Виктор, разумеется, не спал до утра, не желая расплескать приятное ощущение после вечера с Алвой. Он побродил по единственной освещённой аллее. Потом послушал музыку. Потом он навестил Кристина. Лейна беспокойно спала в кресле, и Виктору стало жаль её: девочка может заработать нервное расстройство, да и такое дежурство может стать опасным. Пора отсылать девочек назад, к матери, пусть готовятся к началу учебного года. Он осторожно разбудил её и сам проводил в маленькую спальню на втором этаже сонную девочку. Пусть высыпается, а потом идёт к тётке на кухню: не дело занимать ребёнка уходом за слугой.
Виктор убрал капельницу. Счастье, что Мари сменила памперс, и ему не придётся заниматься этим среди ночи. Он постоял немного, всматриваясь в смертельно бледное лицо, вздутые вены, синяки на руках от собственных ошибок и промахов. Живой мертвец. Какие процессы идут в его больной голове? Никаких видимых изменений. Ни единого намёка на то, что он готов ожить. Или Виктор неверно трактует внешние признаки, или этого недостаточно для однозначных выводов и подтверждения догадок.
Виктор пока что не решился мучить старого слугу чередой анализов: пожалуй, он не готов ещё к работе с живыми людьми, нет. Он теоретик. Надо набраться не только житейского опыта и практики, но и твёрдости и хорошей толики жестокости.
Конечно, когда опыты его захватят, он, возможно, как и отец, не будет обращать внимания на то, что работает с живыми людьми, охваченный экспериментальной лихорадкой. Ведь наверняка отец не был таким с самого начала. Его таким сделали.
Он вышел из комнаты и спустился вниз, твёрдо решив заставить себя спать во что бы то ни стало, но вместо этого почему-то прошёл не налево, а направо, к своему кабинету. И остальные два часа после рассвета он провёл, меряя шагами комнату и прислушиваясь к звукам в доме и в парке. Несмотря на зловещие события, дом оставался великолепен. Сказочный замок. Жизнь Фернандеса и Бертрана здесь была идиллична...
Особенно изводили его мысли о Герфиле. Виктор не знал, как ему вести себя с Герфилом, как утешить, и до сих пор, фактически, не разговаривал с ним по душам. Герфил выглядел совершенно одиноким и отчуждённым, он мучился – и держал свою муку в себе. Не воспримет ли он новый отказ Виктора как предательство? И Виктор, и девочки слишком многим обязаны ему, и не вина Георгия, что он влюбился в Виктора Мендеса-младшего, а закономерность. Но жалость – опасное чувство и может далеко завести. Алва. Алва может помочь ему окончательно избавиться от зависимости.
Так Виктор, тоже в одиночку, боролся со своими тараканами, потом задремал в кресле, но не более чем на час: приглушённый крик петуха с дальнего угла парка заставил Виктора подскочить.
В кабинете его и застал Чиллито – ранним сумрачным утром.
- Чил? В такую рань? Что ты тут забыл?
- Не мог спать. Копался в архивах. Потом искал вас. Вы уже не спите - я так и полагал. Не такая уж рань – уже пять утра. В это время часто начинался мой рабочий день. Господин Виктор, - сказал Чиллито официальным тоном, входя в холл с кипой папок в руках. Его глаза ввалились, лицо посерело от переутомления. – Я попрошу вас помочь мне отчитаться в тех областях, в которых не успел отчитаться Фе. Нет, не отмахивайтесь, мне будет легче от сознания, что хотя бы частица груза свалилась с моих плеч. Давайте закончим вместе.
Виктор сидел в кресле, любимом кресле отца, и думал о том, что нет ничего нелепее, чем разбираться с бухгалтерией в пять утра. Чиллито сидел напротив него и чуть левее, перед монитором, просматривая чеки и докладные и продолжая монотонно, скрупулёзно зачитывать итоговые расходные суммы и заносить их в таблицу. Виктор устал и боролся с дремотой, но не желал признаваться, что не слушает, и что зря он согласился на эту процедуру, потому что ему наплевать на эти цифры. Пусть в них копается Элеонор.
Его глаза слипались, голова клонилась. «Наверное, не стоит больше высиживать. Надо отдохнуть. Надо чаще отдыхать. Не успеешь оглянуться – как начнётся учёба. Я должен быть свежим, чтобы не спать на ходу. Всё забыть. Это была нелепая случайность. Шизофренический бред. Фата-моргана. Но среди нас нет шизофреников! И психопатов-маньяков нет. Что же тогда…»
В какой-то миг Виктор и впрямь отключился – но встряхнулся и заставил себя проснуться. Сейчас он проснётся окончательно, встанет, извинится перед Чиллито и направится в спальню.
И вдруг где-то далеко, на периферии глаза, промелькнула неясная тень. Даже не тень, а намёк на неё. И что самое чудесное, этот расплывчатый силуэт показался мучительно знакомым. Зловеще знакомым. Но Кристин спал крепким, глухим сном, и не собирался пока что просыпаться – Виктор только что был у него и не заметил ничего нового: то же дыхание, то же кровяное давление, то же положение тела и постельного белья. Но тень напоминала согбенную фигуру старика с воздетыми руками. Виктор моргнул глазом – тень исчезла.
«Я всё ещё сплю?» - изумился Виктор. – «Мне снится сон?» Он попытался тяжким усилием вынырнуть из сна – и тут же застыл в изумлении. За спиной Чиллито стоял Кристин, в трусах и распахнутой белой рубахе, бледный, точно призрак, с занесённым кухонным ножом.
Виктор закричал, схватил со стола тяжёлую папку и швырнул в Кристина. Кристин увернулся от папки – она упала на пол с тяжёлым стуком, задев Чиллито по уху. Чиллито вскочил, опрокинув стул.
- Вы что… - начал было Чиллито, но при виде лица Виктора слова застряли у него в глотке. Он обернулся – и одеревенел. Ибо Кристин с торжествующим выражением на лице медленно поднимал над головой нож. Нет, не сапожный дырокол с деревянной рукояткой из коллекции Бертрана, а нормальный кухонный нож.
– Я приказываю тебе успокоиться! – произнёс Чиллито, чеканя слова, твёрдо и уверенно, и стараясь смотреть прямо в глаза слуге, но голос его дрожал, и он тихонько пятился назад. - Именем Фернандеса Веги! Именем Виктора Мендеса! Приказываю – бросить нож и лечь на пол!
Кристин вдруг ухмыльнулся и повертел ножом над головой. Сделал шаг вперёд, явно наслаждаясь мгновением, поиграл ножом, перебрасывая из руки в руку, и вновь занёс его. Теперь Чиллито и Виктор отступали вместе. Чиллито попутно сгрёб со стола пачку распечаток и двигался к двери, швыряя в лицо Кристину квитанции и таблицы, и повторял, как заведённый: - «Кристин, что же ты? Ведь это я, это же я, Чил! Брось нож! Именем Фернандеса! Именем Хозяина!»
Уткнувшись спиной в дверь, Чиллито выдавил её, едва не упал, и ринулся прочь из кабинета. Следом выбежал Виктор и с силой захлопнул за собой дверь. После первичного изумления неконтролируемый страх, словно перед ожившей тенью, овладел ими.
- Я хочу выманить его наверх, - прошептал Виктор. – И закрыть там.
Они пересекли приёмную, затем – короткий коридор, затем малую верхнюю гостиную. Здесь Кристин и нагнал их. Они закружились по комнате, словно в нелепом танце. Чиллито швырнул в него стул, Кристин играючи поймал его одной рукой и откинул в сторону, хотя мог играючи разбить его о головы убегающих. Видимо, он собирался вдоволь наиграться, прежде чем покончить с мучителями.
Затем Кристин внезапно метнулся им наперерез и запустил невесть откуда взявшийся дырокол с деревянной рукоятью - очень толстое и очень длинное сапожное шило с деревянной ручкой, тот самый «антиквариат» Бертрана.
Чиллито чудом увернулся, они с Виктором шарахнулись в стороны, в результате мгновение было утрачено, а путь к лестнице наверх заблокирован. Они вынуждены были оба отступить в нежилое крыло.
Теперь они оказались на сумрачной половине дома, в анфиладе плотно зашторенных комнат, среди зачехлённой мебели и запаха пыли. Слуга преследовал Виктора и Чиллито по дому бесшумной тенью, не торопясь, желая загнать в тупик, причём траектория и стиль его передвижения говорили о намерении не позволить им выскользнуть на улицу. Возможно даже, он предусмотрительно запер входные двери, чтобы охранникам и прочим жителям поместья пришлось потрудиться, прежде чем войти.
По пути Виктор и Чиллито, по очереди, отбрасывали под ноги слуге стулья и тяжёлые вазы – но они не могли причинить ему заметного вреда. Виктор на бегу выхватил мобильник, но набрать номер вахты не успел: Кристин с лёгкостью шваркнул ему под ноги тяжёлое кресло, зашибив ступню. Виктор ойкнул, споткнулся, упал, перекатился и ухитрился ускользнуть, но мобильник был утрачен. Сила и скорость были на стороне слуги. Они все кубарем скатились по узкой лестнице во мрак нежилого первого этажа. Пока Виктор, тяжело дыша, водил перед собою подушкой – как тореро плащом, искренне надеясь, что вылетевший нож в ней застрянет, Чиллито распахнул малоприметную металлическую дверцу и крикнул: - Сюда!
Они, едва успев протиснуться в дверку, влетели в тёмную каморку, Виктор запустил напоследок подушкой и с силой захлопнул дверку за собой, едва не отбив Кристину пальцы. Пока Виктор с трудом удерживал дверку, Чиллито дрожащими руками поспешно задвигал засов. Дверь ходила ходуном - Кристин безуспешно бил в дверь кулаками, ногами, потом швырнул тяжеленное кресло – Виктор и Чиллито услышали, как кресло с надсадным звуком треснуло.
- Кристин, умоляю тебя, успокойся, - громко произнёс Виктор. – Я, хозяин, заклинаю тебя – успокойся и брось нож.
- Кристин, Кристин, прекрати! – заорал Чиллито и тоже стукнул кулаком по двери.
Их слова лишь вызвали новый взрыв ярости и хриплый рёв. Но минуты через три они услышали затихающие шаги.
Они сидели, не дыша. Сзади них была сквозная лесенка в скудно освещённый подвал, с третьего этажа до самого низа. Впереди – наглухо закрытая дверь.
- Он ушёл?
- Кто его знает. Дверь не хлопала. У меня нет большого желания проверять. Странно, столько шума – а нас никто ещё не услышал.
- И слава Богу! Если кто-то пойдёт на шум – столкнётся с ним. Что тогда будет? – Виктор схватился за голову. - Где мы, Чил?
- У одного из спусков в подвал.
- Ты уверен, что мы в безопасности?
- Нет. Войти в подвал можно ещё тремя способами.
- Нам нельзя тут отсиживаться, Чил. Девочки в опасности!
- Не думаю. Он ведь охотился за мной.
- Что, если он попытается взять их в заложницы?
- С какой стати? Нет, Вики, вы тут не при чём, тем более – девочки. Вы новички, вы никому не принесли вреда, не способствовали проведению опытов. Ему нужен я.
- С чего ты взял, что он охотится за тобой?
- Это очевидно. Он стоял за моей спиной.
- А ты не думаешь, что в нём проснулась память? Он не просто безумствует. Он преследует конкретную цель.
- Именно. Дьявол! – выругался Чиллито и хлопнул себя ладонью по лбу. – Дьявол! Фернандес, будь ты проклят!
- При чём тут Фернандес? – тупо спросил Виктор. – Чил, ты бредишь?
- А ты ещё не понял? Старина Ферни сбрендил с вашим приездом! Сбрендил от ревности и прочей слюнявой мерзости! Он заставил Кристина убить себя и натравил его на меня. А может, здесь и ты замешан? Не желаешь делиться? Не нуждаешься в свидетелях? Мы своё отжили, да?
Чиллито схватил Виктора за руку и дёрнул к себе. Виктор вывернул ему руку и освободился от хватки. Некоторое время они молча боролись, каждый миг рискуя оступиться и покатиться по лестнице вниз. Наконец, Виктор рассердился, с силой ударил Чиллито по лицу и отшвырнул от себя – у него были такие же жёсткие и сильные руки, как у отца. Чиллито врезался в стенку, охнул и осел.
- Очнись! Иначе психиатрическую помощь придётся вызывать тебе! – Виктор склонился, схватил Чиллито за плечи и потряс. – У тебя истерика. Я могу тебя понять. Я даже могу понять, что ты испытываешь к нему и почему. Но всем остальным не лучше. И я напуган не меньше. Ты несёшь ахинею – твоя версия не выдерживает критики. Возьми себя в руки. Иначе пострадают все.
- Прости. Я рехнулся. Я идиот… - Чиллито несколько минут сидел с закрытыми глазами. – Ты прав. Он меня ненавидит. Потому что он никогда не был для меня человеком – только резиновой куклой.
- Чил, у нас нет времени спорить и ругаться. У нас нет даже связи с домом. Лично я собираюсь выйти наружу.
- Не надо. Тут есть связь. Идём.
Чиллито отдышался, откашлялся, потом встал и повёл Виктора вниз по узкой каменной лесенке.
Они дошли до тускло освещённой горизонтали, и Чиллито нащупал на стене, в тёмном углу, старинный коммутатор. Чиллито вскрыл кожух, и Виктор набрал номер мобильного телефона Элеонор. Вместе с голосом Элеонор ворвался басовый ритм.
- Эля, ты где? Где Мария?
Элеонор уменьшила громкость музыки.
- Мари со мной. Мы приняли душ, собирались немного поработать и лечь. Что стряслось?
- Кристин взбунтовался, покинул палату и бродит по дому с ножом. Загнал нас с Чиллито в подвал. Он очень опасен. Немедленно обзвони всех и предупреди об опасности. Убереги Берти и Герфила. Запритесь в комнате и не высовывайтесь. Сидите тихо, как мыши!
- На наш счёт не беспокойся. Мы дадим отпор. У меня есть перцовый пистолет. От него не помирают, но выключаются надолго.
- В отношении Кристина это под вопросом.
- Гарантирую, ослепнет надолго. Вик, как насчёт полиции?
- Ни в коем случае. Он нам ещё понадобится. Я надеюсь, его удастся взять живым.
- Ты с ума сошёл, Вик! Его нужно пристрелить! Зомби-убийца! Такое только в кошмарах может привидеться!
- Лучше отыщите снотворное и шприц, затем соединитесь с охраной, пусть попробуют его усыпить.
- Усыпить? Ты соображаешь, что говоришь – в нём силы не меряно! А если он убьёт охранника прежде, чем уснёт?
- Не кричи, Эля. Я соображаю, что говорю. Делай, как я прошу. Поторопись.
В трубке вдруг раздался спокойный голос Марии: - Вики, есть единственный выход из положения. Дай мне код сейфа с оружием.
- Мари! Ты понимаешь, что говоришь?
- Понимаю. И потому требую шифр.
- Тебе нельзя этим заниматься! Ты должна спрятаться!
- Вики, успокойся, я понимаю, что ты за меня волнуешься. Спасибо. Я за себя отвечаю.
- Мари, его нельзя убивать!
- Я знаю. Я постараюсь не тронуть его. Только раню. Ты же сам говорил, что ему будет как с гуся вода.
Чиллито толкнул Виктора в бок: - Делай, как она говорит, Виктор. Доверься сестре.
Виктор нехотя, запинаясь, произнёс шифр, и повторил.
- Только, Мари, не убейте его. Обещай!
- Обещаю, Вики. – Мария повесила трубку.
- Чил, нам нужно выбраться.
- Отсюда, как я уже сказал, три выхода в дом. И прямой ход до куба.
- Кристин может проникнуть внутрь с любого?
- Только из кабинета Берти – в его музей, и из тоннеля. Ближняя дверь, из большой гостиной, заперта. Вторую заперли мы.
- Ты уверен насчёт гостиной? Ты проверял?
- Нет. Не было необходимости.
- Значит, он может выскочить, откуда угодно. Он всё изучил тут в совершенстве. Какая дверь – ближняя?
- Из музея.
- Всё ясно… Идём. Мы должны успеть вооружиться в музее Берти хоть чем-нибудь.
- Ага! Будем сражаться на сапожных иглах, как на рапирах, - невесело хмыкнул Чиллито.
Получается, что Кристин находился в половинчатом состоянии уже давно, размышлял Виктор. С самой смерти первого Хозяина. Или переадресация по какой-то причине прошла не вполне удачно, запустив обратный механизм. Или процесс самостоятельно пошёл вспять, достигнув какой-то предельной точки.
Первые проблески сознания были чрезвычайно редки и кратковременны настолько, что никакого реального осознания себя как личности не могли пробудить, и были незаметны для окружающих. Но ведь прошло целых пятнадцать лет! Эти мизерные искорки накапливались… И в один прекрасный момент Кристин понял всё. Или почти всё. И этого «почти всё» было достаточно для того, чтобы возненавидеть хозяев. Но отключения продолжались ещё долго, и Кристин выжидал. Окончательно пробуждение произошло тогда, когда прибыли наследники Мендеса. Тогда и родился план постепенного уничтожения мучителей.
Виктор ужасался и восхищался его выдержкой. Этот человек поистине бесценен для науки. Он даже сам не знает, насколько бесценен! Его нельзя уничтожать!
Вряд ли Кристин будет угрожать девушкам, они для него пока ещё посторонние, чужие. А вот Бертран и Герфил в реальной опасности – они причастны к миру прошлого, Кристин должен их помнить. Их может спасти лишь то, что они – такие же пострадавшие, «перерожденцы», как и он. Но осознает ли это Кристин?
Кровник убил главного мучителя, которого помнил ещё по процессу переадресации. Следующим по списку значился его ближайший друг и соратник – Чиллито. А затем, вполне вероятно, настал бы черёд Виктора-младшего: кровь от крови и плоть от плоти своего отца, к тому же, очень похожий на Виктора-старшего. Кристин мог обостренным чутьём, интуицией ощутить исходящую от младшего отпрыска опасность и собственную незавидную участь: угрозу новых экспериментов, прохождение по новой спирали через все круги ада.
Виктор чувствовал себя виноватым. Он должен был понять это давно, должен был заручиться доверием, отнестись по человечески, а не разглядывать слугу, как подопытный экземпляр. И, возможно даже, простить ему убийство…
«Музей» Бертрана, как и надеялся Виктор, оделил их двумя довольно толстыми железными прутами – непонятного назначения. Они словно были выломаны из ограды, но сейчас было не до разгадывания ребуса, зачем Бертран держал их тут, и что они для него означали. У Виктора порой создавалось впечатление, что Бертран в силу каких-то таинственных психологических пертурбаций является банальным барахольщиком и фетишистом. Хотя, конечно, для творческого человека все эти предметы могли иметь особое значение – там, аура времени, национального колорита, менталитета, темперамента и прочее. Но вполне возможно, пруты, скромно стоящие в тёмном уголке, были своего рода оружием «на всякий пожарный» - пережитки «тёмного» периода, периода «недожизни».
Итак, Чиллито и Виктор вооружились и направились к третьему, дальнему выходу – в кабинет Бертрана. Эта лестница оказалась самой чистой, но и самой скрипучей. Дверка тоже отворилась со скрипом, и этот скрип прозвучал, словно истошное голошение домовых. Обоих передёрнуло от звука.
С железками «наголо» они миновали кабинет Берти, его прихожую, ванную и спальню - Бертрана в апартаментах не было, к его счастью или несчастью - неизвестно. Открыли дверь в пустой, тусклый коридор, соединяющий срединный холл правого крыла, где серыми привидениями громоздились рояль, необъятный диван и пирамида из пяти кресел, и малый банкетный зал. Озираясь и стараясь ступать как можно тише, они крались к центру здания, чтобы потом разбежаться: Виктор хотел подняться наверх и проведать сестёр, а Чиллито должен был шмыгнуть в прихожую и выбежать в парк.
…Кристин вынырнул, аки тролль из табакерки. Если бы они не были каждое мгновение готовы к нападению, то он непременно достал их: в одной руке Кристина застыл кухонный нож, в другой – шило Бертрана.
«Надо ли себе напоминать, что слуга владеет приёмами боя на ножах?» - Виктора прошиб ледяной пот. – «Мы с ним не справимся. Слуги-кровники неуязвимы… Впрочем, что за чушь? Неуязвима только чугунная болванка. А он человек».
Чиллито, не дожидаясь нападения, со всей силы ударил Кристина железным прутом по руке: - Получай, кукла!
Послышался хруст, плоть вспухла безобразным кровавым рубцом. Слуга страшно оскалился, но руку с шилом не опустил. И тогда Чиллито, словно обезумевший автомат, принялся методично наносить удары прутом. Он рубил, а Кристин увёртывался и наступал, наступал. Чиллито доставал его через два раза на третий. Лицо и руки слуги превращались в кровавое месиво. Сколько он выдержит? Наступит момент, когда он рухнет окончательно, и уже ничто его не спасёт.
- Прекрати, прекрати, Чил! – закричал он. – Не усугубляй свою вину! Кристин, услышь меня! Мы не сделаем тебе ничего плохого. Мы простим тебя! Ты будешь свободен! Слышишь? Свободен! Остановись! Я гарантирую тебе свободу! Слово хозяина!
Виктор метнулся к Чиллито и попытался перехватить его руку. Получил железом по кисти, выронил свой прут. От дикой боли посыпались искры из глаз. На руке вспух безобразный рубец. Чиллито испуганно обернулся на крик нового хозяина и выронил прут. Кристин ухмыльнулся, и нож мгновенно ткнулся Чиллито в грудь. Чиллито попятился, и через пять шагов упёрся спиной в рояль. Схватился за рукоятку ножа, руки слуги и Чиллито встретились, между руками завязалась неравная схватка.
- Не-е-ет! – закричал Виктор, бросился к врагам, но был отброшен Кристином толчком в грудь, отлетел к стене и осел. И в этот момент раздался топот: это с дальнего конца коридора несся охранник.
– Ложись! – гаркнул он издалека, адресуясь, без сомнения, к Чиллито и Виктору, и вскидывая пистолет. Виктор вскочил и бросился ему наперерез.
- Не трогать его! Он мне нужен! – одинокий голос Виктора сорвался.
Сзади хлопнул бесшумный пистолет, ещё и ещё, Кристин вздрогнул и качнулся, на серой робе проявлялись черные пятна. Шило выпало из руки. Нож слабо скользнул по груди Чиллито, распарывая рубашку и оставляя длинную ссадину. Виктор растерянно обернулся – и увидел, как Кристин сложился пополам и рухнул на колени. Виктор бросился к нему – и отшатнулся, наткнувшись на укоризненный взгляд слуги.
Взгляд, который, казалось, говорил: «Что же ты убиваешь меня вторично?»
И кровник отца преподнёс ещё один сюрприз. Словно в чудовищном сне, рука Кристина с ножом стала снова медленно вздыматься. Но нож по-прежнему целился не в Виктора, а в Чиллито, который откинулся на ножку рояля и закрыл глаза, представляя идеальную мишень, словно смирившись.
- Снотворное, умоляю, снотворное, - шептал белый, как мел, Виктор.
- Поздно, - ответила Мария, спускаясь по лестнице. В её руке оказался миниатюрный дамский пистолет, который она ухитрилась извлечь из сейфа. И в тот момент, когда Кристин попытался метнуть нож, она выстрелила в четвёртый раз. Рука дрогнула, нож звякнул рядом с ботинком Чиллито, и тот с отвращением отпихнул его прочь.
Слуга рухнул лицом на пол, его тело начали сотрясать страшные судороги. Они слышали хруст выворачиваемых суставов, видели возникающие синяки на месте рвущихся капилляров. Но перед тем как всё было кончено, окровавленный Кристин с вывернутыми суставами успел открыть рот и выплюнуть в лицо Виктору вместе с кровавыми сгустками: - Я… вас… ненавижу!
Виктор, Чиллито и Мария застыли над изуродованным кровником. По лестнице сверху спешила Элеонор, за нею стоял, не двигаясь, Герфил, обнимающий за плечи Бертрана, их раздвинул охранник, выступая вперёд. Виктор, не стесняясь, плакал, задыхаясь от слёз: - Последний! Он был последним и единственным!
Остальные молчали, оглушённые и растерянные. И тут снова прозвучали шаги, тихие и неуверенные. Забытые и заброшенные, из широкого коридора деревянной поступью выступили Саша и Вейки. Они уже были не просто возвращёнными. Они заняли место Кристина. Их появление вырвало присутствующих из ступора.
- Он не последний… - тихонько шепнула Мария, но её услышали все.
- Что с ним делать дальше? – прервал тишину охранник, и неодобрительно посмотрел на явившихся зомби. Ему не вполне понятны были расстроенные чувства обитателей поместья: убили бандита, злоумышленника, свихнувшегося. Хотя правомерно ли называть свихнувшимся того, кто и так не вполне нормален. Одинокий деловитый голос Яначека прозвучал диссонансом.
- Мы позаботимся обо всех сами. Пожалуйста, Валек, возвращайся на пост, - распорядился Виктор, едва справившись с эмоциями. – Спасибо, что подоспел вовремя. Спасибо, что не стрелял.
- Не так уж и вовремя, - смутился Яначек. – Все до единой двери оказались заперты. Пришлось выбивать запаску с торца…
- Тебе, Мари, персональная благодарность.
- Не стоит, брат. Спасти тебя – честь для меня, - Мария соорудила на лице нечто вроде ухмылки, но губы её дёргались
- Чил, успокойся, всё закончилось, всё хорошо, - обратилась Элеонор к окаменевшему Чиллито. – Идём, идём, я помогу тебе.
Она взяла Чиллито за плечи и, ласково уговаривая, повела прочь…