У меня была тысяча вопросов, и чувствовал я себя очень странно. Поезд метро шел посреди каких-то пейзажей: зеленые травы, луга, пригорки – все довольно мило, по-летнему. Даже не шел, а плыл, потому что звук был тихий, совсем не такой. И кажется, крыши у вагона не было. Говорю же, все было непонятно.
– Да не волнуйся ты так, – сказала Ты. – Все объяснится рано или поздно.
На остановках заходили еще люди. Я заметил, что многие так же растеряны, как и я, мужчины в основном почему-то. Один мужчина держал в руках кусок картона и инструменты, он все время поглядывал на свои руки, на нас, всячески озирался. А его жена и дети сидели спокойно, будто так и надо. Я тоже посмотрел на свои руки – оказывается, они держали ракетки для настольного тенниса.
– А сетки нет, – сказал я.
Ты улыбнулась мне терпеливой улыбкой, как капризному ребенку.
Не следующей остановке вошли две девушки. Одна тут же сунула мне в руки сетку для моих ракеток.
– Вот видишь, – сказала Ты. – Он обо всем подумал.
Я уже не так волновался, действительно ощущая Его присутствие где-то далеко и везде. И то, что Он обо всем подумал.
– Выходите! – приветливо воскликнула вторая девушка. – Идите за нами!
И мы вышли, и пошли за ними. Помню, я по пути еще успел пожаловаться Тебе, что немного темновато, и смогу ли я привыкнуть. Но жаловался я уже по инерции, понимая, что теперь этот неяркий свет навсегда. Зато уютно, и движения плавные, как в фильмах про невесомость: не упадешь, не ушибешься. Меня охватила уверенность, что все будет хорошо, и настроение приятного ожидания.
По пути девушки успокаивали всех идущих за ними и говорили, что скоро мы все соберемся где-то, и тогда нам объяснят. И что делать, и как тут жить в этом месте, в этой стране, куда мы все умерли.