черновик
Увы, эти ху(ь)эплёты, получается, ничего ровным счётом не сделали для понимания Языка. При том, что сама эта возможность существует у них как минимум пятьдесят лет! Учитывая, что “Животный язык руси” и “Руский язык” выйдут позже, именно только знание которых и помогло бы вам осознать эту Книгу 4 “Руский счёт”, вынужден сделать в ней Главу 0 очень уже так подробной. Чтобы так в ней необходимые для понимания этой Книги 4 “Руский счёт” знания изложить. А потому и разбиваю её уже так на Части.
Читать саму Главу 0 для возможности понимания Книги 4 не обязательно. Тем более, что Главы с 1 по 10 я дам в форме дайджеста. А это значит, что вам достаточно будет для понимания их использовать только собственный Механизм веры. А Механизм веры потому уже веры, что знание знаний не предполагает.
Из серии “Рассказы детям о Языке”
Книга 4
“Руский счёт”
Глава 0
Часть 1
“о”
Гласный звук как сигнал присутствия детализируется на звучания (с соответствующей у них частотой в Последовательности):
“о” (877), “э” (797), “а” (793), “ы” (736), “у” (260)
Из знания частот этих звучаний следует знание, в каком именно порядке они и их значения сформировались в руском языке. Потому как преобразование в своё время руского языка уже в русский язык особенно сильно значения частот звуков в нём вообще так не изменило. Собственно с участием первых четырёх звучаний, - “о”, “э”, “а” и “ы”, - и были сформированы названия всех звучаний значений Счёта в руском языке. Что говорит о том, что будущие руские умели считать как минимум уже до десяти, когда у них в языке появилось в том числе и звучание “у”. Чтобы понять, какие именно знания в результате детализации Гласного звука вошли в структуры значени “о”, “э”, “а” и “ы”, рассмотрим их уже по отдельности.
И начнём мы так уже с “о”. Само это звучание “о” с его значением [объединение] возникает в результате формирования в Языке связи “объединение”. Т.е. той самой связи, посредством которой разные знания разных признаков стало возможно использовать в Языке уже вместе. Потому знание этой связи “объединение” стало таким образом знанием признака связи “объединение”. А потому, что сама эта связь “объединение”, скажем так, обнаружена органами чувств быть не может, меж тем, что сама она безусловно так уже есть, - а есть хотя бы потому, что человеки теперь посредством её могли объединять уже разные знания в Языке, - она сама таким образом была уже признаком именно что сознания, а вовсе даже не действительности.
Для того, чтобы возможно было понять, какие именно знания признаков (в том числе и сознания) и как объединяет связь “объединение” в Языке (одном из контекстов Сознания), человекам прежде необходимо было понять, что именно и как из знаний признаков действительности аналогичные связи в Сознание уже так объединяют. А для этого с использованием их следовало прежде осознать те знания, что уже были у них в Сознание, - обращаю внимание, не в Коллективном пока ещё сознание, нет, а именно что в их Сознание! Чтобы по аналогии с ними осознать уже и знание объединения знаний в Сознании для использования их таких уже в Коллективном сознании.
Проблема была в том, что сама эта детализация Гласного звука в Языке была вызвана процессом накопления знаний, который в свою очередь сам был тогда вызван появлением разных видов жизнедеятельности у человеков. Которые приводили к накоплению разных знаний как у человеков в их сознаниях, а с появлением у этих знаний звучаний и в их коллективных сознаниях, а значит так и в их языках. А это значит, что знания в структурах значений звучания “о” в разных коллективных сознаниях (разных языках) с самого его появления в Языке уже отличались.
Так в структуре значений звучания “о” с его значением [объединение] в языке huntы (из них потом выходят в том числе и будущие англичане) гораздо большую роль, чем все остальные, играло знание (признака сознания) “действие”, нежели что-то ещё. А всё потому, что вся жизнь huntы именно таким действием и была, - они не жили на одном каком-то месте, а всю жизнь кочевали вместе со своими северными оленями, причём по одному и тому же замкнутому пути. Уже поэтому для них (признак сознания) “объединение” прежде всего значил объединение их пути в замкнутый так уже путь.
У будущих же руских всё было иначе, - они никуда не ездили, всю жизнь проводили на одном и том же месте, а потому замкнутых путей не знали вообще. Зато в отличии от тех же huntы жили они уже большими коллективами и поэтому признак сознания “объединение” представляли как объединение именно уже самих человеков, или того, что у них так уже было.
Таким образом изначально одно и то же знание признака сознания “объединение” в разных коллективных сознаниях (в разных языках) было несколько так уже разным, - в коллективном сознании huntы это было прежде всего знание объединения двух знаний признаков сознаний, в то время как в языке будущих руских это было прежде всего знание объединения двух знаний признаков действительности.
Проще говоря под звучанием “о” (”объединение”) будущие англичане понимали тогда объединение двух концов одной кольцевой, так уже получается, дороги. Будущие же руские под звучанием “о” (”объединение”) понимали уже объединение именно двух человек, или чего-то ещё, но что в любом случае можно было за счёт их органов чувств осознать, и что можно было так уже посчитать.
Общим же и у тех и у других в осознании признака сознания “объединение” было то, что, - во-первых, - это всегда было знание признака уже именно что сознания, и, - во-вторых, - этим знанием всегда было объединение знаний именно двух каких-то его частей. В случае дороги этими частями были такие признаки сознания, какими и были её концы. В случае же коллектива, этими частями были такие признаки действительности, каким и были его члены, или что-то ещё, что могло из признаков действительности у его членов вообще тогда уже быть
.
Причём для объединения каких-либо знаний частей необходимо и достаточно было однократное использование как самой этой связи “объединение” так и того знания, что на ней так уже было. И это были так уже разные знания одного и того же признака сознания “объединение”. Потому нам удобно будет здесь называть знание однократного использования знания связи “объединение” со знанием какого либо признака сознания как “1”, а использования самого знания связи “объединение” со знанием какого либо признака действительности как “один”. При этом в самих этих знаниях так уже начинает формироваться значение [2].
(Впрочем, это последнее знание не особенно вам здесь пригодится, а потому не обязательно его и осознавать. Те же, кто всё же захочет его осознать, смогу уже различать такие нюансы в значениях слов, что следуют из самих их “прочтений”, которые всем другим без этого знания будут просто так уже недоступны.)
И ещё, - из значения звучания “о” ([объединение]) следует, что объединять можно только две какие-то части. Причём делать это в некоторых случаях можно было только с соблюдением соответствующего порядка, а иначе по другому объеденить их тогда было бы просто уже невозможно. Так в Сознании возникает знание признака сознания “порядок”, а вместе с ним и значения [начало] и [конец]. Тоже, кстати, знания признаков сознания как и “порядок”, но отличавшиеся от него тем, что собственных вещественных связей в Сознании на которых они могли бы уже существовать, как это и было у знания “порядок” или у знания “объединение”, они не имели.
Значения [начало] и [конец] существовали тогда только в Сознании, потому как собственных звучаний ещё не имели, а потому и использовались, получается, исключительно ещё по умолчанию. Сами звучания появляются у этих значений, как это и следует из их очень даже больших и громоздких конструкций, значительно позже, это когда животные формы Жизни “человек” стали уже человеками (речь здесь идёт так о временных интервала в несколько десятков тысяч лет). С появлением же у них собственных звучаний они начинают использоваться в том числе и в коллективных сознаниях, а значит и в соответствующих языках.
В самих же объединениях (знаний признаков и соответствующих им звучаний) в Языке, т.е. в словах, из-за этого своего значения [объединение] звучание “о” даже с учётом соответствующего у него знания связи “порядок” (а соответствующим знание связи “порядок “ было потому, что в разных языках при одном и том же порядке звучания оно могло быть уже абсолютно взаимообратным по его значению) могло использоваться как в начале, так и в конце объединения (слова). Но, - и это самое главное! - оно такое могло теперь использоваться в том числе и в середине слов, т.е. между началом и концом слова, поясню.
Как это было, разберём на примере английского объединения (слова) “or”. А “английское” значит здесь то, что в этом объединение “or” используется знание связи “порядок” именно английского языка. Значение которого по сравнению с другими языками могло быть абсолютно взаимообратным. Именно так, - ни больше, ни меньше, - что называется, третьего (возможного значения) здесь просто было так не дано. В отличии от самих знаний звучаний, значения которых если и отличались друг от друга в разных языках, то уже не так радикально. Более того, в отдельных их (разных языков) контекстах они практически совпадали.
Итак, английское объединение “or”, его значение “читается” как [мужик(ов) объединение]. Таким образом вторая часть, а именно конец, в значении объединения “or” отсутствует. А в соответствии с английским знанием связи “порядок” так отсутствует первая часть, а именно начало, в звучание объединения “or”. В любом случае оно такое (его значение) привычным нам знанием признака не является. (Являться ”привычным”, здесь значит являться признаком действительности или признаком сознания, которые имеют соответствующие им знания в Сознании, - “or” такого знания (как замкнутого циклического процесса), получается, в нём не имеет.) А является оно так знанием признака возможности выбора из знаний тех признаков, что могли бы быть на конце (значения, а у звучания, получается, в начале). А мужик(и) много каких уже признаков мог(ли) тогда объединять. А это значит, что самостоятельного значения в английском языке объединение “or” не имело. Вместе с ним следовало использовать знания признаков, чтобы знать так, что выбирать, а при необходимости и из чего выбирать.
Например, - “to be or not to be”, - в этом сочетании предлагается выбор из двух возможностей, что могут вообще уже быть, - “быть” и “не быть”. А более, скажем так, усечённое, потому как не называющая (признак) из чего уже так выбирать, сочетание “do or” - [делать {мужиков объединение}], становится в английском языке так уже объединением со значением действительности (или, это если чуть по другому, - со знанием признака действительности) [дверь]. Проще говоря, англичане стали так называть тот признак действительности, открыв который они могли уже сами решать, с чем именно им следует объедениться (или, это если уже чуть по другому, - решать идти на три, четыре, и т.д., стороны).
(Кстати, это только у будущих англичан значение объединения “or” могло быть настолько уже интеллектуальным. Будущие же руские были тогда, мягко скажем, чуть поглупее, а потому и задали звучанию “ор” знание признака сознания “громкий крик мужиков”. Это при том, что в соответствии со знанием связи “порядок” (т.е. в соответствии со знанием их языка) значение объединения “ор” у них “читалось” как [объединение мужиков]. Из чего мы можем так заключить, что теперь, когда руские мужики собирались что-то уже объеденить (без разницы, - самих себя, или что-то ещё) они громко при этом орали. - Предки! И на фига надо было вам уже так позориться? Неужели вот просто, спокойно, обсудить было нельзя?! Вашу мать! Извините..., оказывается сам такой.)