После демонстрации слуг в быту посланник Бору-Аль-Ди пожелал самолично участвовать в эксперименте и испытать подчиненных. Это нетрудно было устроить, и Мендес повел всех в обширный подвал, размером с небольшой спортивный зал. Только он один знал, что после препарата испытуемый будет подчинен только ему, и никому другому, но ему необходимо сделать вид, что зомби слушается повелителя Бору. Разговор шел на языке Джобу.
- Вам нужно всего лишь взять его руку и послать волевой импульс. Или дать мыс-ленный приказ. Его превосходительству принцу Абы придется потренироваться – если импульс слаб, слуга его не поймет.
- Принц Абы умеет всё! – важно произнес Бору. – Он рожден приказывать и повелевать!
- Не сомневаюсь, - Мендес склонил голову, скрывая улыбку. – Я уверен в том, что и вы сумеете передать свое желание подготовленному слуге.
Бору хищно осклабился.
- Каковы деловые качества подготовленного слуги?
- Быстр и изворотлив, как змея, проворен, как паук, нечувствителен к боли, словно камень, бесшумен, осторожен и терпелив, как кошка, предан как собака, вынослив, как верблюд, у него молниеносная реакция как у змеи и сообразительность…
Бору сморщился и поднял руку: - Таковы даже мои слуги – что же нового в ваших?
- Их никто не сможет перекупить, никто не выведает их тайн ни на каком новейшем детекторе, или промывателе мозгов – ибо их голова пуста. Они реагируют только на ваш мысленный приказ – даже на расстоянии. Только прикажите – они все сделают за вас, а вас при этом не будет, вы вернетесь с другого конца света к готовому результату. И потом… даже с тяжелыми ранами они ещё долго способны к действию.
- Ну, первого мы не проверим никак. А вот второе… Значит, взять за руку? И так с каждым? Всего-навсего? – его глаза загорелись.
- Только имейте в виду, господин посланник, за этими стенами – мои слуги, прошу вас не чинить разгрома в моём доме и не замышлять покушений.
Мендес кивнул слугам, двери в камере номер 5 открылись, девушка в зеленом вывела оттуда невысокого худого парня с почти детским лицом. Он пошатывался от слабости. Слава стояла поодаль, напряженная, как натянутая тетива.
Бору скептически хмыкнул, подошел и брезгливо взял безвольную руку. Было видно, как он напрягся, пытаясь изобразить свои кровожадные мысли на лице – даже капельки пота выступили на лбу. Потом бросил руку, вопросительно глянул на Мендеса, и вместе со слугами, не спеша, отошел к противоположному концу залы. Зачем-то достал часы, посмотрел на них. Все замерли. Мендес прикрыл глаза, удерживая мысленный контроль.
Вдруг парень ожил, вздрогнул, глубоко вздохнул и длинными, бесшумными прыжками понёсся прямо к Бору. Его стражи вскинули мечи, но парень молниеносно обогнул их слева и мощным ударом сбил одного из них с ног, но тут же получил удар от второго - отрубленная по локоть рука отлетела в сторону. Но парень уже выхватил у лежащего меч целой рукой, и рубанул сначала по упавшему, потом по второму, похоже, несколько оторопевшему от нежданного натиска. Его движения были отточены и выверены, а лицо оставалось пустым и ничего не выражающим.
Меч налетел на меч, и завязалась битва. Вид зомби с отрубленной рукой, истекающего кровью, но продолжающего бой, вызывал ужас и оторопь даже у троих африканцев, окружающих посланника, даже у видавшей виды Славы, и только Бору взирал на схватку с явным наслаждением. Но вот силы стали потихоньку утекать из парня вместе с кровью. Бесцветное лицо ещё больше посерело, движения стали менее резкими, на лбу выступила испарина. Однако он успел отбить меч у второго и проткнуть ему шею. Лицо Бору исказилось от напряжения, он что-то резко вскрикнул – один из стоящих позади него слуг ринулся на парня. Тот, крутанувшись на месте с мечом, вместо того, чтобы рубануть, выронил меч. Охранник довершил бойню – он опустил свой меч на шею парня – и отрубленная голова отлетела в сторону. Парень лежал рядом с двумя мертвецами, его голова катилась в дальний угол залы, прямо к ногам Мендеса.
Всё произошло настолько быстро – в какие-то считанные секунды. Бору даже забыл снова глянуть на часы. Мендес с досадой оглядывал залитое кровью помещение, требующее теперь радикальной уборки. Отвратительный запах разливался вокруг. Много крови. Слишком много крови, пролитой так никчемно, безо всякой пользы… Они хуже зверей.
«Ничего, он мне заплатит за это вдвойне, я удвою цену!» – подумал он.
Бору был удивлён, но доволен.
- Вы мне лгали, что он не обучен? – спросил он.
- Я не имею обыкновения лгать, заключая сделки. Мне нужны деньги – вам товар, и побыстрее, насколько я понимаю. Принц Абы уже видел результаты, вы его продублировали по собственной воле. Если вас что-то не устраивает – заплатите за разгром и молчание.
- Но мои слуги тоже мертвы! – возразил Бору.
- Значит, вы этого хотели. Не так ли? Договоримся по-хорошему, принц Абы ждёт от вас конкретных результатов, а я держу слово. Не пришлось бы мне потребовать от него разъяснений вашего поведения.
И Бору признал, скрепя сердце, правоту Мендеса. Сделка состоялась.
…Теперь Джобу принадлежит Мендесу - все лучше, чем ничего. Год уйдет на организацию производства и обучение слуг. Оттуда препарат развезут по всему миру со всевозможными экзотическими эликсирами и бальзамами – торговцы, туристы, послы… И экспансия пойдет по нарастающей.
…
Когда торжественная церемония чинно двигалась по коридору к покоям, чтобы поклониться избраннику и затем, как положено, отнести его на носилках в тронный зал, Абы-Эль-Бали отчаянно волновался. На церемонии присутствовали послы, и Абы собирался произвести ошеломляющий эффект. Он репетировал жесты, стоя перед зеркалом, сочинял речь и обдумывал время. И пришел к выводу, что надо быть сдержанным и немногословным, и что лучше всего это будет выглядеть в тронном зале.
Поэтому он набрался терпения, шёл чинно вместе со всеми в одном, хоть и первом, ряду, как бы унизительно это не казалось, склонялся до земли и приносил поздравления, как простой подданный.
А когда носилки внесли в тронный зал, поставили на богатый мозаичный постамент рядом с троном, и Принц Махтам-Эль-Бали-ола-Джобу готовился пересесть на трон и произнести оттуда приветственное обращение, Абы выступил из ряда вперед, на самую середину зала, патетически воздел руки к потолку и срывающимся пронзительным голосом крикнул: - Перед вами сидит самозванец! Я – ваш настоящий перворожденный король! Уберите его с трона!
Но никто не шелохнулся, иностранные гости удивленно зашумели и стихли. Принц Абы ещё громче повторил приказ и топнул ногой. Опять тишина и удивленный ропот, даже смех. Принц Махтам ухмыльнулся, глядя на брата уничтожающе презрительно. Принц Абы струхнул. Обводя зал испуганными глазами, он попятился назад, и тут негромко, но отчётливо раздался голос Махтама: - Взять бунтаря и его приспешников! Скормить крокодилам!
- Нет! Нет! – завопил, вырываясь из железной хватки, Абы. – Нет! Я пошутил!
Король Махтам досыта насладился дикими воплями и мольбами брата. Слуги вынесли его на носилках во внутренний двор, туда же высыпали многочисленные гости. Безостановочно щелкали фотоаппараты. Посреди бассейна, где в сытости и почете жили два гигантских крокодила – два посредника между богом Бассы и королём Джобу, возвышался алтарь в виде башенки, куда вышел жрец в длинном желто-зеленом балахоне, плаще из крокодильей кожи и соответствующей маске, олицетворяющей божество. Он воззвал к посредникам, к богу Бассы, незаметным движением нажал на рычаг, открывая решетку, и крокодилы, сладострастно разевая смертоносную пасть, выползли наружу.
Абы забился в истерике. Перед его лицом возникло мерзкое довольное чудище, пасть вновь открылась и сомкнулась, поглотив вопль. Один за другим в бассейн посыпались вслед за хозяином слуги незадачливого принца. Тех, кто пытался плыть к бортику, стражник отпихивал длинным шестом с острым наконечником. Кровавая вода забурлила. Дети Великого Бассы долго будут сыты.
Теперь Махмад – хозяин такого войска, какое и не снилось соседям!
Он не мог знать, что белый оказался коварней, хитрее и лживей его, и скоро Махтама постигнет та же участь, что и брата, на трон сядет человек, угодный Мендесу, а Джобу станет финансовым запасником и маленьким плацдармом для дальнейших действий.
И все равно – это капля в океане. Свои главные надежды Мендес возлагал на аптеки и винные заводы Гростии - все же хоть и задворки Европы, но Европа, а препарат идеально вписывался в коньяки и ликеры…