В кабинет ввели Иванова. Он был удивлён тому, что его из тюремной камеры доставили в отделение к следователю. Разные мысли по этому поводу возникали у него в голове. Но долго раздумывать следователь ему не дал, а начал допрос:
– Лев Эдуардович, мне капитан Крапивин сказал, что вы не совсем были с ним откровенны при последнем вашем разговоре. Вначале собирались дать письменные показания по поводу Сорокина и причастности его к убийству супругов Ивановых, но потом передумали. Почему? Может, за это время, вы надумали дать письменные показания?
Скульптор смотрел на следователя широко открытыми глазами, и очень хотел понять, к чему тот повёл такой странный разговор. Он уже всем нутром чувствовал, что дело тут вовсе не в Сорокине.
«Что же ты затеял? Что? – лихорадочно думал он. – Сорокин мёртв и у меня руки развязаны… Про смерть брата и его жены, я всё чётко объяснил. Сорокина нигде не засветил. Все мои показания, как говорится, были правдивыми, и зафиксированы в протоколе. Нет, тут что-то не то. Что же произошло за эти три дня? А ведь что-то произошло! Вон как ты на дверь поглядываешь. Интересно, какой сюрприз ты мне приготовил?»
Скульптор прижал руки к груди, и с видом непонимания, что от него хотят, проговорил:
– Товарищ следователь, я готов сотрудничать, но я не понимаю до конца вашего вопроса…
Неожиданно скульптор резко замолчал, и распинаться о готовности сотрудничать со следствием больше не стал, так как в кабинет вошёл капитан с какой-то женщиной и ещё двумя мужчинами. И тут у Иванова внутри, словно что-то оборвалось. Он посмотрел на вошедших и, хотя он видел их впервые, понял, что пропал. Вмиг его тело, словно онемело, а мозг напрягся до предела.
«Вот это и есть сюрприз», – подумал скульптор и заёрзал на стуле.
Следователь предложил вошедшим присесть и, записав их данные, объяснил, что сейчас будет произведено опознание и обратился к женщине:
– Римма Марковна, при нашем с вами разговоре, вы не смогли опознать по фотографии Иванова Льва Эдуардовича. Сейчас я хочу знать - вы знакомы с этим человеком?
После этих слов он показал на скульптора.
Женщина, взглянув на мужчину, хотела уже сказать, что знакома, но тут же передумала. И более внимательно посмотрев на него, ответила:
– Этот мужчина очень похож на моего соседа Льва Эдуардовича Иванова, но это не он. Скорее всего, это его брат. У него ни на одном ухе не повреждена мочка. Вот если бы не мочка, то я подумала бы, что это Лёва.
«Боже, попасться на такой ерунде! Ведь знал, что Лёвка повредил ухо, а порвать своё – ума не хватило. Ведь всё сделал, чтобы быть на него похожим: изменил походку, стал сутулиться как он, и даже носил накладной горб, а всё же спалился. И откуда появилась эта баба? Хотя с такой свидетельницей и мочка рваная не помогла бы», – мысленно размышлял скульптор, но тут он услышал вопрос следователя:
– А вы, Лев Эдуардович, знаете эту женщину?
Иванову же, что бы выиграть время и всё хорошенько обдумать, ничего не оставалось делать, как только замкнуться и молчать. Он демонстративно отвернулся от свидетельницы, показывая всем видом, что разговора не будет и попросил увести его в камеру.
– Иванов, мы тут не в бирюльки играем. Вам задан вопрос, так соизвольте ответить на него, а в камеру ещё успеете.
Да, в такой переплёт скульптор попадал редко. Но сейчас был как раз тот случай, когда выкручиваться не стоило, да и не было в этом смысла.
– Нет. Я не знаю эту женщину.
Римма Марковна, ответив ещё на несколько вопросов, подписала свои показания. Следователь дал понятым расписаться в протоколе, и те втроём вышли из кабинета…
Допрос продолжился, но Иванов не произнёс ни слова, как ни старались капитан со следователем его разговорить. Молчал же скульптор потому, что ни на один их вопрос, у него не было нужного ответа.
После того, как увели Иванова, следователь с капитаном долго размышляли над тем, как умно обвёл их скульптор.
– Да, Андрей, ты молодец. Если бы не ты, то не Лёва, а Глеб освободился бы через короткий срок и поминай, как его звали… Теперь посмотрим, что он придумает в своё оправдание… Хотя я склонен думать, что Иванова Льва и его невестку убил всё же Сорокин. Этот же скульптор больше похож на афериста, чем на убийцу. Как ты думаешь, капитан?
– Да, и я придерживаюсь такой версии. Жаль, что Сорокин умер, а то он нам сам бы всё рассказал…
В камеру скульптор вошёл сгорбленным больше, чем обычно. Тело его всё болело, голова раскалывалась пополам, а сердце щемило. Сокамерники сразу поняли, что на допросе что-то пошло не так. Кучерявый хотел подойти к скульптору, но старший по камере, движением руки остановил его. Да и он сам не стал приставать к Иванову с расспросами, а тот, не проронив ни слова, сел на своё место. В этот момент ему хотелось, как никогда, побыть одному, чтобы многое обдумать. Скульптор лёг на нары, уткнувшись головой в подушку, хотя в это время лежать было запрещено…
Всё, что сегодня произошло в кабинете следователя, просто убило скульптора. Ведь им было всё досконально продумано, отточено, но появление соседки брата, он никак не предвидел, а зря. Он понимал, что все прежние показания его перечёркнуты жирной чертой, а новые, придуманные заранее в камере, рухнули в один миг…
С трудом и большим нежеланием, скульптор стал вспоминать, как он два года назад вызвал Лёву из Белгородской области.
«В то время он – Глеб Иванов, имел хороший бизнес и блокирующий 25% пакет акций в Берлинской автомобильной компании, часть которых приобрёл путём шантажа и афер. Дела компании были на высшем уровне, и доходы росли, как на дрожжах. Не желая давать русскому развернуться, некоторые из акционеров, решили избавиться от него и завладеть его акциями. Чтобы избавиться от Иванова, был нанят киллер. Чудом ему с женой удалось убежать в Россию. Он приобрёл особняк недалеко от тихого посёлка, о котором из его знакомых никто не знал. Но он понимал, что его дом – далеко не крепость. И когда-нибудь, рано или поздно, киллер выйдет на него. Вот тут у него и возник план – подставить брата близнеца. Он встретил Лёву на вокзале, отвёз его в нотариальную контору, и там оформив на него доверенность на получение денежных средств и завещание, он уже вечером привёз брата в особняк.
Потом, оставив его со своей женой, он нашёл предлог отлучиться и поехал на железнодорожный вокзал. Там он решил заготовить себе алиби и поругался с кассиром, чтобы, в случае необходимости, его могли бы вспомнить. Но неожиданно встретил соседа Фроси, которого видел всего лишь один раз при покупке особняка, и, подойдя к нему, попросил подсказать, какой автобус проходит мимо его особняка. Тот же, посмотрев на него с удивлением, объяснил на какой автобус надо сесть, чтобы доехать до особняка, а сам поспешил на посадку к поезду.
После этого, не теряя времени, он сел в машину и скоро был уже в особняке. Потом предложил брату, якобы из-за их сходства, разыграть свою жену. Они поменялись с братом одеждой и документами…
Сорокин же, которого он заранее пригласил к себе, должен был приехать этим же вечером. Для задуманного плана, у него оставалось мало времени. Без жалости и сочувствия, жестоко убив доверчивого брата и супругу, инсценировал преднамеренное убийство: разбросал документы из сейфа, бросил на пол открытый дипломат с документами, разворошил тумбочки в спальне, где на кровати лежала убитая жена, но её драгоценности оставил на месте. Все же семейные фотографии и свои записи, которые позже сжёг, он спрятал.
До приезда Сорокина оставались считанные минуты. Тогда он быстро выбежал из особняка и затаился в кустах жасмина. Оттуда ему хорошо было видно, как в открытые ворота въехал Сорокин, но выходить из своего укрытия он не торопился, дав тому возможность зайти в дом, увидеть в гостиной труп брата и выйти из дома, но при этом не дать ему возможности покинуть особняк. План сработал. Изменив походку, ссутулившись, он стал подниматься на террасу как раз в тот момент, когда Сорокин, охваченный паникой, чуть ли не выбегал из дома".
Скульптор хорошо помнил, как увидев его, Сорокин испугался, думая, что перед ним привидение. Тогда,представившись ему Львом Ивановым, он сказал, что приехал в гости к брату из Белгородской области. Для достоверности, в руке у него была небольшая дорожная сумка, которая принадлежала Лёве.
Руслан был растерян и не знал, что ему делать: возвращаться в дом или идти к своей машине. Но понимая безвыходность положения, Руслан вернулся в дом. Вот тут и началась комедия. Скульптор отчётливо помнил каждую деталь той сцены.
"При виде убитого брата, он хватался то за сердце, то за голову и навзрыд рыдал. Сорокин же отчаянно доказывал, что не причастен к убийству Глеба, умоляя не вызывать милицию. Руслан даже пообещал за молчание крупную сумму денег. Тогда он, якобы Лев Эдуардович, поинтересовался женой брата, на что Сорокин предложил посмотреть её в спальне. Но когда они увидели там мёртвую жену Глеба, он резко заявил Сорокину, что утаивать смерть двух людей не будет. Конечно, Сорокину ничего не оставалось, как удвоить обещанную сумму. Вот тогда они и спрятали трупы на газоне перед домом, а Сорокин оказался у мнимого Лёвы под «колпаком»…
Скульптор лёг на спину и, закрыв глаза, продолжил свои воспоминая.
Он вспоминал, как позже на место захоронения брата и жены поставил тяжёлый постамент с женским бюстом, и был очень доволен своей оригинальной выдумкой, но тогда он не мог даже предположить, что какая-то собака раскроет его тайну…
И всё было бы хорошо, но однажды Сорокин случайно увидев, как он снимает накладной горб, сразу всё понял. Сорокину оказалось на руку это неожиданное раскрытие тайны скульптора, и он попросил его помочь избавиться от своей жены и от жён приятелей. Тому же ничего не оставалось делать, как только согласиться. И обговорив план действий, они решили спрятать трупы жён под одной из статуй.
Но скульптор не хотел быть в руках Сорокина марионеткой и не желал иметь такого опасного свидетеля. Поэтому решил, как можно быстрее, избавиться от Руслана. Им уже был придуман отличный план, как это сделать, и всё было просчитано до последней мелочи. Но чтобы усыпить бдительность Руслана, ему пришлось показать место тайника, в котором находились акции… И всё было бы хорошо, но план был нарушен случаем с Алёной…
Эти воспоминания немного развеселили скульптора. Но теперь ему предстояло придумать чёткие ответы на возможные вопросы следователя, а это не так легко.
«А зачем мне что-то придумывать? – мысленно стал рассуждать скульптор. – Все мои показания остаются прежними. Только вместо Льва Эдуардовича, будет фигурировать – Глеб Эдуардович. Киллер был, угрозы в мой адрес были. Но я же не думал, что киллер, вместо меня, убьёт брата. А случилось это именно в то время, когда я был… А где я мог быть в это время? Где? Тут надо придумать что-то более правдоподобное"…
Скульптор мучительно стал придумывать себе алиби, но в голову ничего не приходило. Он снова лёг на спину и стал напряжённо смотреть в потолок, словно там мог увидеть нужный ответ. Он мысленно перебирал все места, в которых мог бывать в такое позднее время.
«Конечно же, я был в магазине, – облегчённо вздохнул скульптор. – Правда, в магазине был Лёва, а я сидел в машине, но это ничего не значит. Мы же близнецы! А продавщица уж точно запомнила его. Ведь тогда брат решил купить моей жене подарок, и мы остановились у ювелирного, который закрывался в десять вечера. Лёва минут десять выбирал браслет, а продавщица любезно в этом ему помогала. Но были мы там около девяти. Да кто вспомнит время покупки. А менты пусть проверяют это алиби - оно достоверное. Но следователю я говорил, что, приехав с вокзала, обнаружил мёртвыми брата и его жену, а теперь скажу чистую «правду», что когда вернулся из ювелирного магазина, то нашёл мёртвыми брата и свою жену. Ведь по времени всё совпадает. Да, вроде бы всё получается правдоподобно. Но другого мне в голову ничего не приходит. Стоп! А Федор, который мне объяснял, как проехать до особняка. Ведь он был моим алиби. Да его уже и спрашивали. Конечно же, его показания есть в деле у следователя»…
Скульптор снова загнал себя в угол и напряженно начал думать, как из него выбраться. Он переворачивался с боку на бок, закатывал глаза, но разумного объяснения его встречи с Федором, в голову не лезло.
«Так, я на вокзале был? Да, был. К Федору подходил, и он это подтвердил… Правда, он не помнил, что именно я у него спрашивал. А что я мучаюсь? Скажу, что после магазина заехал на вокзал, посмотреть расписание поездов на Белгород. А когда шёл к машине, то увидев Федора, подошёл к нему и спросил, на каком транспорте можно доехать до особняка. Просто из праздного любопытства. Да и с кассиршей я точно поругался. Она грубо ответила на мой вопрос - можно ли забронировать билеты до Белгорода».
Скульптор остался доволен своей находчивостью и вытер со лба холодный пот. Потом облегчённо вздохнул и снова задумался.
« Значит так. Всё переигрываю. Чтобы не быть в глазах следака полным лжецом, показания оставляю прежними: приехал с вокзала и увидел брата с женой мёртвыми, к Фёдору подходил, с кассиршей поругался. Вот только про ювелирный магазин ещё расскажу, о котором якобы забыл. Эти мои слова будет легко им проверить. И как раз получается, что у меня не было времени убить брата. Значит так: брата встретил, оставил дома с женой, поехал в магазин, чтобы купить жене подарок, а потом на вокзал. Вернувшись же домой, обнаружил брата и жену убитыми».
Скульптор, улыбаясь, потёр руки. Он был доволен, что сокамерники его так и не побеспокоили, и дали ему возможность спокойно поразмыслить.
«Ну а кто был киллером, буду говорить, что не знаю, – продолжил мысленно рассуждать скульптор. – Хотя киллер был на самом деле. И мог спокойно меня убить, если бы не моя сообразительность. Выходит, что я его опередил. Но, конечно, в лицо я его не знаю. Правда, приходил ко мне один тип, который искал Петровых, но я ему сказал, что не знаю таких, и поведал ему своё горе. Думаю, что это и был киллер. Следак же с опером думают, что киллер - это Сорокин. Вот и пусть продолжают так думать и разрабатывать свою версию. Я же сделаю вид, что не хочу сдавать Сорокина, а делать вид я умею. Да, только скажу ещё им, что именно Сорокин и предложил мне купить этот особняк, хотя раньше утверждал, что я его не знал. Этим я дам им зацепочку к их же версии, что Сорокин - киллер. Ну а то, что Сорокин разоблачил меня, даже не заикнусь. Скажу, что он на самом деле считал меня братом Глеба. Да, здорово, я придумал, да и показания почти не изменил. А то, что всё это время выдавал себя за Льва Эдуардовича, объясняется просто. Боялся киллера. Ведь если бы он узнал, что убил не меня, а брата близнеца, то точно и меня бы убил… А там пусть себе доказывают до умопомрачения – правду я говорю или нет. Хотя в моих словах и так будет звучать, почти одна лишь правда».
Скульптор уткнулся в подушку и улыбнулся во весь рот. Потом посмотрел на своих сокамерников, которые уже крепко спали, укрылся с головой одеялом и почувствовал, как часто бьётся сердце.
«Это оно бьётся от радости, – подумал скульптор. – Оно радуется и я рад, что так всё отлично у меня складывается. Хорошо, что я смог обналичить деньги (причём в твёрдой валюте – в долларах), и спрятать их в надёжном месте вместе с акциями. Ведь банкам в моём положении доверять нельзя. И пусть капитан до мозолей на руках разобьёт все мои творения, вскроет пол в мастерской, но клад ему мой не найти».
Глеб Эдуардович решил в эту ночь выспаться, чтобы завтра на свежую голову предстать перед следователем…
P.S. Глеб Эдуардович, отсидев свой положенный срок, который был назначен ему судом год назад, спокойно вернулся в особняк. Следствием же не было доказано, что Ивановых убил именно скульптор. Да и сам следователь больше был склонен к тому, что это убийство совершено Сорокиным... Дальнейшая судьба Иванова Глеба Эдуардовича затерялась в Германии.
Окончание