Восточная мудрость гласит: «Один клоун даёт людям больше здоровья, чем караван с лекарствами».
Гоша был клоуном милость Божьей.
Он никогда не играл на манеже – он всегда был собой – изумлённым ребёнком с широко раскрытыми в огромный мир глазами. И весь облик его, все репризы дышали солнечным запахом детства и добрым баловством.
Уже на первом курсе циркового училища он вызвал к себе интерес. Талант его был ярок и увлекателен. Он не смешил до слёз, но заставлял удивляться и радоваться. Улыбка для него была важнее смеха. Гоша был сродни поэтам – обладавшим счастливым даром замечать в сером приевшемся мире драгоценную новизну и прелесть. Он щедро делился с окружающими своими открытиями – словно самым необходимым.
Он жил в своём, ином, сказочном мире.
В каждом древесном стволе ему виделись весёлые деревянные мальчишки…
В любом звуке слышалась взволнованная речь: простодушные берёзки радовались сну промышленных чудовищ, ласточки и звёзды ссорились и мирились с облаками…
Бесконечный, неисчерпаемый, в одну и ту же клоунаду он каждый раз добавлял новые неожиданные штрихи и тона, и она всегда смотрелась и звучала иначе, чем прежде – как если бы на цветущем кусте каждое утро вырастал новый невиданный цветок, наполняя всё растение молодой кровью, а сад – свежим ароматом.
Он любил и жалел этот усталый мир и хотел раскрасить и распахнуть его, влюбить в него и очаровать им…
Он никогда не стеснялся обращаться к сердцу, слушал сердце и верил ему.
Зачастую зрители смеются и аплодируют клоуну, в душе испытывая некоторое превосходство над ним. Такого никогда не было при встрече с Гошей. Во время выступления Клоуна, Открывающего Мир, всё серое вдруг становилось цветным, плоское – глубоким, молчащее – поющим…
Со стороны он казался баловнем, счастливым ребёнком, осыпанным лёгкими успехами. А он был одержим работой. Ведь даже самая простая сказка – результат долгой работы и мук.
Тысячью бессонный ночей, десятками доводящих до бесчувствия часов репетиций над самым проходным трюком, горами исчерканных рисунками и заметками тетрадей – оплачена лёгкость на манеже.
Гоша пылал – и Цирк был его алтарём!
Он быстро проскочил первые ступени клоунской карьеры – работу в массовках, эпизодах и «подсадках». Был замечен, прокатан на соло-репризах и, имея наработанный в какие-то три года оригинальный репертуар из почти двух десятков клоунад, получил предложение работать ковёрным – клоуном, заполняющим паузы между номерами, ведущим программу, страхующим представление на случай заминки.
…Случаются в цирковой программе, где люди, животные и техника связаны в одну тугую нить - провалы – дыры, которые приходиться штопать ковёрному.
- Три минуты!.. – кричал тогда яростным шёпотом Гоше инспектор манежа, и клоун летел к публике, хватая по пути первое, что попадалось под руку – шляпу, зонт метлу, скрипку или концертину, зачастую не представляя пока, что он будет делать…
И каждый раз случалось чудо!
Предмет в руках клоуна оживал, проявлял характер, за которым угадывалась судьба…
Метла изображала Золушку, кружилась с Гошей в вальсе и сердито бросалась на униформистов, которые пытались заставить её опять мести манеж…
Зонт ломался во все стороны и скрипел на все лады, требуя себе законного ремонта и заслуженного отдыха…
Шляпа романтически прорастала цветами…
Скрипка или концертина веселилась на похоронах первого областного ворюги и рыдали на весёлой презентации крематория…
- Гоша – Клоун!.. – радовался старый инспектор манежа, наблюдая Гошину работу. – У него не сердце – бархат!..
Его любили. Дети узнавали его на улицах и бежали за ним, чтобы он показывал им фокусы и трюки. Девушки и женщины присылали ему в цветах признания и приглашения, чем страшно смущали его. Гошу любили, как любят талантливых и красивых детей. Публика вылом ломилась в цирк – на клоуна Гошу.
А он по-прежнему парил в своих высоких облаках, насвистывал слышимую только им музыку, пленялся цветным и безбрежным миром, работал, как проклятый, и смутно предчувствовал неведомые пока грядущие перемены…
И вдруг однажды прямо посреди бегущей толпы он вздрогнул и остановился, поражённый внезапной, простой и яркой идеей – он должен отыскать себе девушку-партнёршу и одновременно – любимую!
В один миг вихрем пронеслись перед ним новые сюжеты и герои. Он увидел их сказочные феерии и грандиозные буффонады. Волнуясь, он смотрел их, как зритель, и переживал, как артист. Новые замыслы переполнили его…
Он сразу выдумал себе Её, живописал до ноготочка, до завитка волос, до загнутой вверх реснички…
Он выбрал звезду, назвал Её именем и еженощно молился Ей…
Посвящал Ей стихи и репризы…
Он искал Её…
Порой ему чудилось, что в настоящую минуту Она проходит по соседней улице!.. И тогда он срывался из дома и долго блуждал по Городу в любую погоду и время суток, путаясь в знакомых местах и вглядываясь в лица прохожих…
Так взрослый почти тридцатилетний человек мучался непростительной для своего века и мира страстью – он без памяти любил ту, которой могло не быть.
И сегодня мечта его обрела плоть.
Мечты одержимых умеют сбываться.