Вот теперь все они были в сборе.
Благородный Фе, чьи волосы седина не оскверняла, а украшала. Самый бесшабашный из всех, Чиллито, стал спокойнее и сдержанней, и только в глубине карих глаз горела всё та же лихость: уж он-то не забыл прежние проказы и выкрутасы.
Утончённый, женственный Бертран, который рядом с Георгием казался не то его родным братом, не то родной сестрой. «Он выглядит почти так же, как я 15 лет назад», - подумал Георгий, сознавая с гордостью, что сумел изжить период стремления к женской сущности.
Юный Виктор был удивительно похож на отца. Фернандес смотрел на него – и не мог отделаться от ощущения, что время чудесным образом поменяло течение, и что вот-вот всё начнётся заново, с нуля, но, конечно же, гораздо более счастливым и удачным образом. Фернандес заставлял себя не глядеть на Виктора, вызывающего такие щемящие воспоминания о Хозяине своего сердца и жизни. Но на кого же тогда глядеть? На Георгия, пятнадцать лет назад признавшемуся ему в своей первой любви? Тоже не стоит: незачем возрождать прежние чувства и привязанности.
Пожалуй, Фернандес чувствовал себя неуютней всех прочих. Но никто этого не замечал: выдержка его поистине приближалась к выдержке какого-нибудь спецагента класса Джеймса Бонда, не меньше.
Элеонор и Мария, абсолютно не похожие, но, тем не менее, любой сказал бы сходу, что они – сёстры. Обе упрямы – каждая по-своему. Обе обаятельны – каждая по-своему. Только одна - презирающая брак, другая, напротив, вполне консервативная.
Теперь можно было вызывать адвоката, чтобы подписать все нужные бумаги.
Фернандес позаботился о том, чтобы процедуры прошли как можно менее обременительно для отпрысков, с минимальными проволочками. Теперь он, правда, подумал о том, что они уже не нуждаются в такой дотошной опёке. Можно вздохнуть спокойно. Забыть о бесконечных заботах по сохранности дома и архивов, о беспрестанно терзающих мыслях – что вот проснутся некие, до сих пор затаившиеся силы, которые взорвут устоявшийся ритм, что безопасная, всеми забытая гавань вдруг превратится в мишень.
После обеда сёстры уединились в комнате, которая теперь будет у них одна на двоих – Мари отговорила Фернандеса, готовившегося расконсервировать ещё одни апартаменты. Погладив его по тщательно уложенным волосам, она заявила, что не слишком капризна, и ей бы лучше вместе с сестрой. Будет здорово, если Фернандес постелет на пол один на другой пару матрасов – да-да, прямо на пол… да нет же, не нужно покупать лишний татами, зачем тратиться, сойдут обычные матрасы, неужели в заброшенных комнатах нет матрасов? Ну и что же, что чьи-то, они хранят истории, и станут посылать забавные сны.
- На полу может сквозить! – встревожился Фернандес, с опаской трогая голову – не выбилась ли нелепо прядка, не торчит ли дыбарем волосок после вмешательства Мари.
- В самом деле, Мари, что за блажь – лежать на полу, когда рядом – нормальная кровать! Широченная – ты вполне поместишься!
- Эля, имей в виду, во сне я брыкаюсь!
- Брыкаться нужно было раньше, когда к тебе «цветочек» трахаться лез! – проворчала Элеонор.
- Злюка!
- Я тебе покажу злюку! Я тебя довоспитываю!
Сёстры, забыв о Фернандесе, начали обмениваться шутливыми толчками и щипками, перебрасываться ядовитыми шуточками, и Фернандес в панике сбежал.
- Мари, ты, кажется, задалась целью шокировать наших мужчин! Смотри, они – наши домоправители, что мы будем без них делать? – хохотала Элеонор, пока они устраивались в спальне.
- Они – очень милые, - сказала Мари. – Такие симпатичные, уютные, добрые. Мне нравится, что они сами с собою, одним кругом. Это избавляет нас от излишних проблем с ухаживанием, возможными квадратными треугольниками и треугольными квадратами. Значит, мы сможем заняться работой и получим не отягощённых излишними эмоциями работников.
- Ах ты, маленькая расчётливая чертовка! Как же тебя угораздило залететь при такой способности манипулировать?
- Ты полагаешь, что я залетела случайно, по дурости и по распущенности? Впрочем, может, и так. Не скрою. Не внушать же всем, в самом деле, что я зачала безгрешно. Я не собираюсь воспользоваться своим именем. У меня нет настолько далеко идущих планов. И мании величия.
- Надеюсь, это произошло не во время наркотической оргии?
- Конечно, нет. Это произошло очень романтично. На природе, на нашем ежегодном летнем фестивале «Этнической Свободы». Абсолютно здоровая обстановка. Представь себе – чистейшая река, белый песок, берега в курчавой зелени, большая поляна, вся в палатках, словно в огромных цветах. И не просто поляна – Поляна Космической Силы. То есть, там особая энергетика, её излучают и земля, и деревья...
- Деревья… Тебе, наверное, самое место в Лущицах, в общине этих, как их, древопоклонников.
- Кто такие? Почему я не слышала?
- Фернандес упомянул вчера. Думаю, там таких, как ты, пруд пруди.
- Потрясающе! Я непременно наведаюсь туда. Лущицы, говоришь? Ах, да, вспомнила. Это где мама с братом скрывались. Интересно, там не проводят фольклорные фестивали?
- Поинтересуйся у Берти. Он всегда в курсе этих штучек. Этника сейчас в моде. Так что на Поляне?
- Так вот, на Поляне всё время звучит этническая музыка, «Харе Кришна» и другое, под шатром - абсолютно вегетарианская пища. Мы загорали голышом, медитировали, пели, представляли, танцевали и проводили ритуалы. И много чего другого.
- И это – единственная причина? Мари, что хорошего ты нашла в этом «цветнике»? Свободу трахаться? Так это и вне его стен не возбранялось.
- Тебе не понять, Эля, ты слишком рациональна. Хотя «Цветник» имеет дурную славу, уверяю тебя, там тусуются отличные ребята. Плохих там просто не водится. Они умные и интересные. Почти все поют, музицируют, пишут стихи и трактаты…
- Хотелось бы верить. Говоришь, слишком рациональна? «Рациональна» не есть плохо, и её не бывает «слишком». Зато я знаю, как правильно строить свою жизнь, что будет со мной через неделю, месяц, год…
- Бьюсь об заклад, что этого не знает никто, Эля. Хочешь поспорить, что через неделю произойдёт что-то необычное?
- Почему ещё? Только не говори мне, что научилась «провидеть» или чувствовать «струны Пространства»!
- Не скажу. Просто по закону социальной сопряжённости. Вот сколько тут народу?
- Ну, вместе с нами - четырнадцать…
- И ты всерьёз полагаешь, что четырнадцать человек не будут взаимодействовать? И по весьма сложной схеме. А множественность связей с окружающим миром? А в результате родится некое событие, которое можно предугадать, лишь проведя тщательный анализ. Но никто из нас пока не готов к анализу. Вот для меня, например, большинство их, людей, пока ещё закрытые книги. Необходимо вести наблюдение…
В холл вышел Виктор.
- Девочки, как самочувствие? Маленький, скромненький домик не давит?
Элеонор с пространных рассуждений Марии тут же охотно переключилась на братца.
- Думаешь, у папы была гигантомания? А мне нравится. Домик прелесть. Я к нему уже привыкаю, кажется, и буду не прочь расконсервировать полностью. А Фе очень мил, верно? – сказала Эля. – Вики, ты обратил внимание, как он нежен с Бертом, и как был смущён Герфил?
- Что же ему не быть смущённым? Вернуться в дом, где его так… так перемесили и вылепили заново. Я бы не удивился, если бы его бил озноб, и он заикался от волнения.
- А я считаю, что ему повезло, - возразила Эля. – Его жизнь удалась по всему. Столкнуться с такими людьми…
- Смотря как столкнуться. Лобовое столкновение часто бывает фатальным.
- Ты не вздумай ревновать Герфила к Фе. Бесперспективное занятие.
- Твои подозрения беспочвенны, сколько раз повторять! Я не голубой! И никогда не буду! – бросил, вспыхнув, раздосадованный Виктор, которого коробили намёки на его склонности и нежную дружбу с наставником. – Герфил нам почти что старший брат, уж лучше пускай он остаётся в семье, чем твой новоявленный жених, этот зазнайка Чет.
- Чет пока ещё не вошёл в наше семейство, - возразила Элеонор. – К тому же, он богат, а лишний капитал нам не помешает.
- Ха-ха-ха, а ещё называешь расчётливой чертовкой меня! Бедняга Чет, ты его в бараний рог скрутишь! Надо его предупредить при случае.
- Только посмей – не посмотрю, что ты беременная. Заработаешь по уху!
- Деньги не помешают, а вот лишние люди помешают.
- Я не дура, Вики, огласки не будет. Но ты ушёл от ответа. Ловко улизнул, переведя стрелку на меня.
- Оставь Герфила в покое!
- Но он склонял тебя, да? И ты был близок к согласию – сколько раз, а?
- Это моё дело, и не смей лезть, малявка!
- Это семейное дело, Вики! – вмешалась Мари.
- Ну вот, опять у нас разборки! Вам легко вдвоём наседать на единственного брата, – с досадой сказал Виктор. – Пользуетесь тем, что вы – слабый пол!
- Пол, может, и слабый, зато крыша крепкая. Так что берегитесь - мы вполне способны насесть и на «почти что брата»! Вы оба у нас запоёте.
– Посмотри лучше на себя, ангелочек! Полное аморалите! Запомните раз и навсегда: я никому и никогда не намерен давать отчёт!
- Даже в работе, Вики? В работе мы должны быть едины.
- Мы ещё не начали работать. Давайте открывать рот тогда, когда все будут при деле.
- Вот ты и начинай с себя, прежде чем воображать себя большим боссом.
- Ребята, успокойтесь! Мы здесь всего третий день. Мы даже толком не исследовали территорию.
- Ладно, ладно, уговорили. Пошли, что ли, побродим по дому родному!
- Вики, тебе задание! – заявила Мария. – Найти «сидишник», я хочу слушать музыку. Это полезно для моего ребёнка. Иначе я реквизирую у Фернандеса комп.
- Не успела явиться, как уже распоряжаешься. Я чувствую, ты наведёшь здесь свой порядок.
- Спешу застолбить это право, пока ты не очухался. Потому что потом ты зашагаешь железной поступью. Как танк!
- Пожалуй, маленькая Мари, я пойду искать тебе «сидишник». Для сохранения собственного равновесия.
Музыкальный мини-центр быстро отыскался с помощью Бертрана – тот просто пожертвовал свой новёхонький, и Виктор пообещал в дальнейшем восполнить утрату. Центр торжественно установили в маленькой гостиной – оттуда музыку можно было слышать равно и в столовой, и в спальне. Тут же зазвучала странная музыка для расслабления и медитации.
- Ты не засыпаешь от этого? – удивилась Эля.
- Напротив, меня стимулирует. Если тебя клонит в сон, это совсем неплохо. Но у меня имеется и кое-что для бодрости. Ты у меня ещё забегаешь, сестрёнка!
- Всю жизнь мечтала. Бегать под идиотские завывания. Я не шаман. Кстати, как ты собираешься назвать ребёнка?
- Разумеется, либо Еленой, либо Виктором. Это вне обсуждения.
Дружеские и родственные перепалки не мешали им продолжать любить друг друга и стоять друг за друга горой в любых ситуациях. Как ни в чём не бывало, они бродили по дому, заглядывая в самые заброшенные закоулки и первого, и второго этажей, но скоро желание шутить и смеяться сошло на нет. В пустых гулких комнатах с зачехлённой мебелью было таинственно, и словно бы настороженно дышало прошлое, вопрошая: «Кто вы такие, зачем вы здесь, не лучше ли не будить духи, населяющие дом, не бередить старые раны, забыть об амбициях и не возрождать жестокие традиции? Подумайте хорошенько – так ли слава, власть, покорение надмирных вершин стоят того, чтобы рваться к ним, забывая о жизни собственной и жизнях окружающих?»
- Доверие дома ещё нужно заслужить, - сказала вдруг Мари. – Здесь произошло столько смертей! Я чувствую шёпот и шорох духов – это погибшие ходят за нами по пятам и ждут…
- Чего ждут?
- Когда мы проколемся! Нам нельзя ошибиться, иначе они взбунтуются! Нужно больше молиться, чтобы умилостивить их. Слышите, слышите – шелестит?
Все остановились, как по команде. Где-то позади со скребущим шорохом с монументального шкафа сползло покрывало, обнажив зеркально отполированный фасад в медных завитушках и инкрустациях. Элеонор и Виктор вздрогнули и оглянулись с широко раскрытыми глазами.
- Никак не пойму, зачем нужна такая тяжеловесная мебель? – сказала Мари. – Я понимаю ещё – в монастыре. Но в доме? Она давит.
- Мари, ты слишком погрузилась в дебри мистики, - сказала Эля с досадой. – Не забывай, мамы и папы здесь нет. А весёлые «голубые птички» своим развратным весельем давно подняли всем прочим настроение! Так что тут витают не духи, а эротические флюиды и голенькие мерзавчики.
Виктор рассмеялся. Мари даже не улыбнулась.
- Хотя всё это и наше наследство, у меня ощущение, что всё вокруг чужое. Наверное, потому, что создано и заработано не мною. Нужно привыкнуть, и я этим займусь вплотную. И торжественно клянусь, – Мария воздела руки, и завела глаза к потолку, – я в этом преуспею! Заслужу и заработаю!
- Вики, она торжественно клянётся. А мы?
- Лично я целиком и полностью дома. Великолепный полигон. Вполне можно расположить достаточное количество подопытных…
- … кроликов? – подсказала Эля с сарказмом.
- Хоть бы и кроликов. Хочешь иметь армию кроликов, которые станут трахаться по твоему приказу? Тюх-тюх-тюх – со скоростью отбойного молотка.
- Не смешно. Всё это вообще не смешно. Мне кажется, всё это походит на какой-то глупый фантастический триллер с мировым Злодеем в качестве главного персонажа. Не представляю, каково чувствовал себя отец.
- Нормально чувствовал, по рассказам Фе получается, что нормально чувствовал. Никаким не злодеем.
- Даже когда он женился? Даже когда мы родились?
- Однако у него был своеобразный способ покорения своей будущей жены.
- Может, не стоит верить всему тому, чего наговорил Фернандес? К тому же, когда отец ухаживал за мамой, Фернандеса ещё здесь не было. Он не мог знать.
- Но мог получить информацию по наследству, мог наблюдать и сопоставлять.
- Наблюдать и сопоставлять – мало. Надо чувствовать.
- Отец всегда был в первую голову учёным. Всё остальное прилагалось. Жаль, что не довелось увидеться с дедушкой.
- Вряд ли эта встреча пролила бы свет на характер отца.
- Наверное, нет, но на Олега Быстрова он обязан был быть похожим.
- Ммм… Не забывай, существовала ещё и бабушка Лаура. Вот кто – абсолютно таинственный персонаж нашей семейной истории! О ней достоверно известно очень мало, библиографические справки не проливают свет на её нрав и темперамент.
- Мы много потеряли, что не попытались разыскать её родных.
- Это не поздно сделать. Кстати, нынешние родственники Элеонор Мендес, я имею в виду Пенсонов, отказались иметь с нами дело.
- Родственники, но не лично Мария, - возразила Элеонор. – Надо бы достучаться до неё. Думаю, что сумею умягчить её и привлечь на нашу сторону. Не может быть, чтобы сестрёнка не откликнулась. Наша-то кровь, не эти зазнавшиеся Пенсоны.
Они спустились вниз в довольно растерянных чувствах. Нахлынувших впечатлений оказалось слишком много для первого раза. Но молодость есть молодость – она не любит долго пребывать в меланхолии.
- Ребята, вы как хотите, а я отправлюсь купаться. Надо проникнуться всем и вся. Фернандес сказал, что за холмом имеется тихое местечко и намытый пляжик. Кто со мной?
- Все. Захватить бы с собою «Колы».
- Обойдёшься минералкой – у Антонины приличный запас. С её подачи Берти вообще ведёт себя как настоящий извращенец: разбавляет минералку вареньем. Какая пакость!
- Кто – пакость? Извращенец Берти или Антонина?
- Попрошу не выражаться в моём присутствии. Иначе утоплю прямо в одежде.
- Старица – вот она какая! Ничуть не изменилась.
Остаток дня, оказавшегося на редкость длинным и объемлющим, прошёл на дивном миниатюрном пляже с белым, чистым песком. В него вдавалась маленькая тихая заводь. Они шутливо пререкались и смеялись, словно негласно поставив табу на серьёзные разговоры: ещё успеется.
Прозрачная вода шустрой, мелкой речушки с поразительно холодной водой непрестанно журчала, перекатываясь по круглым камням, будто похохатывала. Колыхались изумрудные нити водорослей, сплетаясь в затейливые косы с золотыми солнечными лентами. Надувались, серебрились и тут же лопались мириады мелких и крупных пузырей, шелестели стрекозы, низко гудели неторопливые шмели. Говор воды, шелест листвы, мелькание бликов, мягкое солнце – всё это убаюкивало.
И Виктор вдруг подумал о том, что сюда стоило бы приехать ради ленивого и безалаберного отдыха, а не ради некой таинственной, призрачной, непонятной, но требующей невероятных затрат, идеи.
Потрясающе! Совершенное безумие! Фантастика! Иметь свой речной берег! Виктор – не просто домовладелец. Он – король! Со всеми прилагающимися благами и богатствами. У него даже собственная животноводческая ферма. Как это неэтично, недемократично, недостойно воспитанника монастыря и будущего учёного-затворника...
– А помните, как мы купались тут с мамой и тётей Бет?
Вопрос застал всех врасплох.
- Разве можно забыть. Они мне снятся. Часто. И этот парк снится, и река – только почему-то они настолько необъятные, что вовсе не имеют пределов и границ, просто целая планета, и я всё бегу, бегу, мне непременно нужно попасть наружу, потому что за мною погоня, – и никак не добегу. Потом начинаю подпрыгивать – и каждый раз перелетаю на несколько метров, и всё равно не попадаю к выходу…
- Для ребёнка планетой покажется и маленький скверик, а крохотный домик – дворцом привидится.
- А хорошо иногда сбежать в такой вот уединенный уголок.
- Помнится, Элька, ты не хотела бросать свою компанию ради уединения с родственниками.
- Уединение, конечно, хорошо, но не для безделья. Так недолго разнежиться и забыть о работе, - сказала неожиданно Мария.
- Кому бы об этом печься – так только не тебе.
- Почему ещё?
- Ты уж лучше своего ребёночка лелей. Вики, а давай дружно усыновим ребёночка Мари и станем сообща его воспитывать, а?
- Только не это, - Виктор так сморщился, что девушки дружно расхохотались. Потом встал и осторожно вошёл в холодную воду, взрывая прибрежное мелководье. – Тут даже не ляжешь, зад будет торчать вверх!
…После позднего ужина, оставив девушек одних за их женскими разговорами, Виктор снова продолжил с Фернандесом вчерашнюю беседу – казалось, ничто более его не интересует здесь: ни предметные артефакты рухнувшей империи, ни произведения искусства, ни практические возможности огромной территории. Мужчины устроились в креслах в малой гостиной, потягивая кофе.
- Фернандес, я подумал… Ведь вы помните весь процесс. Что, если я проведу переадресацию слуг на себя? Работать станет куда легче. И вас беспокоить не придётся.
- Исключено, - твёрдо сказал Фернандес. – Я уже говорил, что мы привязаны друг к другу, как бы странно вам не казалось это слышать. Можете считать нас выжившими из ума…
- Ни в коем случае! – поспешно вставил Виктор, краснея.
- Вы можете так считать, вы вправе. Но я не позволю больше мучить их. Они могут не выдержать. Я могу продемонстрировать вам следы стигматов на их телах, вы убедитесь, что это не вымысел.
Виктор вздрогнул. Возможность увидеть на чужих телах следы убийства собственного отца – в этом было что-то мистическое и зловещее. Он ещё не готов к этому.
- Вы слишком спешите окунуться в самую мутную глубину. Вы ещё успеете насмотреться на всякое разное, - смягчился Фернандес. – Конечно, я буду помогать вам всячески. Вы уверены, Виктор, что созрели для работы? Не для работы вообще, а именно той самой работы? Уверены, что не желаете просто провести тут каникулы? Давайте, для начала, займёмся расшифровкой архивов, и вы ещё раз обдумаете цели и стратегию. Это чрезвычайно муторное и трудоёмкое дело. И длительное. Если распечатать последовательно данные опытов, получится несколько шкафов, битком набитых увесистыми папками. Те дискеты, что уехали вместе с вами, они целы?
- Разумеется. Я их привёз.
- Вы пытались с ними разобраться?
- Разумеется.
- И как?
- Не очень, – признался Виктор. – Слишком сжато. Гипотеза – формула – вывод – конечный результат. Без всей цепочки вывод формулы неясен и результат кажется подогнанным. Конечно, у меня слишком мало знаний и практического опыта.
- Разумеется, - заметил Фернандес без тени иронии. – Поэтому начинать следует с теории Мендеса. А не с практики. Объём велик.
- Я готов. Мы будем работать в кабинете отца?
Фернандес посмотрел на него внимательно.
- Пусть будет так. Правда, монитор из кабинета не там, но мы потесним Берти и перенесём монитор в кабинет. А ещё лучше - купим третий.
- Лучше сразу пару. И чем скорее, тем лучше. Я сам прослежу за коммутацией, - сказал Виктор. – Я собираюсь посадить за один из мониторов Элеонор.
- Чил, соединись с Компьютерным Сервисом, - распорядился Фернандес. – Пусть доставят как можно раньше. Лучше даже завтра.
- И ещё – надо расконсервировать лаборатории.
- Прямо сейчас?
- Прямо сейчас!
- Немедленно?
- Ну, не сию секунду, – смутился Виктор. Подумал. Почему бы, собственно, и нет? – Но чем быстрее, тем лучше. Прямо сегодня.
- К чему такая спешка? У вас впереди – вся жизнь, - кротко заметил Фернандес.
- Но мы ради этого и прибыли.
- А я думал, что ради памяти.
Они посмотрели друг другу в глаза, и Фе улыбнулся, смягчая свои слова, но его глаза оставались грустными: - Хорошо, я немедленно сниму пломбы и выдам ключи. Замочные скважины – тоже в полном порядке. Отключена только электроника – в ней не было необходимости эти годы.
- Пока Виктор не загружен наукой без остатка, - вмешался Герфил. – Фе, пожалуйста, не отнимай его целиком и полностью. Думаю, в качестве отдыха он будет продолжать заниматься со мной рисованием.
- Разве это сочетаемо?
- Разумеется. Многие учёные были выдающимися художниками. Думаю, не стоит напоминать о Леонардо да Винчи?
В гостиную заглянули девушки.
- Фернандес, как нехорошо! – воскликнула Мария. – Уединились и пьют себе кофе! Я тоже хочу кофе!
- Тебе не вредно?
- Мне всё полезно и всё впрок. Я такая.
Чиллито поспешно вскочил и принялся заливать воду в кофеварку.