- Это всё хорошо. Всё Вы правильно говорите, - неискренне улыбался преподаватель. – Только как-то как будто неуверенно.
Это была ложь. Никакой неуверенности в голосе у Юли не было. Она говорила тем же спокойным, мягким и ровным голосом, каким всегда отвечала на экзаменах. И всегда на всех экзаменах у неё было «отлично». Предмет она знала досконально. И по взгляду Гильмитдина Гильмановича Гильметдинова поняла, что сейчас он будет валить.
Она посмотрела ему в глаза: «Ты хочешь, чтобы я плакала и перед тобой унижалась? Этого не будет».
- Я демократ. Все знают, что я демократ. Меня никто не может упрекнуть в том, что я заваливаю на экзаменах, - словно прочитав её мысли, сказал пожилой, но ещё интересный преподаватель. Впрочем, с некоторых пор у него, действительно, была непонятная злость на симпатичных девушек.
Юля опустила глаза.
- Ваши знания на «троечку», - сказал он.
У Юли захватило дух: «Что?!»
- Если Вы хотите получить «четыре», Вам придётся ответить на дополнительные вопросы.
Но Юле было уже всё равно. Она прекрасно знала ответы на все вопросы, которые он задавал, но отвечать на них считала ниже своего достоинства.
- Вы будете отвечать на мои вопросы или нет?
Юля молчала.
- Так. Ну, я так понимаю, отвечать Вы больше не хотите. В таком случае, «удовлетворительно», - написал он в зачётке.
- Демократ, - насмешливо сказала Юля и вышла из кабинета, захлопнув дверью взорвавшиеся за спиной возмущения преподавателя.
Это была первая несправедливость, с какой она столкнулась в университете.
Буря негодования и обиды, которую она тщательно пыталась сдержать, вырвалась и вышвырнула её на улицу, на снег, без верхней одежды …
Она побежала на аллею, ведущую в парк, где никого нет, где, наконец, можно дать волю слезам.
Она шла по аллее, слёзы текли ручьём, временами перерастая в рыдания, она вытирала их руками, ускоряя шаг, срываясь на бег. Остановившись, стала искать в сумочке платок, не замечая, что рядом с ней остановилась машина.
- Ты чего плачешь? – из окна роскошного автомобиля выглянул молодой, лет тридцати – тридцати пяти красивый мужчина. – Двойку, что ли, получила?
Юля повернулась, посмотрела на него, вытерла слёзы и пошла дальше.
Машина поехала рядом.
- На улице зима, а ты без пальто, - говорил мужчина ей. – Слышишь ли?
Юля ускорила шаг, машина продолжала ехать рядом.
- Ну, хватит реветь-то! – не отставал мужчина. – Вот ещё, из-за такой ерунды! Ещё наревёшься в своей жизни, – уговаривал он. - Оставь слёзы-то на потом. А то выплачешь все. Подумаешь, двойка!
Юля остановилась.
- Я не получала двойку!
- А что ты получила?
- Тройку!
- Ну, тем более, не пересдача же. Чего ревёшь-то? Отличница, что ли?
- Да! – Юля снова заплакала. – Я никогда не получала тройки! И я знаю историю на «пять»!
- Ну, я верю, верю, - говорил мужчина. – Видно, что ты отличница. Но бывают в жизни огорчения. Надо переносить их мужественно.
Юля шла молча, кусая губы, изредка всхлипывая, и почти перестала плакать.
- Иди садись в машину, погреешься, - машина медленно ехала рядом.
Юля удивлённо посмотрела на мужчину.
- Ну, иди, в самом деле. Никто тебя не укусит. А то простынешь.
Он открыл дверцу машины.
Юля отрицательно покачала головой.
- Ну, давай, давай! Довезу тебя до входа в университет. А то уже смотри, как далеко ушла, - сказал он по-отцовски строго, развернув автомобиль.
И Юля послушалась.
Мужчина подвёз её к университету, остановил машину:
- Ну, успокоилась? Вижу, что ещё нет. Зато, согрелась. К сожалению, я не могу уделить тебе много времени. У меня обед. Надо успеть поесть, – он посмотрел на часы. - Может, съездим со мной пообедаем? - сказал он. - Тут вон через дорогу.
Юля вопросительно посмотрела на него. В голове был туман, эмоции зашкаливали и ещё не отошли. Замешкавшись, она не сразу открыла дверцу автомобиля.
- Поехали, - развернул машину мужчина. – Тут рукой подать.
И в самом деле, они подъехали к роскошному ресторану, здесь же, в центре города, недалеко от университета.
- Вот это, это и это, - показал мужчина блюда в меню подошедшей официантке.
Официанты слушались мужчину как по команде: служили быстро и подобострастно. Но Юля чувствовала, как они на неё смотрят. Было в их взгляде что-то непонятное: некоторые широко раскрыв глаза, поворачивались, смотрели на Юлю и перешёптывались.
- Успокоилась? – улыбнулся мужчина. – Да, ты не смущайся. Ешь. Здесь вкусно готовят.
Он смотрел, как она перебирала вилкой в тарелке, как приходила в себя, и противоположные чувства боролись в нём.
«Какой чистый бесхитростный взгляд, - удивлялся он. – Даже покрасневший от слёз носик не портит её лицо».
- Ты откуда? – спросил он. – Приезжая?
Юля кивнула.
- Я так и понял, что не местная, - сказал он, разрезая бифштекс с кровью.
- Почему? – подняла она брови.
- У тебя такой мягкий голос, ты так интересно говоришь. Как будто бисер рассыпается, – усмехнулся он.
Юля пожала плечами.
- Да. Почему-то все думают, что я с юга, - вспомнила она, улыбнувшись.
Он задержал на ней взгляд.
«Какие красивые глаза, - подумал он, -– И столько в ней простоты, нежности».
Она смутилась, опустила ресницы. Затем посмотрела в окно, увидела университет. Во взгляде опять появилась растерянность, слёзы набежали на глаза…
- Не думай о плохом, - отвлёк её от дурных мыслей мужчина. – Хороший обед помогает от всех бед, - улыбнулся он, продолжая трапезу.
Она снова взяла вилку, отложила. Затем пригубила фужер с соком.
«Какая грация! - отмечал он про себя. - Не часто так держатся девушки», - размышлял он, поглядывая на неё.
Стараясь не обидеть и не умалить благородства неожиданного благодетеля, Юля заставляла себя что-то съесть. Но аппетита не было совсем.
«Она, как будто, не понимает, что она красивая», - удивлялся он, глядя на неё.
Она наколола на вилку оливку, поднесла к губам.
Он посмотрел на приоткрывшиеся пухлые губки, и мысли одна смелей другой пронеслись у него в голове. Он опустил глаза.
Заиграла тихая живая музыка. Звуки рояля разлились по ресторану. Юля повернулась на них.
- Ты играешь на пианино? – взгляд его упал на её руки.
- Да. А как Вы догадались? – удивилась Юля.
- У тебя изящные музыкальные пальцы, - сказал он, и ему захотелось коснуться её руки.
- Папа хотел, чтобы я стала пианисткой. Но у меня маленькие для пианистки руки, я плохо беру октаву, - она раскрыла ладонь. - На выпускных мне даже не стали давать октавный этюд, чтобы не портить оценки.
- Наверное, отец очень любит тебя, – улыбнулся мужчина.
Из глаз её на секунду выпрыгнул маленький бесёнок:
- Да, - улыбнулась она.
Он понимающе по-доброму усмехнулся.
Противоположные чувства снова боролись в нём.
- Спасибо Вам, - сказала она. – Вы так добры ко мне. Мне очень неловко, что я заняла у Вас время.
- Время? – улыбнулся он. – Напротив, ты составила мне компанию в моей одинокой трапезе.
- Ваш счёт, - подошёл официант, положив маленькую книжицу на стол.
Мужчина вложил, туда купюры, потом задумчиво посмотрел на неё.
- Послушай, - наконец, сказал он, – никогда, слышишь, никогда, - он положил руку на её ладонь, - не садись в машину к незнакомым мужчинам.
Юля вопросительно посмотрела на него.
- Как бы они тебя ни упрашивали, какими бы надёжными ни казались, - продолжал он. - Ты поняла меня? …Поняла? – повторил он.
Она кивнула. Но в больших голубых глазах её остался немой вопрос.
- Ты очень красивая. И воспользоваться твоей наивностью, доверчивостью – очень большой соблазн. Не каждый мужчина выдержит это испытание, - говорил он, сминая салфетку.
Юля опустила глаза.
- Поехали. Я отвезу тебя в университет.
Она с недоверием посмотрела на него.
- Поехали, - усмехнулся он. – Вижу, что послушалась меня. Всё правильно. Но ты без пальто. Я не могу тебя так отпустить, - сказал он, взглянув на часы.
- Я добегу, - Юля отрицательно покачала головой. - Здесь рядом.
«Зачёт», - мысленно усмехнулся мужчина.
***