Пока его люди вели осторожные расспросы в разных концах Замостина и готовились прочесывать пригород, окрестные деревни и фермы, а затем и близлежащие городки и поселки (а процесс этот, понятное дело, не быстрый), Фернандес лично посетил госпожу Марту. Он испытывал неловкость и смутное чувство вины; он чувствовал, что Мендес обидел эту женщину, а ему теперь придется быть чрезвычайно деликатным, но очень настойчивым, и неизвестно, удастся ли миссия, доверится ли она ему.
Он подъехал к её дому поздно вечером, прошел в темноте через душный, молчаливый сад, негромко, но упрямо постучал в дверь, одновременно нажимая на звонок.
Марта решила, что это её соседка Горшиха, вечно нетерпеливая, суетливая, маленькая женщина, для которой и неожиданная нехватка спичек в доме оборачивалась из ряда вон выходящим событием, требующим немедленного, не терпящего задержки исправления.
Но на всякий случай Марта крикнула: «Кто?» - и, запахивая легкий халат, приоткрыла дверь на цепочке.
На крыльце стоял приятный, довольно молодой человек в летнем костюме, с лицом открытым, спокойным, доброжелательным.
- Госпожа Марта, мне настоятельно необходимо с вами поговорить… дело неотложное, и касается вашей дочери и её сводного брата. Вы не пугайтесь, я один и безоружен, – мужчина подкупающе улыбнулся. – Всего несколько вопросов. – Голос мягкий, но без вкрадчивости.
«Началось!» – ахнула Марта и перекрестилась. Дрожащей рукой она сняла цепочку и открыла дверь.
- Вы от Живаго? – прямо спросила она.
- Вы угадали, - снова улыбнулся он. – Фернандес, первый поверенный, к вашим услугам.
Вот так же вот говорил тот, усатый! Только тот был неприятный, наглый, с глазами убийцы! А этот… обаятельный. А что там у него внутри на самом деле – кто знает?
Фернандес прошел внутрь, огляделся, острым взглядом подмечая всё. И лист бумаги с ручкой посреди письменного стола, и сумка с какой-то одеждой и пачкой чая сверху – около вешалки, и свежая грязь на плаще и туфлях возле двери – хотя вокруг дома было сухо и чисто. Хозяйка была где-то там, где не просыхает грязь – около остановки на Берберицы, например, на перекрёстке у Рочкова, или у поворота на Лущицы, где асфальт давно требует ремонта, а от коттеджа напротив подтекает неисправный вентиль водопроводной трубы, подведенный к дому недавно.
- Кстати, вам большой привет от Луиса Пазильо. Он просил передать, что скучает, и надеется когда-нибудь посидеть с вами где-нибудь в тихом, малолюдном кафе, и ещё, сказал он, портрет вашей дочери так и остался незаконченным, потому что она пропала, ушла, не простившись, и это очень печально и досадно.
Марта, уплывшая было в приятные воспоминания, насторожилась.
«Это всего лишь ловушка», - с горечью напомнила она себе. – «Добрый милый Луис… я тоже скучаю по тебе…»
- Сейчас опасное и тревожное время, - продолжал первый поверенный, – вы читали, сколько террористических актов происходит по всему миру? Никто не может быть застрахован от покушения – особенно такой выдающийся человек, как господин Живаго. А он поистине гениальный учёный. Вы не разрешите мне присесть? – Не дождавшись разрешения, Фернандес осторожно присел на краешек стула возле письменного стола.
- Вот видите, я говорю с вами совершенно откровенно… - Он вздохнул. – Ваша дочь и её брат могут стать орудием шантажа для нас со стороны врагов. Их надо спасать.
- Я не знаю, где они! – быстро сказала Марта, и тут же поняла, что сказала что-то не то. Она попыталась исправиться: - То есть я не знаю, где моя дочь. Она была у вас, и вам лучше это знать. Это вы должны быть ответственны за её уход, вам должно быть стыдно сообщать матери о том, что её дочь исчезла.
- Поверьте, мне действительно очень стыдно, - подтвердил Фернандес. – Я лично виноват, и поэтому прошу вашего содействия.
- Содействия в поимке Елены и Лео, словно они преступники? Вы с ума сошли! Что же касается Лео, то он пришел неожиданно, в каком-то странном состоянии, ничего не говоря, и так же покинул меня в мое отсутствие. Я ничего больше не знаю! – последнюю фразу она почти выкрикнула, словно от этого она могла стать убедительней.
- Знаете, - тихо возразил Фернандес, поднимаясь со стула. – Но я вас пока не принуждаю. Пока. Даю время на обдумывание. Просто хочу предупредить об опасности, которая грозит и вам, и молодым людям. Другие церемониться не станут и без колебания применят принудительные способы получения информации. В ваших интересах рассказать нам всё, что вам известно. Елена не могла уйти, не повидавшись с вами.
Фернандес долго, пристально смотрел ей в лицо.
Марта гордо вскинула голову. Её так просто не купишь, ей так просто не прикажешь. Елена предупреждала – никому ни слова, у них один враг – Живаго, и Марта её не подведёт.
- Ну что ж, мне очень и очень жаль. Если передумаете – дом господина Живаго всегда открыт перед вами. Сеньор Пазильо вас ждёт. А мы могли бы съездить и забрать госпожу Елену прямо сейчас, и переправить в безопасное место, найти сиделку и врача для господина Горбовского – я думаю, вашей дочери сейчас несладко, и я ей не завидую, уход за тяжело больным может сказаться и на её здоровье тоже. А вам бы не пришлось тогда ждать посредника и сходить с ума от тревоги. Пожалейте своё сердце, госпожа Марта!
- О моём сердце не беспокойтесь, ваш господин уже позаботился о его здоровье! - глухо сказала Марта. – Что касается Лео - как только язык поворачивается говорить о его болезни! Несчастный мальчик! Будьте вы прокляты вместе со всеми своими гениальными исследованиями! Учёные так не поступают!
- Учёные поступают и так тоже. Жаль, что мы не нашли взаимопонимания. Но я навещу вас ещё раз в ближайшее время, а вы подумайте над моими предупреждениями, это не ради запугивания. Это – правда. Недавно на господина Живаго на дороге было совершено покушение. Вот моя визитка, на ней телефон. Звоните при необходимости. – Фернандес протянул Марте глянцевый кусочек картона с буквами и цифрами, Марта машинально взяла его, и Фернандес неспешно направился к двери.
Упрямая женщина. Но потерянная и несчастная. С ней и легко, и сложно. Тому, кто будет с ней жесток и напорист, может повезти больше.
И всё-таки Фернандес возвращался не с пустыми руками. На листке бумаги было написано всего несколько слов: «Доченька, посылаю с Петро теплую кофточку – скоро может похолодать».
- Так, уже имеются три направления и одно имя, – размышлял Фернандес, садясь в машину. – Петро… Или знакомый Марты, или друг Лео. Это больше, чем ничего. Это – неслыханное богатство!
Марта закрыла дверь и обессилено рухнула на диван.
Она ничего не сказала и не скажет. А если в следующий раз её принудят? Ведь они знают, что она знает. Выследить её и Петро проще простого. Как спасти Елену и Лео? Может быть, уехать к ним и… Да, и повести за собой хвост.
Нет, этого делать нельзя. Теперь так просто и с Петро не встретишься. Надо срочно послать весточку, сообщить об этом разговоре. Марта напишет, что всё сделала, как надо. Только как передать письмо? Сегодняшняя встреча с Петро отпадает. Завтрашняя – тоже. А через неделю, что, будет можно? У Марты голова шла кругом.
Ах, пресвятая Дева Мария! – Марта охнула, сердце её оборвалось.
Ведь начатое письмо так и лежит на столе, и Фернандес наверняка его заметил, ведь не зря он по-хозяйски (замашки Живаго!) расположился именно на том стуле! Что он успел разглядеть и понять? Будьте уверены, всё он разглядел и понял, Живаго дураков не держит.
А Луис Пазильо… Марта даже привета ему не передала. Как всё это грустно, нелепо, чудовищно! Какое тяжёлое и безысходное одиночество!
А на следующий день, не выдержав того же самого одиночества, явился сам Живаго собственной персоной.
Он нервно расхаживал по комнате, размахивая руками. От былой сдержанности почти не осталось следа. Живаго через силу, буквально через «не могу» извинился-таки перед Мартой – но что толку теперь было с его извинения?
Их разговор почти не отличался от разговора Марты и Фернандеса. Видимо, не так уж много доводов было у них в запасе. Опасность, опасность и ещё раз опасность. Правда, больно кольнула Марту одна фраза: «Смотрите, чтобы они не выследили ваших детей раньше, чем мы».
Может быть, всё- таки она поступает не совсем верно? Живаго ничего не добился, но посеял в душе ещё большую смуту. Вернуться в дом? Помочь вернуть Елену и Лео?
Но что скажет ей Еленка после этого? Что мать её предала?
Самое ужасное было то, что посоветоваться Марте было не с кем. Ах, если бы поговорить с Пазильо! Живаго сказал, что Луис каждый день бывает на стройке в Полицах, предлагал её туда отвезти.
Да, конечно, именно так она и сделает. Но попросит об одолжении Фернандеса. Если уж судьба свела Марту с этими людьми, если они ей задолжали, то она не будет церемониться – пусть Фернандес отвезёт её на стройку к Пазильо. Это не предательство, это её собственные дела, не имеющие отношения к Живаго или Елене. Вот так. И тогда она поговорит с Луисом, выплачется ему. Он сумеет найти выход, подсказать, помочь. Помочь реально. Возможно даже, он согласится переправить в Лущицы посылку. Почему бы и нет?
С этим решением её душа слегка успокоилась. Когда Фернандес навестит её снова, она договорится о поездке на стройку. Она встретится с Пазильо!