«Ты – как отзвук забытого гимна…»
Ты – как отзвук забытого гимна
В моей черной и дикой судьбе.
О, Кармен, мне печально и дивно,
Что приснился мне сон о тебе.
Вешний трепет, и лепет, и шелест,
Непробудные, дикие сны,
И твоя одичалая прелесть —
Как гитара, как бубен весны!
И проходишь ты в думах и грезах,
Как царица блаженных времен,
С головой, утопающей в розах,
Погруженная в сказочный сон.
Спишь, змеею склубясь прихотливой,
Спишь в дурмане и видишь во сне
Даль морскую и берег счастливый,
И мечту, недоступную мне.
Видишь день беззакатный и жгучий
И любимый, родимый свой край,
Синий, синий, певучий, певучий,
Неподвижно-блаженный, как рай.
В том раю тишина бездыханна,
Только в куще сплетенных ветвей
Дивный голос твой, низкий и странный,
Славит бурю цыганских страстей.
28 марта 1914
« – … приснился мне сон о тебе» – то есть далее идёт описание дивного сна. И реальная Дельмас имеет ко всему этому отношение весьма косвенное.
Ирреальности добавляет местоимение “мне”. Кто этот “я”? Тот, который “отвел глаза от книги”? Или для кого весь этот заснеженный Санкт-Петербург с его театрами, актрисами, поэтами – лишь “творческий сон”, который приснился ему (“мне”), глядя на “стан её певучий”. А реальность она – вон:
…проходишь ты в думах и грезах,
Как царица блаженных времен,
С головой, утопающей в розах…
« – …царица блаженных времен,~ Погруженная в сказочный сон.» – в теологии Блока его миссией было разбудить и ввести в наш мир Лучезарную подругу – «Душу Мира, как определилось впоследствии»( Ал. Блок. Из дневника 18-ого года о весне-лете 901-ого). Свершить это у юного “провидца и обладателя тайны” не получилось. Вот финальное стихотворение «тома I», книги «Распутья», финальный отчет о Миссии:
«Вот он – ряд гробовых ступеней.
И меж нас – никого. Мы вдвоем.
Спи ты, нежная спутница дней,
Залитых небывалым лучом.
Ты покоишься в белом гробу.
Ты с улыбкой зовешь: не буди.
Золотистые пряди на лбу.
Золотой образок на груди.
Я отпраздновал светлую смерть,
Прикоснувшись к руке восковой.
Остальное – бездонная твердь
Схоронила во мгле голубой.
Спи – твой отдых никто не прервет.
Мы – окрай неизвестных дорог.
Всю ненастную ночь напролет
Здесь горит осиянный чертог.
18 июня 1904. С. Шахматово»
Потом в его странствиях по “неизвестным дорогам” искаженное, извращенное отображение осиянного чертога будет появляться неоднократно. Например, в его знаменитом стихотворение «Клеопатра»:
«…В гробу царица ждет.
Она лежит в гробу стеклянном,
И не мертва и не жива,
А люди шепчут неустанно
О ней бесстыдные слова.
Она раскинулась лениво –
Навек забыть, навек уснуть...
16 декабря 1907 »
А вот не столь известное «На чердаке»:
Что' на свете выше
Светлых чердаков?
Вижу трубы, крыши
Дальних кабаков.
Путь туда заказан,
И на что – теперь?
Вот – я с ней лишь связан...
Вот – закрыта дверь...
А она не слышит –
Слышит – не глядит,
Тихая – не дышит,
Белая – молчит...
…Слаще пой ты, вьюга,
В снежную трубу,
Чтоб спала подруга
В ледяном гробу!..
Декабрь 1906 »
То есть сравнивая героиню стихотворения с “царицей” Блок уравнивает их – ту, которая определилась впоследствии как душа Мира и Кармен.
– «И проходишь ты...~ С головой, утопающей в розах…» – розы в «томе II»I у Блока - неизменный атрибут инфернальности.
– «Синий, синий…» – синий у Блока – цвет абсолютного счастья.
…певучий, певучий,
Неподвижно-блаженный, как рай.
В том раю тишина бездыханна,
Только в куще сплетенных ветвей
Дивный голос твой, низкий и странный,
Славит бурю...
Несомненно – это первый эскиз к соловьиному саду. «Помню «Соловьиный сад». На книжке, мне подаренной, надписал: «Той, которая поет в Соловьином саду». (Из воспоминаний Л.А.Д.)
Из Примечаний к данному стихотворению в «Полном собрании сочинений и писем в двадцати томах» А.А. Блока:
«
– «...И твоя одичалая прелесть ...» – Ср. у Мериме: "То была странная и дикая красота" (С. 21).
– «... Даль морскую и берег счастливый...» – Возможно, здесь отразились личные впечатления от знакомства Блока с Испанией летом 1913 г.
"Даль" и "берег" – распространенные в поэзии Блока образы-символы, см. коммент к стих. "Незнакомка" (1906) и к поэме "Ее прибытие" (1904). (т. 2 наст. изд.)
[
«Ее прибытие» – поэма-заклинание (неудавшееся), призывавшее Её в наш мир – описание как Она прибывает на кораблях. Но «Прекрасная дама… не ездит на пароходе».
Незнакомка – вот, начало второго действия («Второе видение») пьесы «Незнакомка»:
«…темный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с сигнальными огнями. За мостом тянется бесконечная, прямая, как стрела, аллея, обрамленная цепочками фонарей и белыми от инея деревьями. В воздухе порхает и звездится снег.
…З в е з д о ч е т.
Восходит новая звезда.
Всех ослепительней она.
Недвижна темная вода,
И в ней звезда отражена.
Ах! падает, летит звезда...
Лети сюда! сюда! сюда!
По небу, описывая медленную дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда. Через миг по мосту идет прекрасная женщина в черном, с удивленным взором расширенных глаз. Все становится сказочным -- темный мост и дремлющие голубые корабли. Незнакомка застывает у перил моста, еще храня свой бледный падучий блеск. Снег, вечно юный, одевает ее плечи, опушает стан. Она, как статуя, ждет…»
]
– «... И любимый. Родимый свой край, (...) Неподвижно-блаженный, как рай.» – В новелле Мериме рассказчик, пытаясь угадать, откуда родом Кармен, называет "страну Иисуса, в двух шагах от рая" (метафорическое обозначение Андалузии) (С. 19).
»
Но все эти чудеса – Лучезарная Подруга, Незнакомка – всё давно осталось в прошлом. В нынешнем времени – только что-то дикое и черное. И вдруг среди всего этого убожества «Ты – как отзвук забытого гимна».
Википедия:
Гимн (др.-греч. ;;;;;) – песня, восхваляющая и прославляющая кого-либо или что-либо (первоначально – божество).
…египетские и вавилонские гимны к богам поражают иногда яркостью образов и эмоциональным подъёмом.
И эта фраза напоминает о давнем стихотворении «тома I»– «Пять изгибов сокровенных…» – когда в самом начале его приключений, начале его служения Любочка вывела его к темному храму:
«Пять стенаний сокровенных,
Но ужасней — средний храм —
Меж десяткой и девяткой,
С черной, выспренней загадкой,
С воскуреньями богам.
10 марта 1901»
Вывела к храму, где сокровенными стенаниями звучали «забытые гимны».
«И проходишь ты в думах и грезах, // Как царица блаженных времен,» – это воспоминание о временах «тома II», когда он, прекратив служение Лучезарной, обнаружил, что помимо нее существуют и другие женщины – не менее “божественные”. Но которые, в отличии от нее, на зов откликаются. Например:
«Она пришла из дикой дали –
Ночная дочь иных времен.
Ее родные не встречали,
Не просиял ей небосклон.
Но сфинкса с выщербленным ликом
Над исполинскою Невой
Она встречала с легким вскриком
Под бурей ночи снеговой.
Бывало, вьюга ей осыпет
Звездами плечи, грудь и стан, –
Всё снится ей родной Египет
Сквозь тусклый северный туман.
И город мой железно-серый,
Где ветер, дождь, и зыбь, и мгла,
С какой-то непонятной верой
Она, как царство, приняла…
17 октября 1907»
Итак:
1-ая – 2-ая строфы исходного стихотворения. Созвучие героя и героини: у него «черная и дикая судьба», «дикие сны», она – отзвук такого же экзотического, ныне давно забытого – гимна…
… и у неё – “одичалая прелесть”.
2-ая – 3-ья – строфа. У героя путаница “внешнего” – весеннего – пробуждающего! – трепета, лепета, и сна. И в этом переплетении – непонятно, какой реальности, яви или сна, принадлежащая, “ ты”. Но розы третьего тома Блока – это атрибут демонов, а змеиная женщина – привычный его персонаж соблазна во всех трех томах.
4-ая – 5-ая строфа. Герой освобождается от собственного марева и любуется спящей “тобой”, любуется её снами, её синим-синим миром.
«Синий» у Блока – это цвет юности и надежды, цвет воспоминаний о времени, когда он сам был «недоступный, гордый, чистый, злой». Это цвет чистого неба или чистого моря. Это цвет потерянного рая. Помните? – «Ты в синий плащ печально завернулась…» – это тоже был цвет счастья – ушедшего счастья.
И добавочной краской, добавочным аккордом в том мире – голос, славящий “цыганские страсти”. То есть славящий упоение текущим мгновением, сиюминутным желанием – без всяких раздумий, рефлексий, без всякого “чувства долга”.
Напомню только, что в реальной Дельмас Блока едва ли не больше всего поразит «тайна верности твоей».
;