Виктор тихонько уединился в кабинете и поставил первую кассету. Ускорил. Замедлил. Уставился в экран, отключив себя от окружающего. Через час понял, что для этого гипнотизирующего занятия требуется навык. Надо раскидать кассеты между сёстрами и Герфилом – пусть помогают. Хотя Герфилу не нужно. Кто знает, какие ещё черти проснулись в его глубоком омуте с приездом в дом, где он «родился» вторично против своей воли. Ещё через час Виктор начал неудержимо зевать. Ещё через час услышал, как в дверь настойчиво стучат – он едва не пропустил обед, за которым соберутся все поминать Фернандеса Вегу.
Итак, просмотр записей с обеда до восьми вечера не дал ничего. Что и требовалось доказать – незваных вторжений не было. От всех камер осталась едва ли четвёртая часть, но всё равно несколько часов требовалось на внимательный досмотр. Лучше заняться этим вечером, и начать сразу с одиннадцати. Виктор спустился к обеду хмурый и усталый – больше морально, чем физически.
Обед прошёл в молчании. Аппетита не было только у одного Герфила. Даже Бертран наконец-то отдал должное любимым булочкам. Антонина старалась готовить скромнее, но не могла заставить себя готовить невкусно. Поминальный стол был заполнен свежими овощными салатами, массой свежих фруктов, непременными пирожками и блинчиками с мёдом. Отдельно аппетитно благоухали курица с рисом и приправами, рагу из баклажан и перца, сырные палочки и острые колбаски, а также фирменный Тонин сметанный соус с зеленью.
У Виктора потекли слюнки. Он вдруг припомнил, что голоден. А Мария вовсе не запаривалась проблемами «есть – не есть». Чиллито произнёс прочувствованный тост. Больше никто не пожелал выступить. Это был тот случай, когда каждый желал остаться наедине со своими «тараканами». Все, кроме Марии, выпили. Потом оставили племяшек Антонины убираться, и перешли в большую гостиную. Антонина заставила Лейну и Тену мыть посуду, а сама вызвалась подежурить у постелей оставшихся в живых кровников.
Бухрома остался на карауле у ворот. Чиллито, Бертран, Герфил и троица Мендесов расположились за большим, убранным столом. Один Яначек по привычке прохаживался по комнате, всегда настороже, с оружием наготове. Виктор уже хотел начинать, как у двери кто-то кашлянул и завозился. Чиллито и Виктор одновременно подскочили от неожиданности.
- Вик, разве все не в сборе? Ты кого-то ещё ждёшь?
- Возможно, Фёдор? – Виктор встал и открыл дверь. На пороге топтался мрачный, недовольный Фёдор в рабочем комбинезоне. Запахло навозом и землёй. Следом вопросительно пыталась улыбнуться Антонина. Виктору не оставалось ничего иного, как пропустить их внутрь, хотя он был уже не рад их появлению. Супруги хотели сесть в кресла поодаль, но Виктор указал на места за столом. Все застыли в ожидании.
Виктор уловил любопытство в глазах Фёдора, и это ему не понравилось: «Он пришёл сюда не для того, чтобы поделиться сведениями или мыслями, а чтобы почерпнуть информацию», - мелькнуло в голове. – «Зачем ему это, если он живёт замкнуто, и ничем не интересуется? Спокойно, Вики, спокойно, не допускай паранойи! Но как не допустить, если и теоретически, и практически убийцей мог быть каждый из нас? Даже я…»
Виктор обвёл присутствующих испытующим взглядом.
- Итак, мы собрались, чтобы решить: что делать дальше. Ваше мнение?
- Как – что? Жить! – спокойно ответил Чиллито. – Жить, как жили.
- Тогда ещё вопрос – так ли? Жизнь уже изменилась, как было – никогда не будет. Тебе ли не понимать этого.
- Жизнь меняется постоянно. Даже если ничего экстраординарного не происходит. Людям свойственно умирать самим по себе.
- Хорошо, замечательно, будем считать, что ничего не происходило. Садистски, изощрённо убит наш друг, правая рука хозяина в течение многих лет, умный, тонкий человек, никогда никому не принёсший зла. А ты, Чил, говоришь, что людям свойственно умирать! Поставлю вопросы иначе. Пусть каждый скажет, чем собирается заниматься дальше. И выскажет версию убийства. И, пожалуйста, не перебивайте друг друга. Ты, Чил, начинай.
Чиллито взлохматил волосы на затылке: - Прежде всего, подыщу парикмахерскую поближе к дому – стричь меня больше некому. Если только Берти согласится…
- Берти не согласится копаться в чужих волосах, - еле слышно, но сухо ответил Бертран. – И со своими разберусь сам.
Это прозвучало так: «Не собираюсь копаться в чужом грязном белье, но и в моё не лезьте».
- А серьёзнее, Чил?
- Уж куда серьёзнее. У меня нет таких обширных связей, как у Фе. Конечно, можно подрабатывать на компе, но сейчас мало кому нужны эти услуги – все вокруг сами продвинутые пользователи. За годы жизни тут я, как бы это сказать, дисквалифицировался как инженер. Стал ушлым хозяйственником, как Фе. Фе, Фе, теперь он станет эталоном для нас. Хочу быть, как Фе. Но понимаю, кишка тонка.
- Чил, ты, случаем, не выпил лишку?
- За упокой души – не грех.
Бертран вскочил и с неожиданной силой грохнул стулом: - Чил, перестань паясничать! Какая муха тебя укусила!
- Прости. Я перевоспитаюсь. Прямо сейчас. Насчёт версии. Всё понятно. Никто не убивал Фернандеса Вегу, - Чиллито усмехнулся и встал, обводя общество напряжённым взглядом.
- Обоснуй, пожалуйста.
- Суицид, Виктор. Самоубийство глубоко несчастного человека, которому разбередили память.
- Фе был счастлив, - возразил Бертран, заставляя себя сесть на кончик стула. Он кусал губы, и Виктор подумал, что Берти может снова сорваться.
- Разумеется, Берти, он был счастлив с тобой. Но и с Герой он был счастлив тоже, хотя и недолго, и ты не мог помешать. Раздвоение. Плюс к тому – разногласия с Мендесами. Плюс комплекс вины за прошлые грехи и невозможность их искупить. Я бы не удивлялся, если бы ты ему помог, Берти...
Бертран молчал, низко опустив голову, но было видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не сорваться и не убежать. Виктор схватил Чиллито за руку и заставил сесть, намекая на то, что теперь ему лучше бы помолчать.
- Друзья, прошу вас быть корректней друг с другом. Сегодня, во всяком случае. Поверьте, я могу предъявить обвинения каждому из вас и немедленно. Плохо, если мы все сейчас будем чувствовать себя, как угри на сковородке. Бертран, теперь твоё мнение?
Бертран пожал плечами и ответил на редкость решительно и взвешенно: - У меня занятие имеется. Есть связи в издательстве. За материальное положение я не беспокоюсь. Но, при всём при том, мне хотелось бы остаться здесь, Вики. Ты меня понимаешь.
- Да, Берти, понимаю.
- Это первый вопрос. Теперь второй. Насчёт версии. Чил, скажи мне, Фернандес очень мешал тебе развлекаться? Когда прибыли наследники, тебе сделали строгое предупреждение?
Чиллито снова вскочил, багровый и злой, размахивая руками: - Ты, задохлик, ещё одна инсинуация – и ты схлопочешь. Не было предупреждения, понял?
Бертран отпрянул и загородился ладонью, Яначек быстро подскочил, схватил Чиллито за плечи и легонько нажал. Виктор испугался, что дойдёт до буйства, но Чиллито послушно позволил себя усадить: - Молчу, сдаюсь, утихаю. Но вы слышали мою версию.
- Какая-то сумятица, - сморщился Виктор. – Мы опустились до обвинения друг друга.
- А ты что хотел? – заметила Элеонор. – Разворошил уютное гнёздышко, а там… Ой-ёй-ёй! Осы!
- Не ожидал, что ты такая ядовитая, Элеонор, - усмехнулся Чиллито.
- Взаимно, - нежно проворковала Элеонор.
- Тоня, что думаете вы?
- Так уж важно моё мнение, Виктор Викторович?
- Десять лет жизни в этом доме, – напомнил Виктор. – Десять лет наблюдений со стороны!
- Да нет среди них убивцев! Нет и быть не может! Если со стороны наблюдать. Погляди на них! Все мучаются, все несчастные, все нежные, привыкли, что за ними ходят. Кому из них захочется без поддержки оставаться? С Фе и его слугами как у Христа за пазухой было. Даже мне с Федей – и то теперь тяжеленько будет. Вот так вот.
Виктор тяжело вздохнул. Славная добрая Антонина, это с тобою как у Христа за пазухой.
- Тогда кто же убил?
- Сказать? – Антонина глядела исподлобья, испытующе и недоверчиво. – Точно?
- Конечно, сказать. Мы ждём.
- Да Хозяин убил. Потому и странно так получилось.
- То есть – какой Хозяин? – Виктор едва не вытаращился, пораженный версией о призраке. Элеонор прикрыла рот рукой, чтобы не прыснуть, Яначек скорчил гримасу, Чиллито развёл руками, и только Бертран, Герфил и Мария отнеслись к словам Антонины со вниманием.
- Да он один тут, Хозяин. Мне о нём ещё мать рассказывала.
- Ты хочешь сказать, что его убил Хозяин с того света?
- Ну да, что тут странного. Дух его вернулся в дом, и так и живёт в подвале.
- А почему в подвале?
- Духи любят в подвале жить, - серьёзно объяснила Антонина. – Хорошее укрытие.
- Тонечка, - начал, было, Виктор, но Мария прервала его: - А может, он не вернулся, может, это проекция того Хозяина, который жил до ухода. Квантовый отпечаток на камне. Или даже множество отпечатков, крепких таких отпечатков.
- Спасибо, Мария, я тоже временами увлекаюсь фантастикой, и читал Роберта Рида. Только у него квантовый отпечаток получается в момент смерти.
- А у нашего – при жизни, – заупрямилась Мария.
- Мари!
Элеонор прыснула, Герфил едва сдержал усмешку.
- Я просто пытаюсь подвести научную основу под версию Тони, - невозмутимо ответила Мария, поглаживая живот. У неё ломило лобок и поясницу, и временами сводило мышцы ног, но она никому бы не призналась в этом.
Виктор дико взглянул на неё, пытаясь понять, шутит она или нет, потом расслабился и улыбнулся: Мари просто пыталась разрядить обстановку в привычной своей манере.
- Скажи, Тоня, зачем же Хозяину убивать соратника и друга?
- Может, не поделили чего, повздорили. А может, соскучился один, решил забрать душу.
- Да, силён дух, не погляди, что бесплотный, - не преминул заметить Чиллито.
- Я предупреждала, что не поверите, - пожала плечами Антонина. – Только сдаётся мне, что он уже следующего наметил, - и Антонина метнула быстрый взгляд исподлобья в сторону Чиллито. Виктор уловил его.
- Спасибо, Тоня, твоё мнение тоже очень ценно, - уверил Виктор. - Валек, у тебя есть версии?
- У кого их нет. Всё яснее ясного. Дом кишит ценностями. Антиквариатом, живописью, научными открытиями. А народу – не густо. Пробраться в дом – да пожалуйста! И потихоньку тю-тю. Первый выход удачный вышел: убрали одного – а следом все защитнички сами концы отдали, и оставшиеся переругались. Хитро. Теперь думайте, кого выгоднее убрать следующим, чтобы с меньшими затратами и с меньшим шумом.
Бертран невольно сжался, и даже Чиллито передёрнулся и помрачнел.
- То есть, ты полагаешь, что нас всех будут убирать поочередно? «Чистая Агата Кристи», - добавил он про себя.
- И потому необходимо увеличить штат охраны! Делать круглосуточный обход территории, исключая возможность проникновения лазутчика. Я могу соединиться со своими ребятами в профсоюзе.
- И вооружаться всем поголовно!
- А как же без этого?
- Спасибо, Валек. Я учту твои пожелания. К сожалению, у нас нет средств на дополнительную охрану. И на вооружение, собственно, тоже. Придётся кое-что заложить. Если только взять в долг или в кредит – это требуется обговорить. Георгий?
- Ну, во-первых, я готов оплатить дополнительную охрану. Во-вторых, насчёт версии. Моя версия тебе не понравится, Вики. Нас попросту провоцируют. Кто – пока не знаю. Но убийство не для ограбления. Для введения раскола. Все разругались, все друг друга подозревают, и бери нас голыми руками.
- Зачем нас брать голыми руками?
- Всё затем же. У нас имеется эксклюзив, который дорогого стоит.
- Если охотятся за дискетами, то есть, фактически, за мной, почему убрали Фе?
- Это психологический удар, прежде всего. Растерянность, лишние хлопоты, боль, депрессия – всё им на руку.
- Слишком сложная партия. Можно было куда проще.
- Значит, нельзя было. Возможно, Фе чем-то сильно насолил. Возможно, охоту ведёт, или партию играет – как тебе больше нравится – кто-то из его друзей, посещавших гей-клуб. Это очень реально. Я предложил бы изучить связи Фернандеса.
- Дельное замечание. Спасибо. Хотя я не представляю, как это осуществить на практике. Ведь мы не хотим огласки, и время поджимает.
Герфил пожал плечами.
- Теперь твоя очередь, Виктор.
- Спасибо. Теперь скажу я. Ситуация сложная. Мы не знаем убийцу. Мы варимся в собственном соку, без помощи профессионалов. Я прошу вас быть друг к другу терпимыми и бережными. Теоретически и фактически виноват кто-то из нас, а никто не знает, кто именно. Значит, есть почва для подозрительности и страха. Все желают вооружиться. Так вот, предупреждаю, без моего разрешения – никакого оружия. Валек, к тебе обращались с просьбой достать оружие?
- Не просто обращались – наседали. Можно сказать, дело на мази, - пробасил Яначек. – Борис завтра отправится подбирать…
- Когда оружие будет, сообщи первым делом мне, минуя остальных, - распорядился Виктор. – А там поглядим. Это приказ хозяина.
Раздался вздох разочарования: - Ну, Вики, что же ты, так нельзя!
- Можно. И попрошу не скрипеть. Все свободны, друзья. Спасибо за сотрудничество и за самообладание. Чил, задержись, мне нужно обсудить с тобой дела хозяйственные.
- Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – отчеканил Чиллито без тени усмешки.
Люди нехотя расходились. Чиллито стоял, вызывающе скрестив руки на груди.
- Чил, я хотел попросить тебя…
Виктор внезапно почувствовал, что не может заставить себя задать Чиллито вопрос о том, посещал ли он общежитие в тот самый вечер, и как относился Фернандес к его «игрищам». «Чёрт! Придётся просить Герфила…»
- Давай выберем время и разберёмся с бухгалтерией и документацией.
- Нет проблем, Виктор Викторович, - весело ответил Чиллито. – Когда скажете. Я всегда готов. А пока позвольте заняться разнарядкой на ближайшие дни.
- Чил, так кто же всё-таки убил Фернандеса? Теперь ты можешь мне сказать?
- Вы знаете моё мнение, я его не скрываю.
- То есть, Бертран с подачи самого Фе?
Чиллито пожал плечами: - Мне самому это не нравится.
- Чил, а зачем тебе нужно дискредитировать Бертрана? Чем он тебе насолил? Недоступностью?
- Что… что вы хотите сказать этим? – Чиллито уставился на Виктора и открыл рот.
- Ведь ты убил. Больше никому это не было нужно.
- Вы… ты с ума сошёл? Кто тебя науськивал? Кто? Тоня?
- При чём тут Тоня? Ты хочешь сказать, что Тоня что-то знает?
- Ничего я не хочу сказать, - поспешно, даже слишком поспешно ответил Чиллито. – Все слышали ахинею, которую несла Тоня. Так с чего ты взял, что…
- Это просто логично вытекает…
- К чёрту логику! Тут нет никакой логики! Хочешь, я докажу тебе, почему ты убил Фернандеса? – Чиллито кричал, размахивал руками и брызгал слюной.
- Не кричи. Мне убийство без надобности. Всё равно, что отрезать правую руку.
- То же самое и мне, - Чиллито успокоился так же внезапно, как и взбеленился. – Кстати, Валек и Борис уже приволокли ящичек с пистолетами. Среднего качества, но и такие сойдут. Когда ты собираешься организовать самозащиту?
- А ты считаешь, что мы все находимся в состоянии психического равновесия, и нам можно его доверить?
Чиллито покусал губы: - Я всё равно добуду оружие, не это, так другое. Сидеть и дожидаться, пока маньяк решит, кто следующий? Нет уж, увольте.
...
«Нужно срочно поговорить с девочками», - подумал Виктор. Ему так нужна была поддержка сестёр.
- Эля, Мари, можно к вам?
- С кем ты только что разговаривал на повышенных тонах?
- С Чиллито. Спросил в лоб, зачем он убил Фернандеса.
- А он задал встречный вопрос. Верно? Вот и вся очная ставка. Агаты Кристи из тебя не вышло. Вики, за три дня ты мельтешил по всему парку, а толку?
- А ты хотела, чтобы я, как Ниро Вулф, сидел сиднем и мыслил?
- А что, слабо?
- Это убийство мешает мне мыслить, - пожаловался Виктор. – Какая-то заноза засела в голове. Один внутренний голос говорит – законсервируй поместье и уезжай. Другой говорит – скорее начни исследовать Кристина. Третий твердит, что в дом пробрался шпион, и надо начать с проверки всех на детекторе лжи.
- Растроение личности. Твой высокий айкью разделился натрое. И каждая личность стала втрое глупее. Кстати, насчёт детектора. Его нельзя соорудить из «запчастей» к папиным приборам?
- Может быть, и можно. Но для этого нужен Мастер-на-все-руки. Я не по этой части.
- Пора бы становиться – тебе восстанавливать приборы отца. А Чиллито на что? Пусть вспоминает профессиональные навыки.
- Вряд ли он согласится. Сейчас для него самое главное – чтобы мы не узнали о его художествах от Антонины или Бертрана. Самое вероятное, что приходит мне в голову, и самое простое – это слуги или один из них. Незаметность, быстрота, умение маскироваться. Либо и вправду Фернандес ошибся и возбудил слугу на убийство, либо слугу спровоцировал кто-то другой. Возможно, неумышленно. В этом случае придётся терзать каждого в отдельности, выспрашивая самые интимные подробности и детали.
- Незавидный удел. Работка для психоаналитика, а не для химика.
- Вот-вот.
- А почему ты не спросил наше мнение? По-твоему, у нас нет версий?
- Не думаю, что вариантов так уж много. Они все уже обсуждены.
- Но никто не высказал мысль о том, что убийство могла совершить одна из сестёр.
- Ты шутишь, Мари!
- Нисколько. Дом кишмя кишит… скажем так, транссексуалами. Прямая угроза для ориентации главного Мендеса. Император может чудить, как ему вздумается, но обязан быть супер-мужчиной. И вот сёстры задумывают хитроумную акцию: убрать с пути всех геев и примкнувших, начиная с Фернандеса.
- Так это вы убили Фернандеса?
- Конечно, нет, – поспешила вмешаться Элеонор. – Мари, скажи, что это шутка!
- Это не шутка, Вики. Эта версия ничем не хуже всех прочих и имеет право на существование. Как и версия о том, что убил ты. По той же самой причине. Впрочем, есть ещё варианты. Кто-то из нас вполне может быть заложником: и праведница Элеонор, и пакостница Мари. Представь себе такую картину: во время путешествий на природе меня схватили и заставили действовать подобным образом – под страхом смерти…
- Девочки, вы меня замучили, - взмолился Виктор. – Не заставляйте меня смотреть на вас подозрительно, лучше помогите. Вот кассеты с поста, надеюсь на вашу внимательность и женскую въедливость. Я разделил их на две части, каждой по три часа, и себе оставил. Лично меня уже тошнит от просмотра, и голова идёт кругом. Я бы лучше посидел в одиночестве и вообразил себя Ниро Вульфом.
- Не волнуйся, Вики, всё сделаем. А твоя драгоценная головка меня волнует, - Мария участливо склонилась к нему. – Она ещё пригодится для более важных свершений. Хочешь, я помассирую тебе воротниковую зону? Лучше лёжа. И скинь свитер, здесь совсем не холодно.
Виктор повиновался. Прижимаясь к нему своим тугим животом, Мария энергично взялась за дело. Массаж получался у неё профессионально. Через десять минут Виктор почувствовал себя лучше, поблагодарил сестру и удалился в кабинет – пялиться в экран, где царствовали тени и неясные очертания деревьев и построек. Минул час, другой. Виктор быстро устал от тёмного, пустого экрана. Он пустил ускоренную перемотку. Через некоторое время глаза его начали слипаться, и он сам не заметил, как уснул...
…Виктор резко открыл глаза. Окружающие предметы медленно оформились из белёсого тумана. Дальнее окно с серым небом и синей шторой. Ближняя капельница с мерной капелью, подключённая к его руке. Тумбочка и ваза с букетом алых роз. Что это – больница? Что с ним было? Почему такая свинцовая слабость и саднящая боль в предплечьях?
- Что со мной? – спросил он пересохшими губами, и не услышал своего голоса. Однако его услышала Мария, находящаяся рядом.
- Что с тобой? Ты съехал с катушек, дорогой, вскрыл вены и хотел истечь кровью. Красивой, густой кровью. С высоким гемоглобином и без единого изъяна. Тебя спасли. Ты будешь жить. Вот крови жалко.
Вскрыл вены? Вот почему порезы на руках и ощущение безнадёжности и мрака. Жизнь и исследования зашли в тупик. Депрессия терзала его так жестоко, что он решил отвязаться от неё оптимальным способом, избавив себя от самого себя.
- Нечего тебе тут без толку валяться, - холодно сказала Мария, усмехаясь. – Пора приносить реальную пользу, раз ты больше ни на что не годишься ввиду слабохарактерности. – Она подняла руку, в которой поблёскивал шприц. – Ты станешь моим вторым подопытным после Манки, очень ценным экземпляром.
«Манки, умственно отсталый шестилетний сын Марии с прозвищем «обезьянка», - вспомнил Виктор. Он покрылся ледяным потом – от слабости и от страха. Он всё ещё был не в силах шевелиться, но сдаться так просто?
- Мари, ты с ума сошла, - прошептал он еле слышно.
- Не больше, чем наш гениальный отец, чьё имя ты позоришь. – Мария, не спеша, закончила со сложной манипуляцией набора вещества из нескольких пробирок – она всегда была аккуратна и скрупулёзна, и приготовилась ввести «коктейль» непосредственно в трубку, перекрыв капельницу сверху. - Потерпи, сначала будет больно, потом - хорошо. Больше никакой боли и никаких мыслей.
«Наш отец – маньяк и безумец», - хотел сказать Виктор, но больше не смог шевельнуть онемевшими губами. Вот новая жидкость тонкой струйкой начала вливаться в него, тело наполнила стужа. Виктор страшно закричал и вскочил в холодном поту. Долго не мог понять, где он находится, потом – долго сокрушался, как это он мог позволить себе уснуть возле монитора. Конечно, он отлежал руку и замёрз. Виктор помотал головой. «Приснится же такая чушь! Чур, чур меня! Мы давно не были в часовне. Вот результат…»
…
Итак, установилось зыбкое равновесие, дознание зашло в тупик. В поместье царили настороженная тишина и кажущийся покой. Каждый усердно занимался своим делом, либо пытался делать вид, что трудится. Бухрома и Яначек привезли несколько пистолетов разных калибров, и Виктор поспешил упрятать их в сейф. Временно. Как и отец, он не любил огнестрельного оружия. Оно не грело его руку и не наполняло душу покоем безопасности и собственной значимости.
Он его не то, чтобы боялся, но опасался, что злоумышленник так же запросто позаимствует пистолеты из любой комнаты, как забрался в подвал и позаимствовал сапожное шило. И ещё – он боялся, что напряжённые и напуганные жители поместья, получив оружие, спровоцируют перестрелку между собою. Чтобы совсем не свихнуться, Виктор, Элеонор и Мария решили продолжить разбор и изучение архивов. Два дня прошли в напряжении.
- Я хочу отлучиться в город, – сказал Виктор Элеонор на пятый после похорон день.
- Зачем?
- Считай, что просто развеяться. Отдохнуть от этого бреда. Я устал здесь от копания в архивах и душах. Мне даже пришла в голову дикая мысль – продать дом вместе с территорией. Или подарить городской больнице. Иногда мне кажется, что проще начать изыскания с самого начала. С нуля.
- Неплохая мысль, - сказала Мария. – Насчёт города. Я отправлюсь с тобой, загляну к доктору, пора сдать анализы и проконсультироваться. Ты будешь моим сопроводителем.
- Понятно. Бежите и бросаете меня одну.
- Ты не одна, Эля. Ты с Чиллито, Бертом и Герфилом.
- Чиллито весь в заботах, теперь на него со всей силой обрушилось хозяйство. Бертран абсолютно бесполезен по причине невменяемости. Герфилу забыться проще всего - он пропадает на мемориале и в мастерской. Доводит до совершенства. А я останусь наедине с призраками и невидимым убийцей.
- Во-первых, мы всего на два-три часа. Во-вторых, ты могла бы прибраться пока – мы начинаем зарастать пылью, девочки и Антонина не справляются с таким объёмом. И не морщись – это твой домик! Такой миленький маленький домик! Возьми пылесос и поработай. В-третьих, с призраками тоже можно мило пообщаться. В-четвёртых, мы вроде выяснили, что убивать было некому.
- В-пятых, Мария, ты могла бы оставить мне перцовый пистолет. На всякий случай.
- Эля, ты просто прилепись к нашим милым мальчикам и не отставай ни на шаг. Преследуй Георгия. Он обязан вытерпеть – ведь он наш опекун в некотором роде.
- Бедняжка Эля, – сказала Мария в машине. – И правда, в доме стало совсем неуютно.
- Дом всегда был таким, а вы слишком впечатлительны, - пробурчал Виктор.
- Нет, правда, жутковато. Словно к нам забралась скверна. Столько комнат, пустые пространства, и эта забытая мебель – будто спящие монстры. Кажется, вот-вот из-за угла или из-под тахты выскочит некое чудище – пожиратель памяти, отрыгнёт – и дом наполнится ожившими фантомами. Помнишь – этот великанский диван с жёсткой, прямой спинкой, похожий на английского лорда, чопорного и невозмутимого? Вечерами мне всегда кажется, что, останься я на ночь в малой гостиной, из него полезут тени…
- А почему – из него, точно тараканы? Они что, не могут просто жить нормально, в комнате, как положено?
- Не перебивай. Вот вылезают они, включают магнитофон – и начинают танцевать под музыку Дона Гордона. Так томно, эротично, стремительно. Знаешь, это потрясающе красивое зрелище!
- И среди них – призрак Хозяина, которого придумала Антонина. Прямо тень отца Гамлета!
- Если Антонине так спокойнее – пускай. Лучше иметь сказочную версию, чем никакую. Что касаемо Духа, то лично я не прочь пообщаться с папой и с мамой хотя бы таким образом.
- Это можно осуществить. Если мы останемся…
- Ты серьёзно? – насторожилась Мария. – И причиной – Герфил?
- Герфил в таком горе…
- Мы все переживаем и сочувствуем ему. А ты никак собираешься остаться с ним?
- Я не могу бросить его сейчас, сию минуту, ему плохо. А учиться можно и тут. Или заочно.
- Ой ли? Отец был бы разочарован. Вспомни – он получил высшее не в Замостине! Кончай развозить нюни, Вики.
- Ты жестока, Мари.
- А ты – единственный мужчина дома Мендесов, берись за работу – ты же не хочешь, чтобы тебя считали слабаком и голубым? Всё побоку!
- Тебе легко говорить.
- Кто это сказал? Ты? Вики, не говори о том, чего не понимаешь! И вообще не болтай лишку, никому, побереги свою и нашу репутацию!