Непроглядная, воющая и хлещущая дождём темнота настолько сильно сотрясала придорожную забегаловку, что, казалось, утлое заведение куда-то несётся сквозь бездну. Впрочем, никого из находящихся здесь это не беспокоило. В большинстве своём они достигли дна, и собственная судьба их уже не интересовала.
Рядом с окном, то и дело вздрагивающим под ветром, сидел молодой человек. В отличие от прочих посетителей, он был весьма прилично одет и пил, наверное, самое лучшее вино, что могло оказаться в этом богом забытом месте. Но вот его взгляд вполне гармонировал с тихим отчаянием прочих клиентов злачного заведения.
Он сидел и отрешённо смотрел сквозь недопитую бутыль. В рюмочной было тихо, лишь редкие выкрики отчаяния и глухие вздохи сожаления прерывали шум ветра снаружи. Молодой человек в очередной раз покрутил в руке стакан и уже хотел вылить в него остатки вина, когда обнаружил, что напротив кто-то сидит. Он удивлённо поднял глаза и обомлел. Губы недоверчиво пробормотали:
— Генрих?… Откуда ты здесь?…
— Откуда? Я здесь работаю. Это что ты тут делаешь? Ян, для учащегося дьявольской академии твоя физиономия невероятно грустна. Какого чёрта тебя сюда занесло?
Внезапное появление старого друга так ободрило юного чёрта, что он на мгновение позабыл про маскировку. И тут же сидящий поодаль пьянчуга свалился в обморок, увидев, как у парня в секунду покраснела кожа и появились рога.
— Ты поосторожнее! Не раскрывайся. Так что ты тут делаешь? — повторил свой вопрос Генрих.
— У меня зачёт по грехопадению.
— Ясно. Ты изучаешь основы морального разложения. Хм… Сидя тут и глядя на этих забулдыг, много не узнаешь, — заметил Генрих.
Ян рассердился:
— Что ты несёшь?! Как тебя вообще держат на службе?! Без образования! Да ещё и с нулевой сообразительностью!
— Э! Полегче, дружище. Ты уже сарказм перестал различать? Ну-ка, давай рассказывай всё по порядку, — сказано это был столь серьёзно, что Ян тут же ощутил: перед ним сидит вовсе не одногодок, который бросил учебу, а умудренный опытом матерый дьявол.
— У нас зачёт. Для этого весь наш курс отправили в мир людей. Нужно собрать как-можно больше грехов…
— И в чём проблема? — Генрих окинул взглядом обитателей забегаловки, — Тут все стопроцентные грешники. Бери любого. А лучше — всех.
— На кой они мне? — Ян зло сплюнул, — Ты опять меня недослушал! Нужны не просто грешники. Необходимо показать работу механизма грехопадения. Иначе говоря, подтолкнуть человека к греху. При этом полностью задокументировать процесс и изучить. На оценку основным образом будет влиять не то, сколько я успею обработать, а то, насколько сильно будет различаться моральный уровень человека до падения и после.
— Ах, вот оно что! Поэтому ты не берёшь в расчёт этих уже конченных грешников, а пытаешься совратить чистую душу. И у тебя ничего не выходит. Я прав?
Ян только грустно кивнул.
— Это, дружище, непростая задача. Зря ты пошёл по столь сложному пути, — совершенно серьёзно подтвердил Генрих, — Можно было поступить проще: найти десяток слабых душ и совратить их. В сумме вышло бы неплохо.
— Ты просто не знаешь новых правил. Они были приняты уже после твоего ухода. Теперь стоимость души рассчитывается иначе, а мне нужно стать на зачёте одним из первых, — печально сообщил Ян.
— Даже так?
— Именно. Таких забулдыг мне и сотни не хватит. К тому же время на исходе.
— Всё равно не вижу проблемы. У тебя отец не из бедных. Поступи, как все — купи нужное количество грехов. И точка! — Генрих довольно откинулся на спинку стула.
— Я не желаю так поступать, — печальным, но твёрдым тоном заявил Ян.
— Ого! У вчерашнего двоечника взыграла гордость?
— Типа того.
— А чего ты тогда у меня не попросил помощи? Надеюсь, что такое поведение не идёт вразрез с твоим кодексом чести? — сказав это, Генрих разразился таким взрывом хохота, что на мгновение даже заглушил бушевавшую за окном непогоду.
Ян лишь стиснул зубы и ничего не сказал. Генрих тут же понял, что нужно прекращать добивать старого товарища. Он несколько секунд помолчал, а после тихо спросил:
— Расскажешь, что случилось?
И Ян рассказал. Ещё в начале семестра, ожидая зачёта, он сразу решил, что найдёт убеждённого праведника и заставит его совершить грех. Это уже само по себе было немалым испытанием, ведь в современном мире навалом кого угодно, кроме праведников. Но Ян знал, что они есть. И его стратегия по поиску сработала идеально. Он начал с изучения деятельности благотворительных организаций и быстро нашёл требуемое.
Его целью стала молодая женщина-врач, которая не только в силу профессионального долга спасала людей, но и ежедневно совершала массу добрых дел: она кормила бездомных, подбирала брошенных кошек и собак, на выходных работала в приютах… Описывая её жизнь Ян постепенно становился всё словоохотливее. Это не могло укрыться от внимательного глаза Генриха, который, слушая товарища, хмурился всё сильнее.
Наконец Ян умолк и выжидательно глянул на друга. Генрих опустил взгляд, он не хотел, чтобы его настроение можно было прочесть по глазам.
— Ты должен оставить в покое эту дамочку.
— Почему?!
— Потому что у тебя маловато силёнок. Не тебе сбивать с пути такую личность. Как её зовут, кстати?
— Мэри.
— Тем более, с таким именем.
Ян всё и сам отлично понимал. Но признаться себе в этом было невероятно трудно.
— Что же мне делать? — с надрывом спросил Ян.
— Взять не качеством, а количеством.
— Я тебе уже сказал, что не смогу обработать нужное количество…
— Да, помню. А покупать ты не хочешь, — Генрих задумчиво поводил пальцем по столу, — Честно говоря, в лидеры этого зачёта ты не войдёшь. Но есть возможность его сдать и даже заработать приличные деньги.
Ян удивлённо воззрился на друга.
— Каким образом?
— Помнишь, раньше в ходу были замечательные штуки — индульгенции.
— Что за бред! Эти времена давно прошли. И какой смысл в продаже несуществующего отпущения грехов, мне как раз надо эти грехи заполучить!
— Хехе… Старые методы и сейчас хороши, но нужно просто всё иначе обставить. Если у людей раньше был спрос на отпущение грехов, и церковники этот спрос изучали, то нам, дьяволам, надо идти дальше. Мы должны формировать спрос! — Генрих весело подмигнул Яну и, не дожидаясь его вопроса, пояснил: — Мы будем продавать прощение грехов авансом. И получается, что будем заниматься продажей прав на совершение грехов. Но только получать и деньги, и грехи будем мы. Двойная выгода!
— Это бредятина! — взорвался Ян, — Ты надо мной издеваешься?! Такие вещи наверняка уже опробовали. К тому же кто захочет заранее грешить? На это только маньяки способны.
Взгляд Генриха мигом потух. Он демонстративно отвернулся от Яна, махнул рукой и разочарованно проговорил:
— С тобой всё ясно. Тебе не стоит сдавать зачёт и вообще учиться в академии.
— Это ещё почему? — опешил Ян.
Но Генрих не ответил. К удивлению Яна, он не смеялся, а повернувшись, стал невероятно серьёзно изучать лицо, казалось бы, так хорошо знакомого друга. От этого взгляда у Яна по телу побежали мурашки, но он не осмелился выдавить и слова.
Через несколько минут напряжённого молчания Генрих медленно проговорил:
— Предлагаю тебе использовать Ящик Пандоры. Этот артефакт является не только бесконечным источником бед и несчастий, но и несёт попутно массу удовольствий для пользователя, наделяя того практически всемогуществом. Я знаю, одного человечка, что запросто даст деньги на его приобретение, а сам станет источником грехов, кои ты так жаждешь. Не беспокойся, будешь доволен и качеством, и количеством грехов. Согласен на такой план?
У Яна не было иного выбора, и он кивнул.
***
На следующее утро Генрих бесцеремонно разбудил друга. Он с грохотом уронил на пол здоровенный мешок.
— Вот требуемая сумма. Как приятно, что и у людей, и у чертей золото является универсальным средством расчётов. Теперь быстро возвращайся в ад и выкупай Ящик Пандоры. Я жду тебя по этому адресу, — Генрих протянул записку, — И давай поживее. Это в твоих интересах.
Не прошло и получаса, как запыхавшийся Ян явился в нужный особняк. Его маскировка позволила без труда обойти самую серьёзную человеческую охрану и добраться до пузатого толстосума, что с нетерпением ждал артефакт. Рядом уже стоял Генрих.
— А вот и наш посыльный! — радостно объявил он и тут же забрал из рук Яна свёрток, — Получите воплощение ваших желаний.
Ян сразу сообразил, что Генрих ничего не сказал толстяку о реальной природе артефакта. Но когда он глянул в водянистые на выкате глаза, то родившегося в аду чёрта тут же передёрнуло. Таких отъявленных грешников ему видеть ещё не приходилось. Ян хотел было запротестовать, ясно понимая, что цена грехопадения такого человека явно нулевая. Но спохватился, сообразив, что этот мерзкий человечишко наверняка полон самых отвратительных сюрпризов, и с количеством грехов проблем быть не должно.
Так оно и вышло. Толстяк был настоящим гением до выдумывания самых отвратительных занятий. Водопад его грехов, что воплощались с помощью Ящика Пандоры, перекрывал все разумные пределы, которые были привычны для обитателей ада. Ян в первый же день едва не лишился дара речи, наблюдая за реализацией невероятно извращённых фантазий, достойных занесения в золотую книгу дьявольских достижений.
Всё это было настолько непривычно, что Ян со всё большим и большим недовольством смотрел на творящиеся злодеяния. Его разум, способный переварить куда более изощрённые вещи, чем мозг человека, напрочь отказывался воспринимать происходящее. Но молодой чёрт понимал, что у него просто нет иного выхода, как терпеть гнусности толстосума, старательно фиксируя факты свершения грехов.
Ян был так ошарашен деяниями их клиента, что совершенно не ощущал происходящего с ним. Этого не заметил бы ни один чёрт. А вот Генрих видел это прекрасно. Ян понятия не имел о том, какой опыт приобрёл его друг, живя в мире людей. Более того, почти никто в аду этого не знал. В противном случае судьба Генриха была бы незавидной. Но он уже давно привык балансировать на краю, находя в этом своеобразное удовольствие.
Сейчас, наблюдая за Яном, он мысленно ждал вспышки. Генрих знал, что все теоретики ада считали, что дьявольская душа не способна на сияние, и никакие взрывы добрых чувств ей неведомы. Но пережитое в мире людей заставляло его в этом сомневаться. И вот теперь Ян проявлял все признаки надвигающегося перелома.
Генрих ждал, и его ожидание внезапно воплотилось в реальность. А произошёл, казалось бы, пустяк: их источающий грехи клиент вознамерился превратить приют для девочек в публичный дом. Возможно, Ян бы не прореагировал на это, но оказалось, что в этом богоугодном заведении постоянно бывает Мэри. Она не только оказывала материальную помощь, но и знала всех воспитанниц, много общалась с ними, а с некоторыми её связывали практически сестринские отношения.
От того предложения Яна аж перекосило. Генрих моментально напрягся. Он чётко понимал, что если Ян испепелит толстяка, тот безо всяких проволочек отправится в ад. И тогда перед его другом встанут проблемы посерьёзнее зачёта.
К счастью, Ян оказался более хладнокровным, чем думал его друг. Он помолчал несколько секунд, затем медленно разжал кулаки и хрипловатым голосом проговорил:
— Такое деяние недопустимо!
После чего развернулся и вышел.
Генрих внутренне возрадовался сдержанности товарища, но тут же спохватился и помчался следом.
— Ян! Ян! Стой! Куда ты собрался?
— Подальше отсюда, — бросил он не оборачиваясь.
— Погоди! Ты же должен понимать, что он конченый ублюдок, который не может себя вести иначе. И к тому же мы ещё не набрали нужное количество грехов.
Ян остановился, но поворачиваться не стал. Его голос полнился едва сдерживаемым гневом:
— Работай с ним сам. Я потом расплачусь с тобой.
И Ян моментально пропал. Генрих только всплеснул руками.
Ян сломя голову нёсся через пространство. Он не понимал, что с ним творится. Казалось бы, он должен дрожать от страха перед предстоящим провалом зачёта, сходить с ума от перспективы отчисления, испытывать отчаяние перед грядущим объяснением с отцом. Но его тревожило совсем иное. Хотя что это было, он никак понять не мог. Ян метался по Земле, спускался в ад, слонялся по бесконечным залам чистилища… Ему не было дела до того, что творит Генрих с тем мерзким толстяком. По совершенно непонятной ему причине разум Яна то и дело возвращался к мыслям о Мэри…
Нежный облик совершенно необъяснимым образом оказывался в любом месте, куда бы Ян ни бросил взгляд. Она мерещилась ему в отражении витрин, улыбалась в каждой капле росы. Её голос слышался и в городском шуме, и тишине каменного безмолвия…
Ян чувствовал, что сходит с ума.
Но внезапно острая боль пронзила тело. Это было столь непривычно, столь странно и чужеродно, что он удивлённо застыл на месте и начал шарить рукой по груди, ища следы от вражеского проклятия.
Ничего подобного не обнаруживалось, и теме не менее в душе нарастала тревога. Ян наконец сообразил, что произошло что-то ужасное, что-то такое, масштаб чего он не мог охватить своим разумом. И как только Ян это понял, перед ним возник Генрих. Лицо друга хранило каменное спокойствие, вот только Ян совершенно неожиданно для себя увидел искажённую внутреннюю боль. Он резко спросил:
— Что произошло? Я вижу по твоему лицу что-то страшное.
Генрих сглотнул и не стал отвечать сразу. Он сделал успокоительный жест и только потом проговорил:
— Прежде всего, чего бы ты потом ни услышал, я даю клятву адским пламенем, что всё исправлю. Ты слышишь меня?
Ян был немало удивлён сказанным. Клятва адским пламенем была высшим запретом в преисподней. Особенность её была в том, что она абсолютно не допускала нарушения такого обещания. И в этом не было исключений ни для кого. Даже сам владыка ада Люцифер не мог игнорировать этот запрет. Поэтому и давалась эта клятва невероятно редко. Естественно, что Ян никогда не слышал такое своими ушами.
— Так… Я понял… Но что ты собрался исправлять? — голос Яна предательски дрожал.
— Я дал этому идиоту разрешение на исполнение всех желаний разом. Хотел поскорее тебе грехов насобирать. А он… — Генрих собрался с духом и выпалил: — Он убил Мэри.
Это было столь шокирующе, что разум Яна просто не воспринял последнюю фразу. Он недоверчиво посмотрел на друга и уточнил:
— А он… что?
И тут до Яна дошло. Увы, Генрих напрасно пытался заранее успокоить друга. Слова страшной клятвы просто испарились из головы Яна. Он завопил столь жутко, что звуковой волной снесло несколько обветшалых зданий, стоящих поблизости. Но это было только началом его буйства. Ян метался и сносил всё на своём пути. Казалось, что он готов уничтожить всё человечество. К счастью, Генрих предполагал такое развитие событий и заранее заготовил средство для оглушения потерявшего контроль друга.
***
Спустя два часа Генрих сидел на старой железнодорожной станции. Порядком сгнившая скамейка имела довольно отталкивающий вид. Прочий антураж вокруг тоже не сверкал новизной. Слои пыли, грязи, ржавчины, выцветшей и облупившейся краски покрывали всё вокруг. Эта ветка путей давно не использовалась, и станция была заброшенной. Такое место отлично подходило для тайной встречи представителей потусторонних сил.
Генрих глянул на часы, и его тут же передёрнуло. Природная неприязнь к служителям света заставила его моментально напрячься. Он повернул голову и увидел стоящего поодаль ангела. Удивительно, но представитель слуг Господа Бога смотрел на демона безо всякой ненависти и высокомерия. Не было в нём и страха.
— Привет, меня зовут Андрий. Иззилль передала мне твою просьбу о встрече. Что тебе нужно?
Генрих нервно пожевал губу и ответил:
— Мне нужна ваша помощь.
— Наша? — казалось, Андрий был удивлён.
— Да. Только вы в силах помочь…
***
С момента принесения Генрихом клятвы адским пламенем минула неделя. За всё это время Ян ни разу не видел друга. Он не стал шататься где попало, и после того как оглушение перестало иметь силу, спустился в ад. Ян вернулся в общежитие академии и лёг в свою кровать. Бежали часы, сменялись дни и ночи, а юный чёрт всё также неподвижно лежал и смотрел в потолок. Он совершенно не обращал внимания на время, сразу для себя решив, что если его выгонят, то так тому и быть.
Стук в дверь вывел его из состояния всенаплевательского транса. Ян нехотя скосил глаза. Стук повторился.
“Хм… Вряд ли это комендант или декан. Уж больно слабо стучат. Впустить, что ли?” — Ян вздохнул и крикнул:
— Не заперто.
Дубовая дверь тихонько отворилась и в щель просунулась вихрастая голова малолетнего дьяволёнка. Он осторожно оглядел помещение и тут же юркнул внутрь. Подойдя к кровати, он вынул из-за пазухи два свитка и положил их на стол.
— Вот. Велено было передать. Я передал, — деловито сообщил рогатый малец и тут же пулей вылетел из комнаты.
— Однако… — Ян с кряхтением сел на кровати и глянул на стол. Первый свиток представлял собой магически запечатанный массив собранных грехов. Смотреть на него Яну было невыносимо. Что было во втором, он не знал.
Ян протянул руку и развернул бумагу. Это была записка от Генриха:
“Я дал тебе клятву, и я её исполню. Грехи тебе передали. Бери их и иди на зачёт. Во время взвешивания собранных грехов обязательно правильно выбери место для наблюдения за проведением измерения. Кресло наблюдателя может перемещаться куда угодно. Но ты должен занять место на точке равновесия чаш весов! И крепче держись!
P.S. Это важно не для тебя, а для Мэри!
P.P.S. Это письмо немедленно уничтожь!!!”
Ян читал строки, и в его груди стремительно нарастала ярость. Но когда он дошёл до постскриптума, то вся злость мигом растворилась в небытии.
Он несколько раз ошалело перечитал письмо, но больше никакой информации из него не получил.
***
В день зачёта Ян пришёл в зал проведения испытаний и тут же затерялся в огромной толпе однокурсников. Гомон, смех, шутки разной степени жестокости, толкотня и ругань — всё это было обыденностью адского сообщества. И хотя Ян вырос в такой обстановке, она впервые показалась ему неприятной.
Он старательно начал продвигаться в сторону и занял место в закутке, прижавшись к каменной колонне. Ему захотелось закрыть глаза и отрешиться ото всего. Но даже когда он полностью изолировал себя от внешних раздражителей, спокойствие не посетило его душу. Он то и дело возвращался мыслями к Мэри и к записке Генриха.
Ян понимал, что дева в раю, и её мучения давно закончились. Но это не приносило ему облегчения. Ему казалось, что если он с ней поговорит, то его беспокойство улетучится. Эта мысль удивляла его самого, ведь он с ней никогда не разговаривал. Он смотрел на неё издали или подкрадывался ближе, слышал её голос и даже дыхание, а поговорить так и не смог… Теперь ему грезилось, что если он попросит у неё прощения, то на него снизойдёт долгожданное облегчение. И хотя для чертей прощение было пустым звуком, но Ян почему-то никак не мог уйти от этой навязчивой идеи. С каждой секундой ему всё сильнее хотелось поговорить с Мэри. Ни о чём другом в этот момент он и думать не мог.
И тут внезапная встряска выдернула молодого чёрта из плена мрачных мыслей. Он недовольно открыл глаза и с ужасом воззрился на ректора академии. Громадный окутанный давящей аурой демон смотрел на вжавшегося в стену студента с нескрываемой неприязнью.
— Как давно ты видел своего дружка Генриха?
Ян тут же облился холодным потом. Ужас, что друг вляпался в какую-то махинацию, заставил дрожать как осиновый лист. Было ясно как день, что такой интерес к его товарищу проявлен вовсе не из банального любопытства. Наверняка Генрих сделал нечто запретное. И хотя можно было легко предположить, что это никак не связано с Яном, он страшно запаниковал.
Ян испуганно пролепетал:
— Как он ушёл из академии, так я его и не видел…
— Неужели? — ректор нахмурился, не веря ни единому слову студента, — У меня нет ни желания, ни времени выяснять, правда это или нет. После зачёта с тобой будут беседовать дознаватели адской канцелярии. Уж они-то всё выведают о твоём друге, что теперь будет изгнан из ада.
— ЧТО?! — от услышанного Ян даже позабыл о страхе.
— А ты не знаешь? — в свою очередь изумился ректор, — Он будет изловлен, и над ним будет проведён ритуал изгнания из ада.
— ЗА ЧТО?!
— За незаконный контакт с ангелами. Он станет бессильным духом, и ему нигде не будет места.
Сказанное так ошеломило Яна, что он позабыл не только субординацию, но даже Мэри вылетела у него из головы. Жуткая участь, ожидавшая Генриха страшила невероятно. Для чёрта стать бессильным духом было куда хуже развоплощения. Ян много раз слышал, как изгнанные бесы сходили с ума, потеряв силы, которыми обладали с самого рождения. И вот теперь его друг должен испытать этот кошмар.
Перепуганный молодой чёрт схватился за голову и не знал, что теперь предпринять. Немудрено, что он едва не пропустил свой вызов.
Голос распорядителя уже в третий раз выкрикивал имя Яна, когда тот наконец осознал, что ему вот-вот могут засчитать неявку на зачёт. На негнущихся ногах он подошёл к распорядителю и запинающимся голосом пробормотал:
— Вот собранные грехи, — он протянул свиток и, спохватившись, добавил: — Я хочу наблюдать за взвешиванием из точки равновесия чаш весов.
Эти слова не удивили чёрта из учёного совета. На его веку случались куда более экстравагантные запросы. Он сделал приглашающий жест, и перед Яном появилось изящное сидение, походившее на аскетичное кресло офисного работника. Он тут же уселся в него и без промедления вцепился в подлокотники. Это вызвало у распорядителя лишь едва заметную улыбку, и он лёгким взмахом руки отправил Яна на коромысло гигантских весов.
Оказавшись довольно высоко над толпой, Ян заметил, что в его сторону почти никто не смотрит. Тут не было ничего удивительного. Кого мог заинтересовать какой-то заурядный студент? Тем временем кресло Яна зафиксировалось на точке равновесия, а через секунду одежда на его груди распахнулась, и верхнюю часть туловища разделил глубокий разрез. Ян боли не почувствовал, такая процедура была ему не в новинку. Он спокойно смотрел, как половина его чёрного сердца магическим воздействием была вырезана и отправлена на первую чашу весов, на другую должны быть возложены собранные им грехи. Если чаши окажутся в равновесии, или грехи окажутся тяжелее половины демонического сердца, то он получит зачёт.
Ян смотрел, как распорядитель неторопливо понёс полученный свиток с собранными грехами ко второй чаше весов. И тут его словно окатили кипятком. Он ощутил, как время внезапно потекло медленнее. Шаги чёрта из учёного совета становились всё более долгими. Звуки превратились в завывания.
Ян понял, что Генрих не шутил, и что рискнул всем именно из-за этого момента. Молодой чёрт ещё сильнее вцепился в подлокотники.
“Что происходит? Неужели Герман смог наложить заклятие на весь зал проведения зачёта? Бред! Это невозможно…”
Краем глаза Ян увидел незнакомых чертей, что подошли к ректору. Судя по их отвратительным ухмылкам, это явно были те самые дознаватели адской канцелярии. Молодой чёрт в этот момент подумал, что каков бы ни был результат зачёта, предстоящая беседа с этими персонажами к добру не приведёт. Ян перевёл взгляд на вторую чашу весов и увидел, как свиток с собранными им грехами падает на чашу.
Свиток не падал, а словно тонул в воздухе. Скорость его движения была такова, что он собирался преодолеть какие-то полметра не за долю секунды, а за несколько минут. Ян оторопело оглядел зал. Время практически замерло. Замедление сковало всех, лишь Ян ничего, не понимая, испуганно вертел головой.
И тут у него глаза полезли на лоб, ибо зал нелепо изогнулся, словно пытаясь изменить метрику пространства. Ян увидел, что на происходящее обратили внимание все в зале. Распорядитель, проводящий зачёт, поражённо уронил челюсть. Ректор в бешенстве стиснул кулаки. Дознаватели адской канцелярии перестали улыбаться.
Ян совершенно не понимал, что происходит. Он ощутил, как на лбу выступила испарина. Он уже хотел поднять руку и стереть пот, когда невероятная тяжесть вдавила его в сиденье. И тогда он ещё сильнее вцепился в подлокотники, ощущая, что пулей вылетает куда-то.
Ян пронёсся сквозь свод преисподней, словно тот не был несокрушимой преградой, которую не могли преодолеть ни силы света, ни силы тьмы. Мимо Яна просвистели огни царства людей. Яркой вспышкой унёсся вдаль престол Господа Бога. Секунда… и известная вселенная осталась позади. Ян с ужасом зажмурился, проклиная всё на свете. Он уже понимал, что теряет своё воплощение. Бывший демон растягивался и деформировался, стремительно утрачивая связь с миром. Он понимал, что тело не сохранить. Но тут же ощутил, что выворачивается и его внутренний мир…
Последнее, о чём Ян успел подумать, было мыслью о возможности прорыва за горизонт сущего…
***
Ян очнулся оттого, что свет немилосердно бил в глаза. Он тут же снова зажмурился, но успел заметить, что рядом кто-то есть. Ян моментально замер, ожидая чего угодно. Но незнакомец не проявлял активности и сам явно ждал действий Яна.
Молодой чёрт осторожно вдохнул, выдохнул и медленно приоткрыл глаза.
Рядом улыбалась Мэри. Она смотрела в его очи так внимательно, словно силилась разглядеть что-то удивительное. Ян под этим взглядом застыл, не смея даже громко дышать. Наконец девушка отодвинулась и со смехом сказала:
— Да, это действительно ты.
— Э… Я?...
— Да, ты тот, кто был рядом со мной в последнее время. Я тебя не видела, но чувствовала. А теперь я тебя узнала.
Ян тут же смутился и отвернулся. Он оглядел странное пространство, которое туманом уходило в бесконечность. И на всей его протяжённости возникали и исчезали фантастические пейзажи и образы.
Ян хрипло спросил:
— Где мы?
— За пределами нашего старого мироздания.
— Но как мы тут очутились?
— Помнишь, где ты был до этого?
— Да. На зачёте.
Мэри кивнула.
— Как твой друг и просил, ты занял место в центре равновесия. Он знал, что сидение имеет волшебную подвижную конструкцию и привязывается не к координатам, а к характеристикам места. Поэтому при смещении центра равновесия, оно моментально перемещается в нужную точку.
— Ничего не понимаю. Я прекрасно знаю, как устроены весы… — недоверчиво пробормотал Ян.
— Ты знаешь, как действуют весы, когда на них помещаются вещи со сходными характеристиками.
Ян непонимающе хлопал глазами, силясь понять, что имела в виду Мэри. И она пояснила:
— Дело в том, что твоё сердце — это сердце раскаявшегося демона. Оно имело отрицательную массу зла. А когда на весах пытаются уравновесить вещи с разноимённой массой, то что происходит с центром равновесия?
— Что?
— Он устремляется в бесконечность! — Мэри улыбнулась, — Это Генриху подсказали ангелы, к которым он обратился по поводу меня.
— Стой! Ну со мной понятно. А ты как тут очутилась?...
— Таким же образом. Генрих договорился об этом опыте с ангелами. Он позаимствовал часть собранных грехов и мою половинку сердца. И я перенеслась сюда лишь на пару мгновений раньше тебя.
— Но твоё сердце!… И моё…
Ян в ужасе глянул на своё тело и обнаружил, что сквозь закрывшуюся рану выходит широкая полоса радужного света. Она едва заметной лентой уходила вдаль. Ян глубоко вдохнул и понял, что эта нить опутывает всю бесконечность нового мироздания.
Он ошалело посмотрел на Мэри и увидел, что в её тело тоже входит радужный поток. Ян смотрел в улыбающиеся глаза девушки и понимал, что теперь они связаны странной проекцией, что соединяет их души.
Мэри поняла его мысли и подтвердила догадку:
— Да, теперь у нас одно сердце на двоих. И это сердце этого мира…
***
Генрих сидел на пустыре и смотрел на поднимающееся солнце. Он знал, что с его другом всё получилось. Он выполнил свою клятву. Но совершенно не знал, что делать дальше.
Сзади раздалось шуршание складываемых крыльев, и рядом сел одноглазый ангел. Генрих покосился на него:
— Игнатий? Я думал, прибудет Андрий.
— Он занят. Решает твои проблемы.
Генрих хмыкнул и отвернулся:
— Не думал, что у вас такие шутки в ходу.
— Я совершенно серьёзно. Ранее я сам сомневался в его догадке, но теперь вижу правоту.
Ангел был совершенно серьёзен. И Генрих нехотя снова повернулся к нему.
— О чём ты?
— Твои крылья побелели.
— ЧТО?! — Генрих в ужасе глянул за спину и тут же вскочил, — Но… Как?… Разве такое возможно?!
Игнатий едва заметно улыбнулся и совершенно серьёзно сказал:
— Когда решаешь заведомо невозможную задачу, то разве стоит удивляться невозможной награде?