ПРОЛОГ
Следы на снегу уходили далеко вниз. Первые проталины оголили прошлогоднюю полегшую траву, и среди темных островков на склоне сопки легко было затеряться соскучившейся по теплу дичи. Тунгус уже успел сбегать вниз на разведку, и теперь с радостным лаем возвращался к нашей медленной процессии. Я вел под уздцы Огонька, сберегая его неуверенную поступь, а где-то недалеко позади, за вершиной сопки, от нас припозднилась Альфа. Вышли еще с утра, в надежде засветло вернуться домой, но вот уже ржавое светило склонилось над дальним лесом, а мы лишь двинулись восвояси. Не подрассчитал я наших сил - Огонек был весь мокрый, и над его холкой возносились по ветру клубки пара, а мое учащенное дыхание сообщало о безвозвратно растраченных днем силах. Ну и будет так, лишь бы спуститься на равнину, а там уж до зимовья рукой подать.
Уходящая зима случилась самым суровым испытанием за все мои годы, проведенные в тайге, и школа по выживанию нашим сообществом была пройдена сполна, от начала и до конца. Сильные морозы за минус пятьдесят не давали шансов нагреть наше жилище даже до десяти градусов, а после первой же случившейся стужи пришлось перемещать несчастного Огонька во внутрь чума. Соорудил ему у входа стойло, натаскал из-под леса сена, и только в тепле он пришел в себя. А собак и уговаривать не пришлось – сами явились за холодами. Однажды Огонек разбушевался ненароком, и даже проломил дыру в стене. Пришлось снимать шкуры и брезент с его жилища и заделывать пробоину. Под новый год Тунгуса угораздило свалиться сверху на печь и обжечь себе лапы, целый месяц потом ковылял внутри, обвязанный тряпками. Альфа пропала как-то на неделю, и теперь вот присматриваюсь к ней – неужто в положении? Да и к самому последнее время зачастили головные боли по ночам, надо полагать - от зимнего недосыпа.
В таких вот думах об уходящих временах не заметил, как спустились к кромке равнинного леса. Сквозь него шагать еще не менее пяти километров, и эту дистанцию я обязательно одолею без сторонней помощи. Огонек давно уже привык к седлу, и даже нисколько не удивился, когда я впервые попытался закинуть на него ногу, только присел слегка, да выпустил пар из ноздрей. Сегодня же молодцом вознес меня на вершину сопки, а вот на ту сторону я уже отправился один, как однажды случилось зимою. По глубокому насту рыхлого снега впервые добрался сюда в одиночестве, даже по моему лыжному следу Альфа проваливалась по грудь, а о других сожителях даже и не думал, чтобы брать с собою. Место было новым и неизведанным, с обилием непуганой крылатой дичи и мелкими стадами молодых оленей. Когда впервые нашел биноклем эту живность, то первым делом подумал, что голодовать не придется, но не тут-то было, морозы и обильные снега начисто закрыли сюда дорогу на всю зиму.
Сегодня же возвращались с доброй добычей, разделанная туша молодого теленка болталась по бокам у Огонька, и он с подозрением ловил ноздрями ее запахи. В рюкзаке за плечами полдюжины куропаток и один тетерев, которого подстрелил самым первым, чуть спустившись на ту сторону сопки. Как никогда в эту зиму налегал на мясо, да и сожители мои не отставали – от всей добычи лишь пятая часть перепадала мне, да и та в уваренном виде. Попытался однажды засолить, да резать кусками и раздавать собакам, но их пристрастия хватило ненадолго, да и моя печень однажды взбунтовалась. Теперь вот заворачиваю в брезент и отправляю в лабаз, либо развешиваю в кульках по соснам. Большой сугроб над нашим зимовьем казался столь неестественным сооружением, что я даже иногда пугался пробираться во внутрь. Почти каждый раз после очередного снегопада накидывал по периметру новую завалинку, и теперь она выросла в мой рост и служила какой-никакой защитой от стужи. Вот как бы весной не потонуть в этом своем деянии!
Почти всю предыдущую неделю откапывал загон для лошадей, да обустраивал навес. Огонек ни в какую не хотел больше оставаться в чуме, и с первыми потеплениями я обустроил ему местечко у ближайшей ели. Да вот незадача – днем позже в километре от зимовья обнаружил следы медведя, и обильный его чес о деревья. Такое случается после долгой зимней спячки, когда уже достали всякие кожееды, и мех клочьями свисает по всему туловищу. В первые свои дни после спячки медведь опасен, и весь в поисках легкой добычи. Теперь же Огонек в надежном укрытии, да и собаки, если что, дадут знать. Тунгус почти сравнялся с Альфой ростом, а вот силы ему не занимать. С разбегу прыгал на меня и заваливал в снег, да еще норовил подцепить клыками за штаны или воротник. Ему бы в упряжку, да бежать по тундре!
Альфа все-таки понесла от своих лесных сородичей. И как ей это удается в который уже раз? Все чаще уединяется в дальнем углу чума и скалит зубы на приближающегося к ней Тунгуса. А тому и невдомек, что с ней. Так к лету, глядишь, и придется открывать собачий питомник. Я поглаживал Альфу по голове и все ей наговаривал:
- Ну что нам теперь делать? А вот принесешь потомство и будем им имена придумывать, тебе какие нравятся – длинные или короткие?
В ответ Альфа облизывала мне руки и укладывалась в клубок. Совсем как в первый год нашей совместной жизни. Я поставил рядом кастрюлю с едой и присел в отдалении. На днях собрался разобрать большие сани и скроить из них поменьше. И как только сойдут снега, двинуть в обратный путь, той же дорогой, что явился сюда. А где-то в междуречьи повернуть на восток и уйти к истокам Подкаменной Тунгуски. Я там бывал не раз, и душа моя тосковала по тем дивным местам.
Сегодня прилетел с севера, наверное, один из последних ледяных ветров. Острая колючая крошка забивалась в лицо и под капюшон, а ружье, висевшее на шее, покрылось тонкой коркой застывшей влаги. Я, на коротких и широких лыжах, осторожно поднимался на утес, за которым открывались виды на Нижнюю Тунгуску. Всех сожителей оставил дома приглядывать друг за другом, а сам вот удумал заняться изысканием. Еще с осени случайно забрел на брусничную поляну, и теперь приближался к заветному месту. Ах, как вкусна и сочна брусника, пережившая зиму и сохранившая в себе свои качества.! Это таежное лакомство я ставил превыше других, и в своих пристанищах всегда имел запасы из мороженой или сушеной ягоды. А вот и заветный склон! Птицы уже добрались до оттаявшей на солнце поляны, но слегка помятые комочки алой ягоды были повсюду, и я предался собирательству – древнему занятию своих предков…