Посвящается 21 сентября.
Дисклеймер: любые совпадения с реальными персонажами - случайность.
Всё. Смерть. Вот она. Стоит рядом. Что-то в её чертах? Ничего. Равнодушие. Молча смотрит на меня. Ни одного движения мускула. Воздух около нее столь же неподвижен, как она сама. В нём нет никаких оттенков, кроме легкого флёра тлена. На цинковом столе кусок мяса. Это не ты. Нет. Я отказываюсь верить. Я отказываюсь прикасаться к тебе. Это не ты. Ты просто ушел. Пусть так. Только не тлен.
Я пристально вглядываюсь в лицо смерти. Она пожирает тебя. Твои черты, твою морщинку меж бровей, твои скулы и губы. Я отвожу взгляд. Над ухом патанатом бубнит про попробовать узнать тебя по рукам. Я поднимаю на него глаза. Лицо с тяжелого похмелья, небрит, несвежий халат в каких-то непонятных пятнах. Мутный взгляд. Он поправляет кусок простыни на твоем теле. У патологоанатома мясистые деревенские руки и желтые прокуренные пальцы. Спрашивает про нашатырь. Зачем? Я не упаду. Я опираюсь на твое тело. Оно держит меня. Даже после твоей смерти.
Сизое утро. Комната шумит дождем. Я поворачиваюсь на бок: взгляд упирается в твое фото. Сегодня 40 дней. Хотя, кто знает, сколько дней? Тебя привезли в санитарном рефрижераторе. А сколько он стоял в тупике - я не знаю. И никто не знает.
Ты улыбаешься мягко, словно тушуясь. Голова в бандане. Весь в опилках… опять что-то мастерил… Фото за полтора месяца до твоей командировки. Роскошный позднелетний день... Безмятежная улыбка, тонкие губы, идеально выбрит… Всё выучено за 40 дней наизусть: наклон головы, завитки каштановых волос, родинка на ключице. Твоя улыбка вгоняет меня в ступор. Улыбаясь тут, ты уже всё знал, да? И улыбался. Безмятежно. Всё зная. А я не знала ничего.
Смерть меняет всё. Обнуляет. Вычеркивает. Сжимает жизнь до размеров точки.
Немного цифр ( я социолог):
РИА про потери:
Reuters про потери: