха наших пап и мам, которые перешли из этого мира в иной еще гораздо ранее.
Надеюсь, что Сюня отчетливо не расслышал воя сирен, взрывов палестинских ракет и прочих неприятностей. Вся октябрьская суета этого года, связанная с войной, думаю, хотелось бы так думать, уже прошла мимо него.
Родился Сюня 9 июня 1925 в еврейском местечке Сокиряны. За три дня до этого , там же появился на свет и мой папа . Их семьи жили недалеко друг от друга. Мальчишки ходили в хедер, часто играли вместе и, так уж сложилось, стали добрыми друзьями, особенно в тех чисто юношеских, а затем и мужских областях, о которых их близким и знать не полагалось.
Зачастую, после праздничных посиделок, они, выпив по сто грамм, уже очень сильно храбрели и над чем-то отчаянно смеялись, но, как только мое любопытное ухо только-только начинало различать что интересное, как раздавалась быстрое « швак штыл ( молчи, идиш)» , и я сталкивался с нетерпимым выражением их лиц, говорившим мне, что я совсем уж лишний на их празднике чисто мужского бахвальства.
По укоризненным взглядам их жен и тещ, которые явно догадывались о характере их послеалкогольного общения, было понятно, что их уже совсем скоро утянут в сторону жилищ под любым надуманным предлогом , принятым в наших семьях.
- Фима, у меня от Вашего смеха голова совсем разболелась,- вступала моя мама
- Сюня, выфил бромфм Ди кенст тринькин унд тринькин ( Сюня, сколько водки ты можешь пить и пить?-, идиш) . Перед детьми стыдно!
После таких замечаний, все начинали нехотя собираться по домам, а пристыженные виновники напряжения успевали быстро опрокинуть еще пару рюмок и резво вырывались во двор, чтобы еще, хотя бы на минуту , оказаться на такой сладкой свободе. После очередного взрыва мужского смеха, который раздавался уже с улицы, женщины срочно прощались и выскакивали . Не хватало еще, чтобы соседки, - чтоб они горели!, узнали о каких-то скабрезных фактах.
Когда Сюне было уже за девяносто, мы с женой , когда приезжали в Израиль, иногда приглашали его в какой-нибудь прибрежный ресторанчик Ашдода, где он мог предаться некоторым воспоминаниям и рассказать об интересных встречах с моим отцом, которых не было в графике официальных семейных торжеств и посиделок.
Поражала его отличная память и стройность изложения. Хотя некоторые сюжеты отличались непредсказуемостью, извилистостью и большой толикой юмора. Из этих бесед я узнал о своем папе гораздо больше, чем из того образа и общений, которые представлялись моим отцом специально внутри нашей семьи.
- Так на чем мы остановились?- Сюня с легкостью возвращаясь на предыдущую и совсем неочевидную развилку, начинал новое еще более захватывающее повествование.
Ну что, дорогой Сюнечка, давай по-тихоньку прощаться. Верующие считают, что наше общение обязательно продлится и в будущем. А мы- типа материалисты, будем помнить друг о друге изо всех-всех наших сил.
Вечная и светлая Память, дорогой!