Лео пришёл в себя от холода и тут же попытался вскочить – но не смог, и вновь рухнул на мох. Под его головой была заботливо подстелена чья-то куртка. Он лежал на краю небольшого овражка, под распластавшимися в воздухе корнями дряхлого дуба. Внизу мирно журчал ручей, пахло едкой гарью. В воздухе порхали хлопья сажи и ещё тёплого пепла. Моросил дождь, Лео промок насквозь и продрог. Он не понимал, как попал в лес, почему ноги не хотят его держать, что это за чёрный остов виднеется за овражком, почему так болит голова. Он с кем-то гулял? Ходил по грибы? Его били? Он спасался от пожара? Чья это куртка – она мала ему: он попытался её натянуть, порвал рукав – и отбросил. Все его руки, плечи, грудь были в ссадинах и царапинах, запёкшаяся кровь смешалась с землёй и пеплом. Ворот рубашки обгорел, сзади на шее – ожог, словно на неё упала тлеющая ветка.
Похоже, что его тащили по земле – и бросили. Тащили в дом? Или прочь от пожарища? Слишком много вопросов – и ни на один нет ответа. Но все эти вопросы перекрывает один-единственный: кто он и как его зовут?
Лео пытался вспомнить – его лоб сморщился, губы напряженно нащупывали чьё-то ускользающее имя, вертелась на языке буква «Эль»… Нет, тщетно.
Лео, кряхтя и всхлипывая, снова попытался встать – левую ногу пронзила острая боль. Видимо, он её подвернул… Оглянулся – синий дым ещё курился, зловещее потрескивание тлеющих головёшек пугало его.
Голоса!.. Много незнакомых голосов – может, это спешат те, кто хотел его убить? Лео пополз, подтягивая руками больную ногу. Голоса наплывали, то утихая, то отдаваясь грохотом в затылке. Какой ужасный шум! Он застонал. Лео торопился изо всех сил – но его усилия оставались такими мизерными! Вот огромная, вывороченная с корнем берёза. Лео заполз в яму, свернулся калачиком, нагрёб на себя ветки, попытался слиться с землёй – он боялся этих неведомых людей, он не хотел с ними встречаться. Ураган голосов пронёсся мимо и растёкся по лесу где-то поодаль. К нему примешивались странные отрывистые звуки и пульсирующее, невыносимо болезненное завывание.
Лео выполз из ямы. Ему нужна хорошая палка, чтобы он мог на неё опираться, чтобы мог защититься.
Его руки были достаточно сильны, чтобы сломать молодое деревцо с розовато-белой корой; он отодрал всё лишнее – теперь можно идти. Куда? Куда угодно, лишь бы подальше от этих голосов. В другую сторону. Но сначала - порвать рубашку и туго перевязать лодыжку. Вот так.
Налегая всей тяжестью тела на трость, хватаясь за стволы и ветки, он заставил свои негнущиеся ноги передвигаться так быстро, как только возможно, превозмогая боль. Запах гари пропитал его волосы, одежду, кожу, тянулся за ним шлейфом, соединяя незримой нитью с оставленным пепелищем, словно оно держало его на поводке, не давая забыть. Забыть о чём? Он не имеет отношения к этому пожару, он не при чём, он не поджигал, нет, нет, оставьте его в покое, он ни в чём не виноват!
Всхлипывая, оступаясь, рыча от боли, Лео уходил всё дальше и дальше от поляны. Какой-то дикий страх вливал в него силу, толкал в спину. Он набрёл на едва заметную тропку, идти стало легче.
Временами откуда-то из небытия наплывали голоса – и он не мог понять, с какой стороны они звучат? Или это живёт только в его голове? Они говорили непонятные слова на непонятном языке, и чаще всего выделялся одни низкий, тяжёлый, вибрирующий голос, он что-то приказывал, требовал, звал – и тогда глаза Лео слепли на мгновение, тело сводила судорога, и он падал, скорчившись, пережидая боль. А потом снова поднимался, упрямо, яростно, и посылал вперёд тяжёлое, неповоротливое тело.
Горло иссохло, он тяжело, с хрипом дышал, надсадно кашлял. Казалось, что в горло ему заботливо подкладывают кусочки наждачной бумаги. Этот путь длился вечность. Если бы не страх, он, возможно, никогда бы его не осилил.
И вдруг лес закончился. И он увидел золотистое убранное поле, колючую стерню, и впереди, за полем – аккуратные домики фермы, зеркальце пруда в зелёном ошейнике густого кустарника.
Ноги уже не держали его, смертельная усталость придавила к земле, и он пополз по острым лезвиям скошенных стеблей. Ослабевшие руки стали неметь от напряжения. Сквозь наплывающую серую пелену он ещё успел увидеть чёрное скачущее пятно и услышать омерзительный, пронзительный скрежет и отрывистые хлопки – и затем потерял сознание…
… Огромный чёрный пёс рычал и непрерывно лаял, высоко подскакивая, чтобы хозяйка побыстрее его увидала.
Лиза ускорила шаг – что-то он там нашёл, что-то большое, неподвижное, похожее на… Она ахнула – мертвец? Побежала.
Лежавший перед ней мужчина был жив, но без сознания. Одна нога перевязана. Рубашки нет, кожа изодрана, волосы сзади обуглены. Весь облеплен грязью – глина… Из каких мест?
Она легонько приподняла его голову – и снова ахнула. Да это совсем молоденький парень! Верно, бежал от недавнего пожара в Лущицком лесу (она видела густой дым), полз, пока не выдохся. Видимо, спасался – от браконьеров или бандитов. Хотя разборка в Заповеднике – дело невероятное.
Случайно попался, преследовал его кто, или он сам что натворил – да это и не важно. У него, небось, отменное здоровье – раненый, он отшагал не менее десяти километров. А это совсем неплохо!
Лиза была крепко сбита и не жаловалась на здоровье. И силой Бог её не обделил. Она справится сама, и никто в помощь ей не нужен. Это её находка – и она никому его не отдаст!
- Жучок, домой! – строго прикрикнула она на собаку, подняла измученного парня, взвалила на плечи, и зашагала, твёрдо ставя ноги и переваливаясь, чтобы сохранить равновесие. Всего полтора километра по полю – ей не привыкать, даже с тяжёлой ношей.
Жучок, радостно виляя хвостом, бежал впереди. Он был счастлив – хозяйка оценила его находку!